Хрустальная певица - Маккефри Энн - Страница 53
- Предыдущая
- 53/67
- Следующая
– Значит, было известно, что я…
– Вы были непредсказуемы, – он сделал легкую паузу между словами, чтобы подчеркнуть их, и чокнулся с Килашандрой.
– И… – не кокетство заставило Килашандру поторопить его, а сильнейший интерес узнать, что он собирался добавить к своему удивительному замечанию.
– И, конечно, не Милки и не чувствительность к черному кристаллу. – Его быстрый ответ, по ее мнению, маскировал невысказанные мысли, – возможно, нам следовало бы как можно скорее давать рекрутам возможность обращаться с кристаллом, но, он пожал плечами, – мы не можем программировать штормы, которые требуют участия всех членов. Как вам мороженое?
– Очень вкусно. – Она удивилась, что блюда, бутылка и стаканчики опустели.
– Прекрасно. Начнем сызнова.
– Еще? Я же лопну.
– Весьма маловероятно, поскольку я заказал пряную рыбу и ярранское пиво. А все потому, что оно вам понравилось и очень подходит для того, чтобы запить рыбу. Кстати, пиво тоже оказывает нормализующий эффект на пищеварительную систему.
Его замечание, выданное в слегка напыщенном тоне, рассмешило Килашандру. Она ела рыбу, пила пиво, и наконец заметила, что Ланжеки уговаривал ее, развлекал и набивал ее изысканной едой почти три часа. Она настолько насытилась, что когда Ланжеки повторил свой совет установить черный кристалл, который она сама вырезала, она обещала подумать.
– Вы для этого угощали меня и подпаивали? – спросила она в притворном негодовании.
– Не совсем так. Я как следует накормил вас, чтобы подлечить вашего симбионта, а что касается выпивки, то вам нужно расслабиться. – Он улыбкой отвел всякое обвинение в насилии. – Я не хочу, чтобы вы переносили мах-штормы Пассовера. Вас можно поместить на десять уровней под землю, загородить пластбетоном в метр толщиной, но все равно, от резонанса вам… не скрыться.
– А вы когда-нибудь… скрываетесь?
Он перегнулся через стол и поцелуем прогнал ее вопрос.
Затем проводил ее до квартиры, удостоверился, что она удобно устроилась в спальне, и посоветовал утром отдать ее резец на проверку и хранение, а если ее интересует история погоды, она может просмотреть другие феноменальные пассоверские штормы в зале метеоконтроля.
На следующее утро во время душа и плотного завтрака она размышляла об исключительном внимании к ней Ланжеки как любовника и как одного из высших членов Гильдии. Она понимала, что Ланжеки как гильдмастер должен был воспользоваться ее страстным желанием попасть в Ряды и найти бесценную киборгенскую заявку. Ей это удалось. А теперь, непонятно почему, он хочет убрать ее с планеты. Что ж, сегодня утром она просмотрит историю погоды и тогда решит, кто говорил с ней – мужчина или гильдмастер. Она надеялась, что последний, потому она была увлечена Ланжеки-мужчиной и восхищалась гильдмастером больше, чем кем-либо другим в жизни.
Что он имел в виду, когда сказал, что она была непредсказуема? Что это, обычная лесть? Или просто прихоть? Нет, только не после того, как он помог ей отправиться в Ряды, не после того, как она успешно резала черный кристалл! И уж, конечно, не после того, как Ланжеки резко показал ей в сортировочной разницу между мужчиной и гильдмастером.
Она поморщилась при этом воспоминании. Она заслужила тот выговор. Она также понимала его заботу об ее здоровье и благополучии: он хотел больше черного кристалла. Не таков ли был его мотив? Хватит, Килашандра Ри, твердо сказала она себе, нет никаких разделов и параграфов, по которым Мастер должен объяснить члену Гильдии свои мотивы. Десять лет в Музыкальном Центре Фьюерты научили Килашандру, что никто не делает одолжений, если не рассчитывает на ответные. Ланжеки тоже в самой резкой форме дал ей понять, что имел явный интерес в каждом преподнесенном уроке.
Ей вовсе не хотелось оставить Беллибран, хотя она и могла получить приличный доход от внепланетного задания. Она посмотрела на шкалу оплаты: весьма существенная. Может, лучше принять назначение? Но это означает оставить и Ланжеки тоже. Она угрюмо смотрела на свое отражение, пока одевалась. Уехать по этой причине тоже будет умно. Только лучше было бы исправить отношения с Ремболом.
Девушка взяла резец и пошла на инженерный и тренировочный уровень. Войдя в маленький офис Рыбака, она увидела там две знакомые фигуры.
– Я не намерена сидеть здесь во время Пассовера, – говорила Борелла певцу, которого Килашандра помнила по челноку.
– Снова займемся рекрутами? – спросил мужчина, небрежно ткнув свой резец в прилавок и игнорируя печальное восклицание техника.
– Какими рекрутами? – тупо спросила Борелла.
– Разве ты не помнишь, дорогая, – насмешливо сказал мужчина, – что время от времени ты инструктируешь молодые дарования на Шанкиле?
– Помню, конечно, – раздраженно сказала Борелла, – но на этот раз я могу сделать кое-что получше. – Тон ее стал самодовольным. Я вырезала пять групп в октаве. Зеленые. Хватит на офтерийский орган – ты знаешь, что это увлечение сейчас самое модное.
– Я, скорее всего, тоже уеду, – сказал Олин.
Борелла что-то прошептала ему, протянула свой резец технику и взяла Олина под руку. Когда они повернулись к выходу, Килашандра поклонилась Борелле, но женщина лишь бросила суровый взгляд на резец Килашандры и прошла мимо.
– Конечно, неудачники останутся здесь. – Протяжный тон Бореллы намекал, что Килашандра относится именно к ним. – Олин, ты видел Ланжеки в последнее время? – спросила она, уже выходя из комнаты.
Килашандра на миг застыла от двойного оскорбления, хотя было неясно, откуда Борелле известно, где проводит время гильдмастер. Она подавила безумное желание потребовать у Бореллы объяснений.
– Вы возвращаете резец или собираетесь вечно носить его с собой? – кислый голос пробился сквозь ее раздражение.
– Возьмите. – Она протянула резец Рыбаку, думая, как хорошо бы никогда не встречаться с этим человеком.
– Килашандра Ри? Правильно? – он смотрел не на нее, а на резец. – Вряд ли вы могли пользоваться им. – Он подозрительно оглядывал рукоятку и лезвие в чехле. – Где вы его повредили?
– Я не повредила. Я возвращаю его.
Рыбак был более устрашающим, чем Борелла с ее грубостями.
– Вы могли бы оставить его в своих санях, – сказал он уже менее кисло, поскольку удостоверился, что один из его новых резцов не изуродован. – Вы знаете, что никто другой не может воспользоваться им, – добавил он с явным намеком на ее невежество.
Она не была склонна признаваться кому бы то ни было, что потеряла сани.
– Я уезжаю с планеты на время Пассовера, – сказала она и слишком поздно сообразила, что у него такой возможности нет.
– Уезжайте, если можете, и куда угодно, – произнес он ворчливо, но не без добродушия, а затем повернулся и исчез в мастерской.
Возвращаясь обратно к лифту, Килашандра подумала, что должна бы почувствовать облегчение, что кто-то ее помнит. Впрочем, Рыбак, наверное, вспомнил ее по ассоциации с прибором, который смастерил совсем недавно. А может быть, всем стало известно, как гильдмастер ругал новую певицу.
Она решила не терзаться из-за встречи с Бореллой. Эта женщина ненамеренно подтвердила совет Ланжеки уехать. Более того, как можно винить Бореллу, если Моксун забывал Килашандру через каждую минуту? Насколько быстро разрушается память? Килашандре следует приучиться поступаться привычками и моральными ценностями Музыкального Центра Фьюерты. Там стремились подчинять людей обязательствами, чтобы их можно было бы вызвать на ту или иную роль, на репетицию, на создание трио или квартета. Там старались заключить всевозможные соглашения, которые требуют сотрудничества, доброй воли и… памяти о прошлых милостях. Как Ланжеки колко сказал: «Благодарность зависит от памяти». Логический вывод: «Память у певца длится ограниченное время». Единственной общей связью была Хартия Гильдии с ее постановлениями, уставами и предписаниями и желание уехать с Беллибрана, если певец имел такую возможность.
Значит, Каригана не должна была умереть? Почему этот факт сейчас пришел ей на ум, думала Килашандра, выходя из лифта на уровне Метеорологии. Спустился другой лифт, вышло много народу, и она пошла за этой группой.
- Предыдущая
- 53/67
- Следующая
