Служба - Воронов Владимир - Страница 10

Но в достоверности сообщенного Судоплатовым заставляет усомниться последующий боевой путь «Пуха»: пальба, пальба и еще раз пальба. В НКВД существовало довольно четкое разделение ролей: агент-трахалыцик, специалист по балеринам и дипкорпусу совсем не тянет на профессионального боевика-убийцу и фанатика, коим в немецком тылу был Кузнецов. Трахалыцик так бы и тянул свою стукаческую лямку. Да и кто рискнул бы заслать в логово засвеченного перед абвером и СД еще в Москве человека — не держали же в НКВД контрразведчиков противника за идиотов: умели работать не хуже наших. Так, может, речь идет о разных людях, легендой объединенных в одного?

А вот некоторые выдержки из якобы принадлежащих его перу писем к близким — эти изыски эпистолярного жанра десятилетиями демонстрировали нам окололубянские писаки: «Наши отношения с Германией оставляют желать лучшего. Возможно, придется воевать с фашистами. Знание немецкого языка мне очень пригодится. Буду бороться против немецких нацистов, потому что люблю немецкий народ и его культуру», — это из письма сестре и брату. Вы так близким писать будете?! И я не буду, а уж профессиональный агент — тем паче. Да и не в ходу была тогда подобная стилистика в личных письмах людей «секретных»…

Или вот другой образец того же жанра, якобы написанный перед уходом на очередное задание:

Блеск! Но такой бред можно сочинить только сидя в теплом лубянском кресле — через много лет после войны, матерый боевик-разведчик, даже агент-трахальщик, такого не напишет. Если это официальная бумага, то где ритуально-дежурные слова про партию Ленина-Сталина и вождя всех времен и народов? И почему вместо официального псевдонима «Грачев» с полнейшим пренебрежением к конспирации прописано Кузнецов?! Липа все это, ребята, и весьма тухлая!

Полна глупостей и нелепостей и легенда, с которой он якобы работал в немецком тылу. Некий Пауль Зиберт до войны жил якобы в Прибалтике (в Литве, Латвии, Эстонии?). Откуда вернулся в Германию лишь в 1940 году в качестве репатрианта. И был мобилизован. Мало того, этот непроверенный фольксдойч не только призван в армию, так еще и умудряется сразу стать офицером и получить Железный крест за взятие Парижа! Все шито белыми ниткам: ну никак не мог репатриант 1940 года стать офицером и брать Париж в мае-июне того же года! К тому же, чуть ли не по той же легенде, Зиберт родом из Восточной Пруссии и служил в одном из замков помощником управляющего… Судя по всему, коллеги Судоплатова по каким-то своим причинам так и не хотят сообщить, под какой же легендой работал их герой, и где он прозябал до августа 1942 года. А ведь у Кузнецова явно уже был опыт ликвидаций, и немалый. Кого и где он «убирал» до 1942 года, на ком практику проходил?

Но иногда и на воре шапка горит. Ну, никто, скажем, не тянул за язык генерала Судоплатова, однако в свое время тот отчего-то засуетился и стал упорно отрицать связь Кузнецова с репрессиями 1941 года против немцев Поволжья. А кто бы про это вспомнил, если бы генерал-террорист сам не проболтался?! Вышло же, как в дурном анекдоте: «Я, мол, никого никогда сам не убивал, ничего не видел, но штаны на убитом были тогда не в клеточку, а в полоску, да и не кричал он — сразу кончился, хотя ножик тупым оказался…». Все дело в том, что именно подразделению Судоплатова (в коем числился и Кузнецов) тов. Сталин поручил создать предлог для депортации немцев. И чекисты устроили блистательную мистификацию-провокацию: с самолетов выбросили в немецком Поволжье десант парашютистов — в немецкой форме, с оружием, деньгами, рациями — все как положено. Все десантники блистательно владели языком — кто щеголял берлинским диалектом, кто баварским, а кто и восточнопрусским. Затем, в соответствии со сценарием, поволжских немцев обвинили в укрывательстве вражеских шпионов. С соответствующими оргвыводами и вывозом в Сибирь и Казахстан. И из проговорки Судоплатова ясно: тов. Кузнецов в той провокации принимал участие — иначе с чего так пылко отрицать то, о чем никто ни сном, ни духом?!

К работе в немецком тылу Кузнецова готовил оперативник Окунь — один из крупнейших в НКВД специалистов по убийствам (крупнее разве сам Судоплатов, Эйтингон и Шпигельгласс). Из чего следует: Кузнецова натаскивали не как разведчика, а как высококлассного террориста, убийцу.

Мне это подтвердил и работавший с Кузнецовым чекист, отставной полковник Виктор Кочетков:

Судя по всему, основной мишенью Кузнецова должен был стать гауляйтер Восточной Пруссии и рейхскомиссар Галиции Эрих Кох. По крайней мере, именно такой приказ получил чекист от Берии и Судоплатова…

Официальная канва событий после выброски в районе Ровно известна: раскрытие полевой ставки фюрера близ Винницы, добытые сведения о предстоящем немецком наступлении под Курском, ряд убийств крупных чинов оккупационной администрации и вермахта…

Легенда, которой железно придерживаются по сию пору все чекисты — о деталях операции «Цитадель» «Зиберту» проболтался Эрих Кох: возвращайтесь, мол, лейтенант, в свою часть, через десять дней под Курском будет крупное наступление. Но прием у Коха (если таковой вообще имел место) был 31 мая 1943 года. Наступление же началось 5 июля — Гитлер менял сроки несколько раз. О планах же немецкого наступления Жуков доложил Сталину еще 8 апреля — Кузнецов тут явно не при чем. Точное же время операции советская разведка узнала лишь в ночь с 4 на 5 июля — от перебежчиков. И 31 мая Коху нечего было сообщить «Зиберту» — фюрер еще сам ничего не решил! К тому же часть, к которой якобы был приписан наш герой, находилась далековато от мест предстоящих боев — под Ленинградом: зачем Коху предупреждать о грядущей баталии офицера, по определению не могущего принять в ней никакого участия?!

Так что максимум, что мог сообщить в Центр Кузнецову — разве лишь то, что приказ о ликвидации Коха не выполнен. В подробнейших дневниках Коха (расписано по минутам и деталям что и когда ел, пил, с кем и о чем говорил) — ни слова о рандеву с «Зибертом». Впрочем, мог же наш герой послать в Центр свои наблюдения со ссылкой на Коха? Липачества в партизанстве и разведке всегда было хоть отбавляй.

Кузнецову приписывают и раскрытие мифического заговора с целью покушения на «Большую тройку» в Тегеране. При этом одни ссылаются на то, что об этом ему проболтался один из руководителей операции некий мифический штурмбанфюрер фон Ортель (наличие такого персонажа в СД не установлено) — сподручный Отто Скорцени. А Судоплатов пишет уже об Остере! Однако 26 ноября 1943-го Кузнецов награжден орденом Ленина.

К тому времени Кузнецов действительно отличился. Но не как разведчик — как ликвидатор. 20 сентября 1943 г. в Ровно он совершает покушение на заместителя Коха генерала Даргеля. Но вышла ошибочка — вместо Даргеля застрелен имперский советник доктор Гель с адъютантом. 8 октября Кузнецов повторяет покушение на Даргеля, на этот раз бросает гранату. И опять не то — погиб адъютант и какой-то подполковник, Даргель лишь ранен. 10 ноября Кузнецов с группой прикрытия убивает генерала Германа Кнута. 15 ноября похищает командующего группой карательных войск генерала фон Ильгена (после допроса расстрелян), а 16 ноября в собственном кабинете пристреливает председателя немецкого верховного суда на Украине Альфреда Функа. Вот за Функа, Ильгена и Геля Кузнецов-то и получил свой орден, а не за мифическое расстройство не менее мифического покушения против Сталина, Рузвельта и Черчилля!