Служба - Воронов Владимир - Страница 23

1958-м годом датируется его первый контакт со спецслужбами Запада. По версии западных исследователей и советских следователей именно тогда Пеньковский и замыслил перейти на «их» сторону: он пытается заинтересовать резидентуру ЦРУ в Анкаре своей информацией об операциях советской разведки на Ближнем Востоке, о советском проникновении в Египет и Турцию. Но эксперты по контрразведке ЦРУ классифицировали тогда эту активность советского полковника как типичную операцию КГБ. ЦРУ информировало посольства стран НАТО в Анкаре об опасности контактов с этим полковником. Скорее всего, это и была одна из операций, только не КГБ, а ГРУ.

В том же году его направляют в военную академию (уже третью!) — на высшие курсы по новой ракетной технике. После окончания которых в мае 1959-го он снова возвращается в аппарат ГРУ: его направляют уже в отдел, работающий против США, Великобритании и стран Британского содружества — Канады, Австралии, Новой Зеландии…

В круг друзей и знакомых Пеньковского входят высшие армейские генералы, маршалы… Очень неплохо относится к своему подчиненному шеф ГРУ Серов, маршал Варенцов вводит Пеньковского в круг руководства ракетных войск. Такой человек действительно мог обладать доступом к уникальной информации. Но почему он решил работать на Запад, что толкнуло его на это?

Естественно, что столь рекламируемая гэбистами его страсть к женщинам, выпивке и деньгам выглядит явно неуместно. Слабо могу себе представить полковника военной разведки, бегающего по бабам и кабакам, а в перерыве шпионящего для Запада. А ведь и прямые обязанности еще были. И КГБ бдил, следя за своими «военными соседями», бдила и служба безопасности самого «Аквариума». И, тем не менее, Пеньковский принимает решение о сотрудничестве с английской разведкой?!

Англичане решают рискнуть и принять предложение. Затем они подключают к операции и американцев — слишком важными оказались данные Алекса (такой псевдоним взял себе Пеньковский) для стратегии всего западного сообщества. В иные моменты до двадцати офицеров ЦРУ обеспечивало работу Алекса в Москве. А в Лондоне и Париже с Пеньковским беседуют во время его визита буквально днями: допрашивают, инструктируют, обучают приемам связи. Затем известный нам финал: арест, следствие, суд, расстрел.

Однако загадки Пеньковского здесь только начинаются. Одна из них: как он провалился и каковы обстоятельства его ареста? Вызван ли провал только работой контрразведки или его вызвал некий источник в Лондоне или Вашингтоне? Почему Пеньковского просто арестовали, а не взяли с поличным — на контакте, при пересъемке, закладке тайника и т. п.? Почему его связник Винн арестован не в Москве, а в Будапеште — 2 ноября 1962 года, тоже не «на деле», не с поличным взят, а на улице? Почему Пеньковский вообще пошел на поддержание связи через Винна, который был хорошо известен советским спецслужбам (в т. ч. и Пеньковскому) как экс-разведчик? Почему Пеньковский продолжал наращивать интенсивность работы тогда, когда уже все говорило о предстоящем провале: в 1962-м КГБ трижды отказало ему в выездных визах — в США, Бразилию и на Кипр. Разведчик в таких случаях должен рвать все концы, обрубать контакты, давать сигнал провала и «ложиться на дно». Почему вообще сообщили об этом деле, а не повели скрытую игру по дезинформации противника — обычный прием всех разведок? Ведь огласка внутри страны задевала целый эшелон высших командиров армии…

А может быть, именно поэтому оно и прогремело? Как удар по некоторым военным, удар по конкурентам из военной разведки… Может быть, это вообще была не столько контрразведывательная акция, сколько политическая, направленная на достижение неких целей в кремлевских интригах? Некоторые детали ведь вообще нелепы. Например, суду предъявлялся снимок Пеньковского в форме британского полковника — ему, мол, обещали чин полковника армии Британской империи… И профессионал Пеньковский снялся в этой форме?! И привез снимок в Москву?! Хранил дома?! Нонсенс!

А с Винном Пеньковский где встречается и беседует? В отеле «Националь»! Стоит ли объяснять, что номера «Националя» для таких, как Винн, были набиты спецаппаратурой?! И уж это-то полковник советской военной разведки это знал, если и не лучше всех, то уж точно не хуже.

Но если его вполне устраивали встречи именно в этой вотчине Лубянки, значит, у него были на то свои резоны. Какие? Профессиональные, вероятно.

Все это наводит на мысль: контакты Пеньковского с англичанами и американцами проходят с ведома и с санкции, по крайней мере, его непосредственного руководства. Это игра, которую ведет ГРУ с ЦРУ и СИС через своего полковника. Тогда можно объяснить очень многое, почти все.

Почему же суд? Приговор? Разведчик, ведущий такую игру даже с санкции руководства, всегда ходит по лезвию ножа, он всегда может стать жертвой таких обстоятельств, которые ведут к срыву в пропасть. Игра может зайти далеко настолько, что даже собственное руководство заподозрит измену и примет меры для подстраховки. А если игру засекают «соседи» из КГБ? Тогда они совсем не обязаны подыгрывать своим конкурентам и фактическим противникам на политических подмостках Кремля. Ведь это такая великолепная возможность сыграть свою партию, поставив дело так, что ГРУ видит: лучше бросить своего человека, предав его, отречься, нежели поставить под удар людей высшего ряда. И предают, и отрекаются — вполне в традициях наших спецслужб. Не наших — тоже.

Были люди, которые немало выиграли бы от того, что Хрущев потерпел бы сильную неудачу на международной арене и был бы дискредитирован. И в первую очередь — это все руководство Вооруженных Сил СССР, не говоря уж о складывающейся антихрущевской оппозиции в ЦК КПСС. Ведь к концу правления Хрущева положение дел в армии было весьма плачевным. Осенью 1957 года Хрущев выбрасывает из армии Жукова — грязно, по-заговорщически. Вместе с ним вышвырнута целая группа генералов. Маршалам дали понять: так может быть с каждым! Впав в эйфорию от успехов советских ракетчиков, Хрущев настолько переоценил роль ракетного оружия, что приступил к реорганизации и ломке сложившейся структуры армии. Удар наносился по ВВС, флоту и артиллерии. Реорганизованная, озлобленная, деморализованная армия была не способна к реальной схватке с таким противником, как США. И лучше всех это понимали военные верхи — Генштаб, ГРУ. В случае реального конфликта с Америкой и ее союзниками — хоть на Кубе, хоть в Европе, хоть на Дальнем Востоке — на победу рассчитывать мог только кретин. И, понимающие это, совсем не жаждали ввязаться в какой-либо реальный конфликт.

Апокалипсиса не произошло. И ключевую роль в этом сыграл Пеньковский и переданные им материалы. Они позволили Кеннеди разгадать игру Хрущева, понять ее абсурд. И если военной верхушке СССР нужно было найти такой ход, который позволил бы выйти на контакт с Америкой, дать ей понять, что Советский Союз не желает войны и не готов к ней, то лучшего инструмента, чем ГРУ, у нее не было. И лучшего канала, чем Алекс.

Это лишь версия. А если вернуться к реальному Пеньковскому, то он не мог выжить в любом случае — слишком много знал.

В ноябре 1982-го на Лубянке наступила «бесконечная Рождественская ночь, — как сочно выразился полковник Семенихин, укрывшийся за псевдонимом Евг. Григ, — многим казалось, что теперь для КГБ настанут какие-то необыкновенные времена». Еще бы, Андропов стал генсеком!

С каким придыханием отзываются о нем его лубянские соратники! Крючков: «Юрий Владимирович поражал собеседников своей эрудицией, легко мог вести разговор на философские темы, демонстрировал недюжинные познания в области истории и литературы». Бобков: «Он унаследовал лучшие качества революционеров старой закалки… был настоящим строителем нового общества… высокообразованным человеком…много читал и следил за литературой (это уж точно, следил! — авт.), любил музыку, писал стихи». Докучаев: «На всех советских людей Юрий Владимирович сразу же произвел самое приятное впечатление. Все увидели в нем жизнеспособного государственного и политического деятеля, о каком они мечтали долгие годы». Леонов: «Приход к власти Андропова был воспринят всей страной с облегчением… Непосредственно для разведки и Комитета госбезопасности наступили светлые дни».