Пища богов - Маккенна Теренс - Страница 2

• Предыдущая
• 2/77
• Следующая

Теренс Маккенна Оксидентел, Калифорния апрель 1994 г.

Я хочу поблагодарить моих друзей и коллег за их терпение и поддержку в работе над этой книгой, в особенности, Ральфа Абрахама, Руперта Шелдрейка, Ральфа Мецнера, Денниса Маккенну, Крис Харрисон, Нейл Хассел, Дэна Леви, Эрнеста Во, Ричарда Берда, Роя и Диану Такмен, Фостин Брей и Брайана Уоллеса, а также Марион и Аллана Хант-Бадинеров. Спасибо также корреспондентам д-ру Элизабет Джад и Марку Ламоро, предоставившим полезную информацию. Каждый из них внес свой уникальный вклад в мои размышления, при том, что я отстаивал свою позицию.

Большую помощь этой работе оказал архивариус и мой друг Майкл Горовиц. Он внимательно и критично прочел рукопись и обеспечил доступ к архиву живописи Мемориальной библиотеки Фитца Хью Ладлоу, чрезвычайно обогатив таким образом визуальную сторону моей аргументации. Спасибо тебе, Майкл!

Особо отмечу также ценную помощь Майкла и Далей Мерфи, Стива и Аниты Донован, Нэнси Ланни, Поля Херберта, Кэтлин О'Шонесси и всего Эсаленского института за предоставленную мне возможность находиться в Эсалене в качестве ученого в июне 1989 и 1990 годов. Часть этой книги была написана в период моего пребывания там. Благодарю также Лу и Джилл Карлино и Роберта Чартофа, терпеливых друзей моих, которые, быть может, сами того не зная, прослушали те или иные куски из этой книги.

Моя партнерша Кэт – Кэтлин Харрисон Маккенна – давно разделяла мою страсть к психоделическому океану и к тем идеям, что содержатся в нем. В наших путешествиях на Амазонку и в другие края она была лучшим другом, коллегой и моей музой.

Кэт и двое моих детей – Финн и Клия – оказывали мне поддержку в написании этой книги, невзирая на переменчивость моих настроений и долгие перерывы в писательском труде. Им я выражаю свою глубочайшую любовь и признательность. Спасибо за стойкость, ребята.

Весьма признателен я Лесли Меридит – моей редакторше из “Бентам Букс” и ее ассистентке Клодин Мерфи. Их твердая убежденность в важности этих идей вдохновляла меня быть ясным и стремиться осмыслить новые области. Спасибо также моему доверенному лицу Джону Брокмену, проведшему меня через особую инициацию, которую может дать лишь “Клуб Реальности” {Серия издаваемых Дж. Брокменом книг, представляющих новые научные идеи. – Прим. ред}.

И наконец, мне хочется отметить, что я в большом долгу у психоделической общины – у тех сотен людей, в круг которых мне посчастливилось входить в течение многих лет, посвященных поиску хотя бы отблеска пера Жар-птицы. Именно эти шаманы – и древние, и современные – те, чьи глаза взирали на никому незримое прежде, именно они указывали мне путь и вдохновляли меня. 

Призрак является планетарной культуре – призрак психоактивных веществ. Определение человеческого достоинства, созданное эпохой Возрождения и развитое в демократические ценности западной цивилизации, кажется, находится на грани забвения. Средства массовой информации подробно рассказывают о том, что человеческая склонность к одержимому поведению и пристрастию заключила сатанинский союз с современной фармакологией, маркетингом и скоростными средствами передвижения. Прежде незаметные формы потребления продуктов химии ныне свободно соревнуются на практически нерегулируемом мировом рынке. Легальные и нелегальные вещества, способствующие одержимому поведению, держат в рабстве целые правительства и народы третьего мира.

Ситуация эта не нова, но она ухудшается. До сравнительно недавнего времени международные картели наркотиков были обычным порождением правительств и разведывательных служб, отыскивающих источники “незаметных” средств для финансирования ими же самими утвержденных видов одержимого поведения. /См. книгу Альфреда Маккоя “Политика героина в Юго-восточной Азии” (McCoy A. W., The Politics of Heroin in Southeast Asia, New York: Harper Colophon Books. 1972). где на стр. 16 говорится: “При снижении спроса {на героин} до самого низкого уровня за пятьдесят лет и замешательстве среди международных синдикатов правительство США имело уникальную возможность устранить пристрастие к героину – главную социальную проблему Америки. Однако вместо того чтобы нанести смертельный удар этим преступным синдикатам, правительство США – через ЦРУ и его предшественника во время войны УСС (Управление стратегических служб – прим. ред.)– создало ситуацию, которая дала возможность сицилийско-американской мафии и корсиканскому “подполью” восстановить международную торговлю наркотиками./

Сегодня эти картели, в связи с беспрецедентным ростом спроса на кокаин, обратились в диких слонов, перед мощью которых даже их создатели начинают чувствовать себя неуютно. /Victor Marchetti, John D. Marks. The CIA and the Cult of Intelligence, New York: Knopf. 1974). p. 256. См. также: Н. Kruger (1980). A. W. McCoy (1972)./

Нам предстает грустное зрелище “наркотических войн”, которые ведут правительственные учреждения, обычно парализованные летаргией и бездействием или же пребывающие в явном сговоре с международными картелями наркотиков, которые они официально обещают истребить.

Невозможно пролить свет на эту эпидемию потребления психоактивных веществ и злоупотребления ими, если мы не предпримем беспристрастную переоценку нашей теперешней ситуации и не исследуем некоторые из давних, почти забытых видов опыта и поведения, связанных с психоактивными средствами, растениями и снадобьями. Важность этой задачи невозможно переоценить. Совершенно очевидно, что приватное применение психоактивных веществ, легальных и нелегальных, будет все более и более становиться частью будущего становящейся мировой культуры.

Любую переоценку нашего потребления веществ следует начинать с понятия привычки – “некой установившейся тенденции или практики”. Знакомые, повторяющиеся и в значительной мере неисследованные привычки– это попросту то, что мы делаем. “Люди – это создания привычек”, – гласит старинная поговорка. Культура – в значительной степени дело привычек, заимствованных нами от родителей и окружающих, а затем медленно преобразуемых меняющимися условиями и принятыми нововведениями.

Но какими бы медленными ни казались культурные изменения, в сравнении с изменениями видов и экосистем, происходящими медленнее ледниковых периодов, культура представляет собой зрелище бурного и постоянного обновления. Если природа олицетворяет принцип экономии, то культура дает пример принципа обновления через излишества.

Когда привычки истребляют нас, когда приверженность к ним выходит за культурно означенные нормы, мы наклеиваем на них ярлык одержимости. В подобных ситуациях мы чувствуем, что сугубо человеческое измерение свободной воли как бы подвергается насилию. Мы можем стать одержимыми чем угодно: каким-то стереотипом поведения (например, чтением утренней газеты), материальными объектами (коллекционированием), землей и собственностью (строительством небоскребов) либо влиянием на других (политикой).

Хотя многие из нас могут быть коллекционерами, возможностью потакать своей прихоти до степени строительства небоскребов или политической деятельности располагают немногие. Одержимость человека обычного имеет тенденцию фокусироваться на чем-то доступном здесь и теперь – на сфере непосредственного удовлетворения через секс, пищу и наркотики. Одержимость химическими составляющими пищи и наркотиков (называемыми также метаболитами) именуется пристрастием.

Пристрастие и одержимость характерны исключительно для человеческих существ. Правда, обширные анекдотические данные подтверждают наличие стремления к состояниям опьянения среди слонов, шимпанзе и некоторых видов бабочек. /Ronald К. Siegel, Intoxication (New York: E. P. Dutton, 1989). p. 119./ Но, насколько отличаются лингвистические способности шимпанзе и дельфинов от речи человека, настолько очевидно и отличие поведения этих животных от человеческого.

• Предыдущая
• 2/77
• Следующая