Шкура лисы - Скворцов Валериан - Страница 4

Такой навык — тщательное планирование и личная инициатива, утверждал профессор, передаваясь из поколения в поколение, закрепился на генетическом уровне, поскольку в отличие от американцев, французов, русских, немцев и остальных, исключая, разумеется, китайцев, британцы занимаются профессиональным шпионажем восемь веков. Они лучше других готовы для инициативы и импровизации на уровне подсознательного, а на уровне сознательного — к разработке операций. И наносят удар в точно рассчитанное время с заранее взвешенным балансом между затратами, включая людские, и ожидаемым исходом, в том числе и последствий на перспективу. В основе каждой разведывательной операции, таким образом, лежит выгода, только она и только реальная, а уже потом какая-то политическая или пропагандистская интрига, престиж или похвальба. Барабанов в войске, повторял Глава шотландскую присказку, не должно быть больше, чем шиллингов в солдатских кошельках.

Равно в контрразведке. Планирование и инициатива. Двадцать четыре часа в сутки. Если механизм защиты и выявления проникновения не совершенствуется ежеминутно или находиться не в полном рабочем состоянии, рутинно вял, шпион, диверсант или террорист, сделав дело, исчезает. В худшем случае незамеченным, так, будто ничего и не произошло. В лучшем об этом, возможно, и узнают, когда, как говорится, зазвенят пустые консервные банки на ограде, через которую перекинули добычу. Судорожные и поспешные меры в последнем случае — показуха. Агентам безопасности остается чесать в затылке, разглядывая опустошенные хранилища секретов своих нанимателей, или руины и трупы, оставленные террористами. Совсем не смешно, когда приходиться назначать служебное расследование вместо трибунала для злоумышленников. Те, кто шпионит за шпионами, оказались либо сонными, либо коррумпированными сторожами. А уж то, что в их среде завелся агент противника — аксиома.

Глава учил додумывать любую, даже самую нелепую мысль, если она пришла в голову, до конца. У профессионала хватает честности сказать себе: я страшусь этой мысли, она ворошит во мне худшие опасения и я не желаю додумывать её до конца… «Авось», удаль и расчет на «команду» или товарищество хороши для налетчиков. Профи, планируя операцию, принимает в расчет среди прочих обстоятельств и последствий своих действий наихудшее именно лично для себя, то есть увечье, смерть или долгую, может быть, пожизненную тюрьму. Но дело в том, что превратишься в калеку, умрешь или исчезнешь ты только для себя и нанимателя. Не для семьи, близких и зависимых от тебя. Для этих твое существование прекратится, только когда не станет и их. В этом-то и заключается для шпиона по найму истинное наказание инвалидностью, смертью или заключением. Подведя себя, он обрек близких.

В театре теней, именуемом разведкой, звездами становятся, то есть жаждут геройства, славы и известности, утверждал Йозеф Глава, авантюристы, аристократы и психопаты, которым наплевать на ответственность перед семьей. «Звезда» — это для экрана. Шпион по найму, в отличие от «звезды», не воплощение массового инстинкта. После провала смысл его жизни заключается в тихом устройстве обмена собственной персоны на «аналога» с другой стороны между заинтересованными структурами, скажем, где-то на мосту через речку или, ещё лучше, железную дорогу. Подобная игра — всегда в пределах допустимой личной самообороны.

Так что, следует копить козыри «про запас» и заранее. Настоящие ли, для блефа ли — не имеет значения. Играть будут только козырями и попавшегося шпиона не спишут и вспомнят лишь в одном случае — пока он хотя бы козырная шестерка. Поэтому серьезные артисты, а они всегда невидимое меньшинство в оперативной труппе, бесконечно и дотошно занимаются деталями, чтобы слепить из них собственный план параллельно общему и худо-бедно личную систему поддержки нападения и отхода. В одной и той же ипостаси смесь ученого и подлеца, которые сотрудничают ради общего успеха.

Шпионаж во всех формах по самой своей сути занятие, в котором многое, если не все, решает человеческий фактор. Вслед за технологическим прогрессом, поставленным на службу разведке, шпионаж прожорливо глотает новых и новых рекрутов, чтобы удовлетворить стремительно нарастающий голод в интенсификации именно человеческих усилий. Использование людей огромного числа людей — для выполнения задач нелегального приобретения и использования секретной информации неизбежно по определению. Методы, техника, системы и способы, которыми такие дела делаются, конечно, важны и в каждом случае уникальны, поскольку повторы в ремесле разведки гибельны на сто процентов. Но только человеческие способности и навыки заставляют работать эти системы и механизмы, именно люди придают им либо силу, либо усугубляют слабость.

Помимо этого, разведка, тем более нелегальная, веками строилась и веками же будет строиться вокруг личностных отношений. Можно долго и много говорить о шпионских самолетах, таких же надводных судах и субмаринах, спутниках, «длинных ушах» и «всевидящем оке» аудио — и видео — аппаратуры, о чудесах цифровой техники, электроники, биоразведке и химических диверсантах, о клонированной, зомбированной или киберагентуре. Но только живые шпионы из плоти и крови, всегда они, то есть нормальные, разве что несколько более чем остальные, одаренные люди — человеческие существа составляют решающее ядро набора «инструментария» для выполнения особого рода работы особенным образом. Создателем конечного разведывательного продукта, его транспортником, аналитиком и оценщиком являются подверженные всем добрым и гнусным страстям, благородным порывам и грязным болезням слабые, прижимистые и грешные дети Адама и Евы, беспрерывно вступающие друг с другом в сговор, обычно откровенно преступный с целью, например, подкупа должностного лица при исполнении им служебных обязанностей. Они придают гибкость, динамичность всем общественным системам и ежесекундно совершенствуются в этом не во имя эфемерных идей, но ради высочайшей, с их точки зрения, цели — ради собственного выживания, поскольку в их конкретном случае таково непременное условие выполнения заказа. Шпионаж вне жизни, без людей и их личных расчетов — абсурд по определению.

Так говорил алексеевский Заратустра, Йозеф Глава.

Выдающимся пользователем человеческого фактора он считал Дзержинского.

Карл Маркс, утверждал профессор Глава в своем курсе «Разведка и контрразведка как факторы национального подсознательного», презирал иудаистско-христианскую этику, впрочем, в равной мере мусульманскую или буддистскую. Понимание совести мужу, как он говорил, вестфальской аристократки было абсолютно чуждо. В Моисее, Христе, Магомете и Будде Маркс видел первых клерикалов-карьеристов, разнящихся лишь легендами о своем пришествии на землю — «легендами», понимаемыми в интерпретации страдавшего профессиональным кретинизмом Главы исключительно в шпионском смысле. Маркс хотел убрать из истории личность и её нравственные переживания, подменив их безликими экономическими силами. Потребовался гений Ленина, чтобы показать, насколько Маркс не прав, ибо, считал Глава, открытие качественно новых видов шпионажа и террора, основывавшихся на знании психологии масс, и было совершено индивидуумом, выбравшим псевдоним, производный от названия северной ледяной речки.

Дело Ленина, выброшенного из Кремля инсультом, продолжил, по мнению чеха, отнюдь не Сталин. Заделаться чемпионом теоретических пошлостей и политических единоборств в кавказско-персидской манере среди обанкротившегося экономически, обескровленного взаимной резней этнически неоднородного населения, да ещё на задворках сырьевых огородов между Европой и Азией — не достижение. Ленина верно и до конца понял единственный человек, а именно — интеллектуальный крестный отец Чека Феликс Дзержинский. Он вник в глубинный, фрейдистский смысл фразы, произнесенной младшим Ульяновым после казни старшего, цареубийцы, насчет необходимости иного пути. А именно: индивидуальный террор против власть предержащих как бессознательная реакция на комплекс «боязни кастрации отцом» — ничто, массовый, то есть направленный против собственных братьев, детей этого отца, — всё.