Тот День (СИ) - Хабибуллин Дмитрий - Страница 31

• Предыдущая
• 31/68
• Следующая

– Супруг мой ружья любил.

Через десяток обысканных домов Георгий и его новая паства совсем потеряли надежду.

– Да никого здесь нет. Пойдемте, отче. – недовольно высказалась Смолова, когда компания вышла из очередного уцелевшего дома.

– Имей терпение. – в своем духе ответил священник, нервно подергивая краешек бороды.

– Да какое тут, к черту, терпение? Трупы, пепелища, птицы, которые эти самые трупы и жрут. – вспылила женщина.

– Осталось всего-то пару домов. Не оставлять же. – вмешался Влад.

И вскоре их терпение окупилось.

Очередной ничем не примечательный дом встретил их скрипом несмазанных дверных петель и трупной затхлостью. Внутри оказалось просторно. Прихожая, гостиная, лестница на второй этаж, дальше коридор с двумя спальными помещениями. Ни трупов, ни, тем более, выживших. В конце коридора была широкая кухня, двери которой выходили на садовый участок позади дома.

– Ничего. – огорченно сказал Влад.

Оставалось только проверить второй этаж, и, попросив Сычева поискать чего-нибудь съестного, святой отец понуро пошел к лестнице. Без всяких надежд Соколов ступил на первую ее ступень. И вдруг позади, в стороне кухни, раздался женский крик. Немедля, Георгий метнулся обратно по коридору. Голос не принадлежал Ирине, а значит: они наконец кого-то нашли.

И он не ошибся.

– Выметайтесь от сюда, суки! – срывая голос, орала светловолосая девушка.

Отгородившись от людей большим обеденным столом, она сжимала крупный нож, и что есть мочи надрывала глотку. Влад, как и Смолова, с поднятыми в знак добрых намерений руками, пробовали войти в контакт. Но выходило это у них плохо.

Человек был изможденного вида. Синяки под глазами, порезы на локтях, а самое главное, Соколов приметил странный темный обруч, словно от удушья, который огибал шею девушки. Подобраться близко к бьющейся в истерике не было возможности. Во всю размахивая большим лезвием ножа, она никого к себе не подпускала.

– Отдайте. Поранитесь же. – наивно старался уговорить девушку Владислав.

– Мы друзья. – сделав шаг вперед, твердым голосом произнес Георгий.

– Суки, убью. – опять завопила девушка, и священник отступил обратно к стене кухни.

– Как вам помочь? – вдруг крикнула Ирина. – Что нам сделать?

– Кто вы? – уже более сознательно спросила белокурая.

– Друзья. Мы – друзья. – повторила Смолова слова священника.

Георгий видел, как замерла странная девушка. Она колебалась, балансировала между известными лишь ей одной ответами. В конце концов решившись, она произнесла:– Принесите ящик. Под креслом-качалкой, в гостиной. Деревянный ящик.

– Хорошо. – кивнула Ира и выбежала из кухни.

Ева уже видела себя такой. В клинике она не раз срывалась, и однажды, находясь примерно в таком же состоянии как сейчас, синдром отмены чуть было не довел ее до убийства невинного человека. То был второй день пребывания в лечебнице. Ее ломало и злость кипела в жилах. Обо всех тонкостях добычи порошка в стенах реабилитационного центра Бодрова еще не знала. И когда молодой медбрат зашел в ее палату со шприцом метадона, Ева выкрутилась, и, приставив иглу к шее юноши, начала самые заправские переговоры с начальством отделения. Тогда ей и объяснили местные расценки дозы и что помимо денег от нее будет требоваться. С тех пор, девушка знала, до чего может довести ломка. И сейчас, зажав в кровоточащей руке кухонный нож, Бодрова прекрасно понимала, что без укола она не успеет опомниться, как наворотит дел.

– Принесите ящик. Под креслом-качалкой, в гостиной. Деревянный ящик. – наконец сдалась Ева.

Ее слова моментом аннулировали сделку со смертью. Девушка осознавала: после укола она еще часов десять не сможет решиться наложить на себя руки. Боль была отличным мотивом для самоубийства, а без нее желание уйти из жизни уже не будет столь сильным.

Когда женщина принесла проклятую коробку с оставшейся дозой белого яда, Бодрова нерешительно открыла крышку.

– Там на улице, я видела.… Там что-то произошло, ведь так? – колеблясь, спросила Ева.

Слова давались ей с трудом. Словно неоперившиеся птенцы, они слетали с ее вялых губ, и не в состоянии расправить крылья, тут же стремительно разбивались о землю.

– Да, произошло. Но об этом позже. Что вы делаете? Зачем вам коробка? – низким голосом поинтересовался бородатый мужчина, из-под ватника которого торчал подол священнических одеяний.

– Произошло, говорите.… Да еще и батюшка здесь, значит меня ожидает нечто интересное. – Измученно улыбнулась девушка, и, достав из ящика блестящий шприц, добавила: Я остаюсь. Через часик буду с вами.

Из рук выпал шприц, и ее глаза закатились.

…Мягкое, убаюкивающее тепло разлилось по телу девушки. Кровеносная система понесла яд по всем направлениям. Последовал выброс гистамина, и Бодрова ощутила такое желанное чувство подъема и окрыленности. Героин продолжал свое победное шествие, и, достигнув непреодолимого для простых опиатов барьера между кровью и нервной тканью мозга, проникнул прямиком в серое вещество.

От прикосновения старого друга опиатные рецепторы задрожали. Они уже давно разучились работать самостоятельно. Без героина организм уже давно разучился радоваться, и вот, очередная доза живительного яда вернула рецепторы к работе.

В глазах Евы тысячами искр рассыпались разноцветные узоры. Она видела силуэты, которые распадались яркими лоскутами, видела небо, по которому бежали белогривые волны. Видела счастье…

Дневник Дмитрия

Тяжелая дверь открылась на удивление бесшумно. Войдя в проем, я шагнул в темноту. В отличие от коридора позади меня, во вновь обнаруженном помещении света не было. И видимая область, освещенная проникшим аварийным светом, была ничтожно мала. Все что я мог тогда разглядеть, это уходящие во тьму стальные стеллажи, стоящие вдоль обеих стен. Я знал, что это помещение - одно из хранилищ нашего корпуса. Однако сам я прежде никогда туда не заглядывал. Это была особая, охраняемая зона научного центра. Вся важнейшая документация, включая личные дела сотрудников, годами пылилась на тех полках. Не менее важны были и бесчисленные отчеты о проведенной работе, некоторые из которых носили секретные грифы. Но тогда для меня, конечно же, все это не имело никакого значения. Единственная мысль, навязчиво застрявшая в голове, была: "где этот чертов рубильник". И когда я уже было подумал вернуться в залитый красной кровью, но освещенный коридор, рука все же нащупала долгожданный включатель.

Свет мгновенно расползся по хранилищу, разогнав темноту по углам. Когда глаза привыкли, я понял, что помещение куда больше, чем я представлял его в полумраке. Несколько полок примерно по центру правого стеллажа было вывернуто. Стопки опечатанных папок валялись на полу, а вокруг беспорядочной кучей лежали отдельные документы. Подойдя ближе, я разглядел, что над каждым из развороченных ящиков для правильной навигации по хранилищу, стоял определенный шифр. Вспомнив о приказе покойного начальника, я пошел вдоль полок хранилища. К счастью, нужный мне ящик с документами за 86-й год, оказался цел. Внутри я нашел несколько папок сезонных отчетов и большой желтый конверт, с примечанием о секретности содержимого.

• Предыдущая
• 31/68
• Следующая