Черный крестоносец - Маклин Алистер - Страница 14

• Предыдущая
• 14/59
• Следующая

— Поторапливайся!

— К чему такая спешка? — сказала она. — Вот слова Генри: «Прежде чем приниматься за дело, нам надо пару часов переждать...» А Флекк ему в ответ: «По меньшей нере, пару...» Может, ждут, пока совсем стемнеет.

— А может, не хотят, чтоб команда что-нибудь заподозрила. Мотивы их нам безразличны. Небезразлично другое: отделаться от нас они намерены через два часа. Возможно, некий остров на самом деле существует, и они хотят проскочить мимо, чтоб мы ненароком не выбрались из акульей пасти на сушу. Плохо, что наше исчезновение спровоцирует их поисковый азарт.

Мне не улыбается перспектива попасть в лопасти судового винта или стать тренировочной мишенью для стрельбы. Чем быстрее мы слиняем, тем верней обезопасим себя.

— Я об этом не подумала, — призналась она.

— Полковник ведь предупредил тебя: Бентолл предусматривает все.

Она не сочла нужным комментировать мое высказывание, и дальнейшая экипировка проходила в полной тишине. Потом я вручил ей фонарик с просьбой посветить мне, пока я, поднявшись по лестнице, буду колдовать над крышкой люка при помощи штопора и двух планок. Одну планку я пристроил к верхней перекладине, штопором отвинтил верхний шарнир, а вторую планку засунул под крышку. Дождь неистово барабанил по крышке, и я невольно вздрогнул, представив себе, как я вскоре промокну. Глупость, конечно, на фоне того, что нас ожидало: ведь через несколько секунд я промокну куда болыне!

Справиться с крышкой оказалось нетрудно. То ли древесина прогнила, то ли гайки, державшие болт, проржавели, во всяком случае полдюжины витков хватило, чтоб доски заскрипели, поддаваясь. Еще полдюжины витков — и сопротивление моему натиску прекратилось. Болт вышел из гнезда. Путь наружу был свободен, если, конечно, Флекк с приятелями не подкарауливал минуту, когда голова моя поднимется на уровень палубы — тут-то они ее и снесут. Разрешить эту проблему можно было одним-единственным способом.

Не слишком привлекательным, но вполне логичным. А именно: высунуть голову и узиать, что из этого получится. Я спустил вниз дощечки и штопор, удостоверился, что обе канистры под рукой, шепотом приказал Мэри потушить фонарик, приоткрыл люк и осторожно нащупал болт. Он лежал там, где должен был лежать: поверх крышки. Я осторожно переместил его на палубу, пригнувшись, поднялся еще на две ступеньки, сжал скрюченными пальцами край крышки и одним рывком расправил спину и руку, так что крышка вмиг встала вертикально, а моя голова вознеслась над уровнем палубы фута на два. Игрушечный чертик — да и только!

Никто в меня не стрелял. Никто не стрелял в меня потому, что стрелять было некому, а некому в меня стрелять было тоже по естественной причине: какому идиоту могло втемяшиться в голову выйти на палубу без крайней на то необходимости? Да и в этом случае ему понадобились бы рыцарские доспеи. Представьте себя у подножия Ниагары. Сможете вы сказать, что на вас капает дождик? Если да, то в эту ночь нас ожидал дождик. Когда изобретут пулемет, стреляющий водой, его мишень окажется в нашем положении, Капли, струи, потоки холодной воды обрушивались на шхуну.

Палуба превратилась в пенящееся озеро. Гигантские капли разлетались при падении, как пушечные ядра, на мелкие частицы, брызги взлетали в воздух, а нам на плечи обрушивалась устрашающая мошь удара. За пять секунд я промок насквозь, до нитки. Лишь сверхчеловеческим усилием воли я смог преодолеть желание захлопнуть люк у себя над головой, ретироваться в теплую гавань теперь такого сухого, уютного, даже желанного трюма. Но тут я вспомнил о Флекке, о его снотворном, о двух свеженьких скелетах на морском дне, и крышка со стуком распахнулась. Через пятнадцать секунд Мэри и две канистры были на палубе, а я занимался восстановлением исходной ситуации: пристраивал на место крышку и болт. А вдруг кому-нибудь захочется провести внеочередной сеанс инспектирования?

Темнота и слепяший дождь свели видимость почти к полной невидимости.

В нескольких футах ничего нельзя было разглядеть. Мы скорей нащупали, чем увидели дорогу к корме. Я перегнулся через левый борт, высматривая винт. Шхуна делала сейчас узла три, не больше. Вероятно, плохая видимость заставила Флекка сбавить скорость. Но и в этих условиях винт вполне мог изрубить каждого из нас в котлету.

Сперва я ничего не увидел. Или увидел только морскую поверхность, превратившуюся сейчас в белесую кипящую муть. Постепенно глаза мои приспособились к темноте, и я отчетливо разглядел гладкую черноту воды под козырьком выступавшей кормы. Чернота оказалась чернотой в крапинку: она фосфоресцировала. Я понаблюдал за движением мечущихся блесток: они танцевали на струях, отбрасываемых винтом. Ага, вот он где, винт.

Достаточно далеко. С левого борта близ кормы можно нырять, не рискуя угодить в водоворот.

Первой приводнилась Мэри. В одной руке она держала канистру, я придерживал ее за другую руку, пока она не очутилась наполовину в воде.

Потом наступила моя очередь. Секунд через пять я тоже был в воде.

Никто не слышал, как мы бежали. И мы не видели, как исчезал с нашего горизонта Флекк, как исчезала его шхуна. Он не зажигал огни в эту ночь.

Темный бизнес удобней всего осуществлять в потемках. А может, он просто забыл, где находится выключатель.

После леденящего ливня теплая морская вода буквально источала блаженство. Волн не было, а если какая и отваживалась взметнуть свой гребешок ввысь, гонор с нее тотчас сбивал низвергавшийся с неба поток.

Легкая рябь на многие мили заполонила морские просторы. Ветер, кажется, по-прежнему дул с востока. Если, конечно, моя гипотеза, будто шхуна движется на юг, соответствовала действительности.

Первые секунд тридцатья не видел Мэри. Я понимал, что она где-то рядом, в считанных ярдах от меня. Но дождевые брызги, взлетавшие над водой, сплетались в плотный непроницаемый занавес, сквозь который трудно было что-нибудь различить. Я окликнул ее раз, еще раз. Никакого ответа.

Я рванул вперед, делая один судорожный гребок за другим, канистра — у меня за кормой, и буквально напоролся на Мэри. Она откашливалась и отплевывалась, небось, наглоталась воды, но резервуар еще находился при ней, да и сама пловчиха была цела и невредима.

Я подплыл к ней вплотную и спросил:

— Все в порядке?

— Да. — Она опять закашлялась, а потом добавила:

— Ободрала лицо и шею. Этот дождь... словом, мне больно...

В темноте невозможно было определить, на самом ли деле у нее ободрано лицо. Но я ей поверил. Все тело тоже саднило, словно оно побывало только что в осином гнезде. Явный промах Бентолла. Первое, что надлежало мне сделать, открыв люк, — обмотать наши головы ненужной одеждой на манер банданы. Что поделаешь? Слезы лить поздновато. Я дотянулся до целлофанового пакета, притороченного к канистре, вытащил оттуда одеяло, прикрыл наши головы. Дождь по-прежнему воспринимался как грандиозный душ, как низвержение гигантских градин, но хоть кожу теперь не царапал.

Лучше уж это, чем ничего...

Когда я завершил возню с одеялом, Мэри спросила:

— Итак, что дальше? Кайф под тентом? Или все-таки поплывем?

Я опустил все напрашивающиеся замечания на тему, куда нам лучше направиться: к Австралии или, может быть, в Южную Америку. В этих обстоятельствах они вряд ли сошли бы за удачную остроту. Я сказал:

— По-моему, нам надо быстрее убираться отсюда... Пока дождь, Флекку черта с два нас найти, но стихия гарантиями пренебрегает, чужд ей этот жанр. Почему бы нам не податься на запад? Туда ветер дует. Там, вероятно, находится остров, если только Флекк не слишком мудрит с курсом. И плыть туда легче, чем куда-нибудь еще.

— А не вычислит ли Флекк твои планы?

— Если он сочтет нас достойными соперниками — пускай вдвое уступающими ему в хитрости, — он решит, что мы ушли в другую сторону.

Э-эх, где наша не пропадала!

Плыли мы медленно. Она была права: перспектива стать рекордсменом на водной дорожке ей не угрожала. А тут еще две канистры и промокшее одеяло! Все же за первый час мы покрыли приличное расстояние, подобрав себе подходящий режим: десять минут — движение, пять — отдых. Это занятие вполне потянуло бы на гран удовольствия, кабы не смутное подозрение: так можно плыть целый месяц и никуда не приплыть. А в остальном все обстояло прекрасно: теплое море, дождь стихает, акулы пока отсиживаются по домам.

• Предыдущая
• 14/59
• Следующая