Войсковая разведка - Швин Эдвин - Страница 23

Сведения о противнике всегда решали исход боя. В прошлом веке было сравнительно легко определить расположение противника. Для этого командир должен был подняться на какую‑либо возвышенность и оттуда наблюдать за всеми передвижениями войск противника. С такого командного пункта он следил за ходом боя и на основе личного наблюдения принимал и изменял решения. Бой в какой‑то мере напоминал игру в шахматы. В современной войне командир с наблюдательного пункта ничего не увидит. Отдельные моменты боя, которые он может заметить, не дадут подлинного представления о развертывании сражения.

Ныне, однако, как и в прошлом, командиры всех частей должны в сражениях получать информацию о противнике.

Без нее нельзя правильно управлять боем или войной. Пехота должна знать примерное расположение огневых точек противника — только тогда она сможет успешно вести бой, а ее командиры сумеют наметить соответствующий план действий.

Пехота может идти в наступление, будучи осведомленной о расположении и силах противника или не имея никаких сведений о нем. В случае если пехота имеет неполные сведения о противнике или вовсе не располагает ими, она будет продвигаться вперед чрезвычайно медленно. Части, наступающие вслепую, могут встретиться с засадами, неожиданными действиями противника и понесут большие потери. Сведения о противнике в таком случае могут быть добыты лишь путем боевого соприкосновения с ним. Это и есть разведка боем. Подобные действия характеризуют боевую деятельность американских войск во время наступления в Аргоннах в 1918 г., и такой метод действий обходился очень дорого. Чтобы добыть необходимые сведения для последующего правильного построения наступления вторых и третьих эшелонов, мы в те времена жертвовали всеми батальонами первых эшелонов. Сейчас необходимо разработать метод наступления, не вызывающий столь больших потерь.

Средства наблюдения пехоты отстали в своем развитии от ее способностей применяться к местности, в результате чего стало невозможным определить расположение пехоты противника.

Поэтому возникает необходимость развивать средства наблюдения, которые компенсировали бы пехоте невозможность видеть.

Конкретные сведения о противнике должна дать пехоте дивизионная авиация. Читатель может сказать, что это давно известно. Это справедливо, но мы предлагаем расширить это понятие. Авиация применялась и в мировой войне, но в большинстве случаев батальоны, на которые ложилась задача ведения боя, получали очень слабую помощь от своего воздушного товарища. Авиация применяется и сейчас, но в учебной работе мы редко наблюдаем, чтобы ей ставились специальные задачи на основании требований передовых частей.

Нерасшифрованные аэрофотоснимки не приносят пехотным частям большой пользы. В будущей большой войне в батальоне не окажется людей, способных расшифровать эти снимки. Не разберутся в передовом батальоне и в обычно присылаемых разведывательными отделениями дивизии схемах, перегруженных обозначениями деталей местности и условными знаками, показывающими противника.

Сведения, добытые авиаразведкой, перед передачей их пехоте должны быть представлены разведывательным отделением в ясной графической форме.

Предполагается, что между вышестоящими и нижестоящими штабами должен производиться непрерывный взаимный обмен информацией. На деле этого не бывает, по крайней мере, в тех случаях, когда об этом никто не заботится. Если штаб дивизии не уделяет этому вопросу нужного внимания, то передовые пехотные части должны сами побеспокоиться о получении информации. При этом они должны знать, какую информацию требовать и что делать с полученной информацией.

Пехотный командир должен помнить, что он получит сверху только ту информацию, которую будет требовать, — не более.

Так называемое «пустое поле боя» требует, чтобы личный состав пехотной разведки имел ясное представление о применении боевой разведки. Личный состав полковой и батальонной разведывательных служб должен быть так же подготовлен для выполнения своих обязанностей, как и его собратья в штабе дивизии. Этого можно достигнуть подготовкой офицеров — разведчиков для работы в боевой обстановке еще в мирное время. Во французской армии это делается, но нашими мобилизационными планами это совершенно не предусматривается. Поэтому понадобится при мобилизации подбирать персонал полковой и батальонной разведки из состава тактически грамотных людей. Набранные таким путем офицеры должны затем пройти специальный курс в корпусной или армейской школе разведчиков.

Ниже мы постараемся на конкретном примере показать, насколько тесно связаны между, собой разведывательная деятельность и тактический замысел маневра. Возьмем для примера операции 3–й американской дивизии в период с 3 сентября по 4 октября 1918 г. Мы берем операции этой дивизии не потому, что эти ее операции богаты отрицательными примерами, которых следует избегать, но исключительно потому, что автор более знаком с боевой деятельностью этой дивизии, чем какой‑либо другой. Действия любой американской дивизии за этот период можно с успехом использовать для данного примера.

Опишем сначала то, что произошло в действительности, а затем изобразим эту операцию так, как она протекала бы при условии нормального функционирования всех органов разведки.

3–я АМЕРИКАНСКАЯ ДИВИЗИЯ

30 сентября —4 октября 1918 г.

30 сентября 1918 г. 5–я бригада двумя пехотными полками, развернутыми по фронту, заняла район, предназначенный 3–й дивизии. Каждый полк бригады эшелонировался в глубину побатальонно; оправа располагался 4–й пехотный полк. Таким образом, фронт дивизии составляли лишь два батальона. 1–й батальон 4–го пехотного полка и 1–й батальон 7–го пехотного полка располагались так, как показано на схеме 12. Эти части только что заняли линию фронта, сменив 79–ю дивизию. Штаб последней не передал никаких сведений о противнике.

Левее 1–го батальона 7–го пехотного полка располагался батальон 32–й дивизии (схема 12).

Командир батальона и командиры подразделений фактически не имели никакого представления о положении и силах противника перед фронтом батальона. Конечно, каждый понимал, что германцы находятся где‑то к северу и что в ближайшие дни предстоит атака. Передовые роты в период между 30 сентября и 2 октября несли активную дозорную службу, которая, однако, не была должным образом нацелена. Высылаемым дозорам ставилась лишь общая задача по патрулированию, и они не давали почти никаких сведений о противнике. Дозоры были больше заинтересованы в том, чтобы обыскивать карманы убитых германцев, оставшихся после боя с 79–й дивизией, собирать брошенные ручные пулеметы «Браунинг», чем опознавать убитых германских солдат и офицеров. Словом, дозоры не дали никаких опознавательных данных.

2 октября 1–й батальон был сменен 2–м батальоном 7–го пехотного полка. 1–й батальон, находясь теперь во втором эшелоне, располагался в овраге южнее леса де — Бэж. Он находился на передовых позициях два дня, но не мог передать 2–му батальону никаких сведений о противнике.

Поздно вечером 3 октября на командный пункт 7–го пехотного полка, который располагался близ 1–го батальона, был доставлен приказ по дивизии. Этот приказ, назначая атаку на 5 ч. 25 м. утра 4 октября, переносил границу для 3–й дивизии на 800 м к западу. Граница справа (4–й пехотный полк) теперь проходила по дороге Нантиллуа, Кюнель, а граница слева (7–й пехотный полк) — по дороге Сьерж, Романь су — Монфокон (включительно). Полоса наступления разделялась пополам между двумя полками. Приказ требовал, чтобы оба атакующих полка передвинулись западнее; соответственно передвигалась западнее и находящаяся левее 32–я дивизия (схема 13). Выделенной для поддержки атаки артиллерии было поручено вести подвижной заградительный огонь.