Карманный линкор. «Адмирал Шеер» в Атлантике - Бреннеке Йохан - Страница 7

– Ладно, – наконец сказал первый помощник. – Пускай отращивают бороду. Но запомните мои слова: если я застану кого-нибудь, когда он будет продавать свою бритву… – И страшная угроза осталась невысказанной.

Как только сдался первый помощник, остальные офицеры тоже стали один за другим спускать флаги. Командир артиллерийской части капитан Шуманн, которого подчиненные за глаза любовно звали Мунки, тоже капитулировал.

– Ладно, отращивайте, если вам неймется, – проворчал он, – но если чья-нибудь борода попадет в затвор, я вам покажу.

– Они не успеют отрасти, к тому времени мы уже будем дома, – сказал один из офицеров, когда об этом заговорили на мостике, и все вопросительно уставились на капитана.

– Меня на такую удочку не поймаешь, – снисходительно улыбнулся он, – по правде сказать, господа, я знаю не намного больше вас. Однако думаю – я высказываю только свое мнение, – что, когда мы вернемся в порт, этими бородами можно будет подметать палубу.

На том разговор и кончился. Один из боцманов, известный склонностью к меланхолии, очевидно, разделял мнение капитана, ибо как-то раз торжественно обратился к своим друзьям:

– Запомните меня таким, пока я совсем не зарос.

Когда капитану рассказали об этом, он засмеялся и выразил сожаление, что подобные забавные сцены корабельной жизни уходят в небытие. «Шееру» явно не хватает собственной газеты.

– Мы знаем, господа, как остры на язык матросы. А если они узнают, что офицеры тоже люди, это будет лучше для всех.

Так родилась «Говорильня». Практические вопросы публикации находились в ведении главного казначея Мюннингхофа, а Йохен Бреннеке получил предложение занять кресло главного редактора. Первое же редакционное обсуждение было прервано сигналом тревоги, и, позабыв о «Говорильне», матросы и офицеры бросились по местам.

Захлопали двери, по трапам загремели тяжелые башмаки, матросы побежали по лестницам и послышались гневные окрики: «Держись правее, черт тебя подери!» Наверху отрывисто звучали приказы, и через несколько минут на мостик доложили, что личный состав корабля занял места по боевому расписанию.

Впередсмотрящий заметил в отдалении верхушки двух мачт, и сам капитан взобрался на пункт наблюдения, чтобы лично взглянуть в бинокль. За ним проворно поднялся офицер по административным вопросам, в чьи обязанности входило записывать все решения и приказы капитана, которые затем официально заносились в судовой журнал корабля.

Сначала ослепительная радуга мешала разглядеть что-либо, кроме моря и облаков, но через пару минут мачты снова появились на горизонте. Корабль, которому они принадлежали, очевидно, направлялся на запад. Кранке молчал, только кивал, показывая, что слушает рапорт впередсмотрящего. Казалось, капитан без особого интереса смотрит куда-то в пустоту. На самом же деле он пытался решить довольно сложную проблему. «Шеер» уже успел подойти к незнакомцу достаточно близко, чтобы распознать в нем вражеский танкер. Корабль представлял известную ценность, однако, учитывая его западный курс, он, безусловно, шел порожняком. Наконец Кранке повернулся к штурману.

– Взять прежний курс, – приказал он.

Вахтенные офицеры и все собравшиеся на мостике изумленно уставились на капитана, когда тот спустился с фор-марса и его приказ стал известен. Разве они служат не на рейдере? Так почему же капитан решил дать вражескому судну уйти? Да к тому же не какому-то там корыту, а танкеру!

Никто не произнес ни слова, но Кранке прекрасно понял, какие вопросы вертятся в голове его офицеров.

– Я знаю, о чем вы думаете, господа, – спокойно сказал он. – Но одна ласточка весны не делает. Наша задача – найти конвой. Если мы атакуем танкер, то позже можем оказаться в опасном положении. – Потом он повернулся к первому помощнику: – Кстати, Грубер, объясните это команде по громкой связи.

Так первая тревога на «Шеере» оказалась ложной, во всяком случае, боя не было. «Шеер» охотился на рыбку покрупнее, как опытный рыбак, отпуская на волю пойманную мелочь.

В понедельник погода продолжала улучшаться. Можно было даже посидеть на солнышке, и те, кому велели оставить свои боевые места и находиться на палубе наготове, расселись по укромным уголкам, прячась от ветра, читая и подремывая.

В тот день впередсмотрящий заметил еще один корабль, идущий западным курсом, и капитан опять никак не вмешался и дал ему уйти. Но несмотря на бедную событиями жизнь на борту, в воздухе носилось ощущение некоего ожидания. Каждый чувствовал, что нечто должно произойти, и очень скоро, может быть, в ближайшие часы. Вдобавок упорно ходили слухи, которые никак не опровергал первый помощник, что на следующий день, во вторник 5 ноября, «Шеер» встретится с конвоем. Эти слухи имели серьезные основания: исходя из всех имеющихся сведений, а также по всем расчетам выходило, что британский конвой НХ-84 во вторник окажется в непосредственной близости от «Шеера».

Метеоролог получил приказ явиться на мостик.

– Откройте нам профессиональную тайну, Дефант, что для нас приготовила «небесная канцелярия»? – добродушно спросил Кранке.

– Завтра ветер станет слабее, капитан. Спокойное море и чистый видимый горизонт, но в дальнейшем вероятно падение давления и шторм, хотя не раньше послезавтрашнего дня.

Тот вечер запомнился надолго. Заходящее солнце набросило на океан сверкающую вуаль будто из шелка, вышитого голубым и красным. Кое-где виднелись золотые и фиолетовые нити. Но когда солнце наконец опустилось за горизонт, освещение стало холодным и жестким и поверхность океана постепенно поблекла. В сумерках «Шеер» погрузился в тишину и покой, только непрестанно стучали машины, но в умах и сердцах членов экипажа не было покоя, ибо психологически они уже приготовились к действию, движению, риску и опасности.

Забрезжил рассвет вторника 5 ноября. Предсказания метеоролога относительно погоды полностью оправдались. Лейтенант Пич, старший пилот, получил приказ явиться на мостик. Раньше, до того как стать летчиком, он был морским офицером и впоследствии вернулся к своей первой любви, к морю, где и окончил свои дни 24 августа 1944 года в Арктике, будучи командиром подводной лодки «U-344».

– Ну, Пич, – встретил его капитан. – Как вам сегодняшняя погода? Годится, чтобы рискнуть спуститься на воду?

– Если вы прикажете сделать для меня «утиный пруд», то по мне годится, господин капитан.

«Утиным прудом» назывался участок спокойной воды, искусственно создаваемый кораблем, когда он круто поворачивал к ветру, резко переложив руль на борт.

– Что за вопрос, дружище! Будет вам «утиный пруд». Я надеюсь, вы нам принесете какие-нибудь известия о конвое.

– Если и не принесу, то не потому, что плохо старался, господин капитан.

– Хорошо. Тогда выполняйте.

– Слушаюсь, господин капитан. – И Пич радостно поспешил прочь.

Его самолет-разведчик «арадо» – «корабельный попугай» – уже сидел на своем насесте, то есть стоял на рельсах катапульты. Все, что оставалось сделать Пичу и летчику-наблюдателю Галлинату, это забраться на свои места и закрыть подвижную часть фонаря из перспекса над головой. Но сначала расчет наземного обслуживания – если можно так выразиться применительно к морякам – проверил двигатель и в последний раз перед полетом осмотрел поплавки, а офицер минно-торпедной боевой части, отвечающий за катапульту, проверил баки со сжатым воздухом, причем воздух с радостным шипением вырвался наружу.

Моторы «арадо» внезапно взревели, пронзительно завыли, а потом монотонно загудели на пару тонов ниже. Пич, сидя в кабине, поднял руку. Офицер торпедной части запустил механизм, раздался отрывистый хлопок, затем резкий фыркающий звук, и «арадо» взмыл в воздух.

Позади него на палубу упал плюшевый медвежонок, по всей видимости талисман. Его испуганно подобрал матрос.

– Плохой знак, – мрачно сказал он, передавая медвежонка другому. – Теперь удачи не жди.