Обреченные - Кейт Лорен - Страница 7

• Предыдущая
• 7/74
• Следующая

Фигура из дверного проема направлялась к ней — это была женщина в коротком белом платье.

Поцелуй Дэниела, слишком сладкий, чтобы оказаться столь кратким, заставил Люс, как обычно, задохнуться.

— Не уходи, — прошептала она, зажмурившись.

Все происходило слишком быстро. Она не могла расстаться с Дэниелом. Не так скоро. Она сомневалась, что вообще когда-нибудь сможет.

Ее хлестнул порыв ветра, означавший, что Дэниел уже сорвался с места. Люс открыла глаза и успела заметить последний взмах его крыльев, с которым он скрылся в облаке, растворился в темноте ночи. Сердце девочки устремилось за ним вслед.

Тюк.

Девочка поморщилась и потерла лицо. Ей показалось, что кто-то ужалил ее в нос.

Тюк. Тюк.

Теперь боль почувствовалась в скуле. Веки Люс распахнулись, и почти сразу же она сощурилась от удивления. Над ней склонялась коренастая девица с грязно-блондинистой шевелюрой, суровой складкой рта и густейшими бровями. Волосы она небрежно собрала в пучок на макушке. Из одежды на ней были штаны для йоги и рубчатая камуфляжная майка под цвет карих с зелеными крапинками глаз. В пальцах она держала шарик для пинг-понга, изготовившись для броска.

Люс отползла в постели подальше и заслонила лицо. Ее сердце и так уже ныло от разлуки с Дэниелом, и новой боли ей не хотелось. Она опустила взгляд, все еще пытаясь сообразить, где находится, и вспомнила кровать, в которую без лишних раздумий рухнула прошлой ночью.

Женщина в белом, появившаяся сразу после исчезновения Дэниела, представилась Франческой, из штата преподавателей Прибрежной школы. Даже в своем ошеломленном оцепенении Люс отметила, насколько та красива. Ей было заметно за тридцать, ее светлые полосы достигали плеч, скулы были красиво очерчены, а черты лица — крупные и мягкие.

«Ангел», — почти сразу решила девочка.

По дороге в комнату Люс Франческа не задала ни единого вопроса. Должно быть, она ожидала, что девочка прибудет поздно, и почувствовала ее крайнюю усталость.

А теперь эта незнакомка, разбудившая Люс столь необычным образом, явно изготовилась швырнуть очередной шарик.

— Хорошо, — скрипучим голосом сообщила она, — Ты проснулась.

— Ты кто? — сонно спросила Люс.

— Скорее уж, ты кто. Помимо того, что незнакомка, которую я, проснувшись, обнаружила вселившейся к себе в комнату. И малявка, нарушившая мою утреннюю мантру невнятным сонным лепетом. Я Шелби. Очень приятно!

Не ангел, предположила Люс. Всего лишь калифорнийская девчонка, уверенная в том, что ей все что-то должны.

Люс села в кровати и огляделась. Комната оказалась тесноватой, но симпатично обставленной: со светлым деревянным полом, настоящим камином, микроволновкой, двумя массивными, широкими письменными столами и встроенными книжными полками, заодно служащими лестницей к тому, в чем Люс лишь теперь опознала верхнюю койку.

Она заметила ванную комнатку за сдвижной деревянной дверью. И — ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы окончательно в этом увериться, — окно, выходящее на океан. Неплохо для девочки, которая провела весь последний месяц за разглядыванием заросшего старого кладбища из комнаты, больше подходящей для больницы, чем для школы. Но с другой стороны, заросшее старое кладбище и та комната означали, что она вместе с Дэниелом. Она едва начала обживаться в Мече и Кресте. А теперь опять придется все начинать заново.

— Франческа ни словом не упомянула о том, что у меня будет соседка по комнате.

По выражению лица Шелби Люс сразу поняла, что ляпнула что-то не то.

Она наскоро окинула взглядом внутреннее убранство комнаты. Люс никогда не доверяла собственному дизайнерскому чутью или же никогда не имела возможности ему потакать. Она не слишком надолго задержалась в Мече и Кресте, чтобы всерьез заняться украшательством, но и до этого ее комната в Довере оставалась пустынной и белостенной. Стерильный шик, как однажды выразилась Келли.

В этой же комнате, напротив, было что-то по-своему… стильное. Разнообразные растения в горшках, которых Люс никогда прежде не видела, выстроились на подоконнике; под потолком тянулись гирлянды молитвенных флажков. Лоскутное одеяло неяркой расцветки свесилось с верхней койки, частично заслонив астрологический календарь, наклеенный поверх зеркала.

— А ты что думала? Что они освободят для тебя комнаты декана только потому, что ты Люсинда Прайс?

— Э-э, нет, — покачала головой Люс. — Я вовсе не это имела в виду. Погоди, а откуда ты знаешь, как меня зовут?

Карие с зелеными крапинками глаза соседки, казалось, прикипели к потрепанной серой пижаме Люс.

— Так ты действительно Люсинда Прайс? Ну и повезло мне!

Та утратила дар речи.

— Прости, — медленно выдохнув, умерила натиск Шелби и присела на краешек кровати Люс. — Я единственный ребенок в семье. Леон — это мой психотерапевт — все добивается, чтобы я вела себя не так грубо, когда встречаюсь с человеком впервые.

— И что, помогает?

Люс тоже была единственным ребенком, но не держалась враждебно с каждым встреченным незнакомцем.

— Я имела в виду, что… — пояснила Шелби, смущенно поерзав, — я не привыкла делиться. Не могли бы мы, — предложила она, вскинув голову, — перемотать назад?

— Было бы чудесно.

— Ладно, — заявила Шелби и глубоко вздохнула, — Франки прошлой ночью не упомянула о том, что у тебя будет соседка по комнате, поскольку тогда ей пришлось бы заметить — либо, если она уже заметила, огласить, — что меня не было в постели, когда ты прибыла. Я вернулась через окно, — уточнила она, ткнув пальцем, — часа в три.

За окном виднелся широкий уступ, к которому примыкал скат крыши. Люс представила себе Шелби, спешащую по крышам, чтобы вернуться сюда посередь ночи.

Ее соседка открыто зевнула.

— Видишь ли, если говорить о ребятах-нефилимах и Прибрежной, единственное, на чем настаивают учителя, — это видимость дисциплины. Самой дисциплины толком нет. Хотя, разумеется, Франки не собирается извещать об этом новеньких. И тем более Люсинду Прайс.

Вот опять. Эта резкость в голосе Шелби, с которой она произносит имя Люс. Девочке хотелось бы знать, что это значит. И где была ее соседка до трех ночи. И как она пролезла в темноте через окно, не опрокинув ни одно из своих растений. И кто такие ребята-нефилимы?

Люс вдруг очень живо вспомнилась та мысленная полоса препятствий, по которой протащила ее Арриана при первой встрече. Хулиганистым видом новая знакомая из Прибрежной школы во многом напоминала ее подругу, да и чувство «как я вообще смогу с ней подружиться?» было в точности таким же.

Но хотя Арриана казалась устрашающей и даже слегка опасной, в ней с самого начала ощущалась какая-то очаровательная экстравагантность. Новая же соседка по комнате, напротив, попросту раздражала Люс.

Шелби вскочила с кровати и шумно скрылась в ванной, собираясь почистить зубы. Порывшись в сумке и обнаружив собственную щетку, Люс последовала за ней и робко указала на тюбик с пастой.

— Я забыла захватить свою.

— Без сомнения, ослепительный блеск твоей славы мешает замечать мелкие бытовые потребности, — отозвалась Шелби, но все же протянула тюбик.

Около десяти секунд они в молчании чистили зубы, потом Люс не выдержала.

— Шелби! — окликнула она, сплюнув пену.

— Что? — отозвалась та из глубин керамической раковины.

— Что я говорила во сне? — к собственному удивлению, спросила девочка — и это вместо какого-либо из сотни вопросов, роившихся у нее в голове минутой раньше.

Этим утром, впервые после целого месяца еженощных ярких, запутанных, полных Дэниелом сновидений, Люс, проснувшись, не сумела припомнить ни единой подробности сна.

Ничего. Ни единого касания ангельского крыла. Ни единого поцелуя его губ.

Она уставилась на неприветливое отражение Шелби в зеркале. Люс нужна была ее помощь, чтобы подтолкнуть свою память. Ей просто обязан был сниться Дэниел. Если же нет… что бы это могло означать?

• Предыдущая
• 7/74
• Следующая