Брачная ловушка - Пробст Дженнифер - Страница 17

• Предыдущая
• 17/55
• Следующая

Матушка Конте в упор разглядывала неаппетитное месиво, которому теоретически полагалось превратиться в пасту. Крошки яичной скорлупы белели в сгустках клейкой бурды, которая расползалась по столу и шлепалась на пол. Над этими сгустками взлетали и парили крохотные облачка мучной пыли. Фартук Мэгги был облеплен склизкими комьями, и так называемое тесто покрывало ее руки до самых локтей.

Мэгги поняла, что все кончено. Майкл никогда не женился бы на женщине, которая не умеет готовить домашнюю пасту. Матушка Конте в жизни не одобрила бы такой брак, не говоря уж о том, чтобы поверить в его возможность. Собрав жалкие остатки гордости, Мэгги вздернула подбородок и прямо встретила взгляд пожилой итальянки.

— Я солгала. — Матушка Конте вопросительно вскинула бровь, и Мэгги продолжила, словно бросаясь в омут: — Я совершенно не умею готовить. Я покупаю сухую пасту и бросаю ее в кипящую воду. И разогреваю соус в микроволновке. И почти каждый вечер ужинаю в кафе или ресторане.

Ну вот. Обратный путь отрезан. Мэгги приготовилась услышать насмешки и обвинения. Вместо этого мать Майкла расплылась в улыбке:

— Я знаю.

— Что?! — отшатнулась Мэгги.

— Мне хотелось взглянуть, как далеко ты зайдешь. Я впечатлена, Маргерита. Ты ничем не выдаешь своего страха. Взявшись за дело, ты доводишь его до конца, даже если считаешь, что потерпишь поражение. Именно такая жена и нужна моему сыну.

Несколькими проворными движениями матушка Конте убрала с доски раскисшее месиво, присыпала ее свежим слоем муки и повернулась к Мэгги:

— Начнем сначала. Смотри и делай, как я.

Теперь она действовала медленнее, наглядно и четко демонстрируя каждый шаг. Страх перед разоблачением отступил, и Мэгги с удовольствием погрузилась в обучение. Запустив руки в груду теста, она месила его с таким усердием, что очень скоро выбилась из сил. Упражнения с гантелями в тренажерном зале не шли ни в какое сравнение с готовкой, и жилистые руки матушки Конте, казалось, не знали усталости, добиваясь идеальной однородности теста. Мэгги подхватила живой мотивчик, который напевала под нос мать Майкла, и на нее снизошло умиротворение. Ей никогда прежде не доводилось заниматься стряпней в компании другой женщины, никогда прежде ее не допускали в такой теплый, по-домашнему уютный кухонный мирок. Скалка неустанно трудилась над тестом, раскатывая его все тоньше, и матушка Конте вручила кусок теста Мэгги.

— Секрет хорошей пасты в том, чтобы тесто было плотным и упругим. Мы должны сделать его тонким, как лист бумаги, и не допустить ни единого разрыва. Обработай край.

Мэгги прикусила губу:

— Матушка Конте, может быть, это сделаете вы?

— Нет, Маргерита. Сегодня ты приготовишь ужин для своего мужа сама, собственными руками. И не потому, что ты ниже его или он считает тебя ниже. Просто потому, что он твой муж, а ты его жена. Capisce?

Безыскусная красота этой фразы ослепила Мэгги своей истинностью. Она утерла ладонью пот со лба, оставив на коже липкий след теста… и улыбнулась:

— Хорошо.

Они трудились, не обмениваясь больше ни единым словом, напевали итальянские песенки, прислушиваясь к умиротворяющему шороху движений скалки и далекому чириканью птиц. Полоски теста рвались одна за другой, но Мэгги не сдавалась до тех пор, пока не подняла на ладони длинную широкую полоску. Неровную, но прозрачно-тонкую, без единого разрыва.

Матушка Конте приняла у нее эту полоску, разложила на сушилке и придирчиво оглядела. В кухне прозвучал ее довольный смешок.

— Perfecto.[19]

Мэгги широко улыбнулась, дивясь тому, что чувствует себя так, словно только вернулась с зимней вылазки на Эверест.

Спустя пару часов она сидела за большим столом, уставленным мисками с дымящейся пастой и свежим томатным соусом. Воздух был напоен ароматом базилика и аппетитным запахом чеснока. В углах стола высились три бутылки вина, а тарелки робко теснились между блюдами с едой, словно второстепенные персонажи книги. Мэгги нервно поглядывала на Майкла. Что, если он разразится хохотом? Или станет потешаться над ее кулинарной бездарностью и жалкими потугами блеснуть за столом подлинного мастера стряпни?

Волны смеха, восклицаний и шумных споров накатывали на Мэгги со всех сторон, приводя ее в смятение. Она слишком привыкла ужинать за кухонным столом, попутно глядя телевизор, или в упорядоченной тишине ресторанов, где было принято разговаривать лишь вполголоса. Повзрослев, Мэгги, как правило, ела одна, иногда в компании брата, но при этом оба молчали. Майкл вел себя за столом совсем иначе.

Он поддразнивал сестер, явно получая удовольствие от общества родных, и Мэгги вдруг осознала, что Майкл всегда держится непринужденно, поскольку точно знает, кто он есть. Она ценила в мужчинах эту черту и считала ее редкой. Майкл наслаждался жизнью, любил веселье, и она втайне попыталась представить, каково это было бы — ужинать с ним каждый вечер. Попивать вино, обсуждая прошедший день, вместе готовить и вместе садиться за трапезу. Как настоящие муж и жена.

Майкл взял вилку, намотал на нее макароны и сунул в рот.

Мэгги затаила дыхание.

— Ммм, как вкусно, мама! — застонал он от удовольствия.

Матушка Конте, усаживаясь на свое место, самодовольно улыбнулась:

— Благодари свою жену, Майкл. Все, что лежит у тебя на тарелке, она приготовила собственными руками.

Майкл, пораженный, откинулся на спинку стула. Чуть заметно нахмурив лоб, он посмотрел на свою тарелку, затем поднял глаза и встретился взглядом с Мэгги. Удивительное смешение чувств отразилось в его глазах. Отсвет чувственной пылкости… огонек гордости… и благодарный блеск.

Потом Майкл склонил голову, и лицо его осветилось улыбкой. Невообразимая легкость охватила Мэгги, и она улыбнулась в ответ. Деловитый шум, царивший за столом, отступил и опал под этим внимательным взглядом.

— Grazie, cara. Ужин, приготовленный для меня твоими руками, — это большая честь. Он delicioso.[20]

Мэгги молча кивнула, принимая его благодарность. Венеция болтала о свадьбе и нарядах для подружек невесты. Карина рассуждала об искусстве. Джульетта говорила о новой рекламной кампании, которую запускает семейная фирма. Майкл продолжал есть, явно гордясь кулинарным достижением своей фальшивой жены.

И в этот краткий миг Мэгги была счастлива как никогда в жизни.

Влипли.

Майкл торчал у двери, приветствуя длинную череду родственников, с которыми не виделся больше года. Он подозревал, что скромный ужин в кругу семьи окажется подлинным бедствием. Во всяком случае, не столько для него, сколько для бедняжки Мэгги. Famiglia Майкла толклась вокруг нее с тем шумным обожанием, которое обыкновенно приберегали только для кровной родни. Двоюродные братья и сестры прихватили с собой жен и мужей, дружков, подружек и всех bambinos,[21] близкие соседи и женщины, которые годами охотились за Майклом, явились поглазеть на ту, которая увела у них из-под носа желанный приз. Для Майкла это был типичный вечер в доме его матери.

Для Мэгги это был сущий ад.

Майкл покачал головой, прилагая все силы к тому, чтобы не расхохотаться. Мэгги зажали в углу несколько его кузин, и ее каштаново-рыжая грива пылала, словно маяк, среди гостей, которые по большей части были черноволосыми и смуглыми. Ее короткое легкомысленное платье обрывалось гораздо выше колен, выставляя на обозрение пару длиннющих ног, которые словно созданы были для того, чтобы обвиваться вокруг талии мужчины. Ярко-алые и желтые цветы, рассыпанные по тонкой ткани платья, без труда выделяли Мэгги в толпе. Рост у нее и сам по себе был внушительный, а в красных босоножках с трехдюймовыми каблуками она оказалась ничуть не ниже большинства его двоюродных братьев. Было в ее обуви нечто такое, что заводило Майкла с пол-оборота, и такого он никогда не испытывал с другими женщинами. Как будто пристрастие Мэгги к высоким сексуально-зазывным каблукам подтверждало, что в глубине души она самая настоящая чертовка.

• Предыдущая
• 17/55
• Следующая