Пушки Острова Наварон - Маклин Алистер - Страница 20

• Предыдущая
• 20/60
• Следующая

Человек пять, а то и больше. Минуты через две будут здесь. Где Стивенс? Видишь его?

— Вижу, — с олимпийским спокойствием произнес грек. Перелез через карниз… — Остальные слова заглушил оглушительный раскат грома. Но Мэллори увидел Стивенса.

Находясь посередине между карнизом и началом похожей на раструб расселины, тот, словно ветхий старик, с трудом перебирал руками.

— Что это с ним? — выругался Мэллори. — Так ему и суток не хватит… — Осекшись, капитан сложил ладони рупором. — Стивенс! Стивенс! — Но юноша, казалось, не слышал его и продолжал двигаться размеренно, словно робот.

— Из сил выбился, — спокойно произнес Андреа. — Даже головы не поднимает. Если альпинист не смотрит вверх, его песенка спета. — Пожав плечами, грек прибавил:

— Спущусь, помогу.

— Не надо. — Мэллори положил ему руку на плечо. Оставайся здесь. Я не могу рисковать вами обоими… В чем дело? — спросил он Брауна, наклонившегося над ним.

— Скорее, сэр, — произнес тот, тяжело дыша. — Скорее, ради Бога! — глотнув воздуха, добавил. — Они в двух шагах отсюда!

— Ступайте с Миллером к валунам, — скомандовал Мэллори. — Прикройте нас… Стивенс! Стивенс! — Но ветром, поднимавшимся вверх по скале, слова его отнесло.

— Стивенс! Ради Бога, старина! Стивенс! — громким шепотом повторил капитан. Видно, в голосе Мэллори прозвучало нечто такое, что проникло сквозь оцепенение, объявшее усталый мозг юноши: Энди остановился и, подняв голову, приложил к уху ладонь.

— Немцы приближаются! — произнес Мэллори, сложив руки рупором. — Доберись до раструба и спрячься. И ни одного звука.

Ты меня понял?

Усталым движением Стивенс вскинул руку, опустил голову и стал подниматься. Двигался он еще медленнее, движения его были неуверенными и неуклюжими.

— Как думаешь, он понял? — озабоченно спросил Андреа.

— Наверно. Точно не могу сказать, — Мэллори замер и схватил друга за руку. Заморосим дождь, сквозь редкую его пелену капитан заметил прикрытый ладонью луч света. Огонек прыгал по камням метрах в тридцати слева от них.

— Скинь веревку с краю обрыва, — прошептал новозеландец.

— В нижней части раструба вбит крюк. Он выдержит Стивенса.

Скорей. Надо убираться!

Стараясь не задеть даже камешка, Мэллори с Андреа отодвинулись от края обрыва и, круто повернувшись, поползли на четвереньках к груде валунов, находившихся в нескольких метрах.

Не имея в руках хотя бы пистолета, Мэллори чувствовал себя совершенно беззащитным, хотя и понимал, что опасность грозит не им, а солдатам. Первый же немец, направивший на них луч фонаря, будет тотчас убит. Браун и Миллер не подведут… Но самое главное — чтобы их не обнаружили. Дважды, шаря по земле, луч света направлялся в их сторону, последний раз скользнув мимо ближе чем в метре. И всякий раз оба прижимались лицами к промокшей почве, чтобы отсвет луча не упал на них. Наконец, они добрались до валунов и оказались в безопасности.

Мгновение спустя словно тень рядом возник Миллер.

— Не очень-то вы торопились, — насмешливо заметил капрал. — Подождали бы еще с полчасика. — Он показал в сторону, где мелькали огни фонарей и слышались гортанные голоса. — Отойдем подальше. Они ищут его среди камней.

— Ты прав. Его или телефон, — согласился Мэллори. — Не заденьте автоматами о камни. Захватите с собой поклажу… Если немцы посмотрят вниз и увидят Стивенса, придется идти ва-банк.

Хитрые планы разрабатывать некогда. Пускайте в ход автоматы.

Энди Стивенс услышал Мэллори, но не понял, что тот сказал.

Не потому, что испугался или был чересчур подавлен, ибо страх прошел. Страх — порождение сознания, а сознание его под воздействием крайней степени усталости, сковавшей все его тело свинцовым панцирем, перестало функционировать. Юноша этого не понимал, но пятнадцатью метрами ниже он ударился головой об острый выступ, до кости разбередив рану на виске. С потерей крови Стивенс все больше обессилевал.

Он слышал, как Мэллори что-то говорит о раструбе, до которого он теперь добрался, но до сознания его смысл сказанного не дошел. Он знал лишь одно: однажды начав подниматься, надо продолжать, пока не доберешься до вершины.

Так внушали ему отец и старшие братья. Добраться до вершины.

Чтобы добраться до вершины, предстояло преодолеть половину раструба. Стивенс опирался о крюк, вбитый Кейтом Мэллори в трещину. Вцепившись пальцами в расщелину, Энди посмотрел вверх, на устье раструба. Осталось метра три. Ни удивления, ни восторга не было. Он знал одно: надо идти до конца. Он слышал доносившиеся сверху голоса. Непонятно, почему товарищи его не предпринимают никаких попыток помочь ему, сбросили вниз веревку, с помощью которой было бы легче преодолеть последние метры. Но горечи он не испытывал. Возможно, друзья хотят его испытать. Да и какое это имеет значение? В любом случае ему нужно добраться до вершины.

И он добрался. Старательно, как до него — Мэллори, отгреб землю и галечник, впился пальцами в край скалы и, встав на тот же выступ, о который опирался ногой Мэллори, приподнялся. Он увидел, как мелькают лучи фонарей, услышал возбужденные голоса.

Вновь вернулся страх. Энди понял, что это голоса врагов, что друзья его убиты. Понял, что остался один, что это конец, что все было напрасно. И вновь туман обволок его сознание, остались лишь пустота и отчаяние. Медленно, как у тонущего, который выпускает из рук брусок дерева, пальцы Стивенса разжались.

Страх исчез, осталось безграничное равнодушие. Юноша соскользнул со склона н, камнем полетев вниз, застрял на шести метровой высоте в сужении раструба.

Ни звука не сорвалось с его губ: от боли он потерял сознание, но до настороженного слуха товарищей его, укрывшихся среди валунов, донесся глухой жуткий треск: словно гнилой сук, сломалась правая нога Энди.

Произошло именно то, чего опасался Мэллори: немецкий дозор действовал энергично, быстро и чрезвычайно старательно. Хуже того, молодой и толковый унтер-офицер обладал воображением.

Немцев было всего четверо — сапоги, шлемы, дождевики маскировочной расцветки — в зеленых, черных и коричневых пятнах. Отыскав телефонный аппарат и связавшись со штабом, унтер-офицер отправил двух солдат осмотреть участок длиной в двести метров вдоль края обрыва. Сам же с третьим солдатом принялся осматривать каменную гряду, идущую параллельно обрыву.

Поиски были неторопливыми и доскональными. Унтер-офицер, вполне разумно, рассудил так. Если часовой уснул или заболел, то вряд ли он стал бы забираться в глубь нагромождения камней. Поэтому Мэллори и его товарищам не угрожала никакая опасность.

Потом был предпринят тщательный методический осмотр поверхности скалы. Хуже того, осмотр начали от кромки обрыва.

Надежно поддерживаемый за ремень солдатом, которого, в свою очередь, держали, сцепясь руками, двое его товарищей, унтер-офицер медленно двигался по краю скалы, обшаривая узким лучом фонаря каждый дюйм почвы. Внезапно остановившись, он издал возглас и наклонился к самой земле. Несомненно, он заметил глубокую выемку от веревки, которую Андреа закрепил за основание валуна… Мэллори и трое его товарищей, выпрямившись, вскинули автоматы, высунув стволы в отверстия между камнями или положив их на валуны. Стоит кому-нибудь из солдат направить хотя бы случайно карабин вниз, где лежит тяжелораненый или мертвый Энди Стивенс, всем четверым немцам уготована смерть.

Удерживаемый за ноги двумя солдатами, унтер-офицер лег на живот и принялся осматривать раструб, освещая его фонарем.

Секунд десять, а то и все пятнадцать не было слышно ничего, кроме завывания ветра да шума дождя, хлеставшего по чахлой траве; затем немец отполз от края обрыва и поднялся на ноги, качая головой. Жестом Мэллори приказал своим товарищам спрятаться. Отчетливо слышался баварский говорок унтер-офицера.

— Бедняга Эрлих. — В голосе немца звучало странное сочетание сочувствия и гнева. — Сколько раз я его предупреждал, чтобы не подходил близко к краю. Почва здесь очень рыхлая. — Невольно отступив от кромки обрыва, унтер-офицер снова посмотрел на выемку в почве. — Вот след от его каблука, а может, от приклада. Теперь это неважно.

• Предыдущая
• 20/60
• Следующая