Пушки Острова Наварон - Маклин Алистер - Страница 24

• Предыдущая
• 24/60
• Следующая

— Четыре часа спустя немцы узнают, что мы на острове. Как только развиднеется, они заметят убитого и отправят лодку, чтобы выяснить, в чем дело.

— Ну и что? — возразил Стивенс. — Разве часовой не мог упасть?

Отодвинув в сторону брезент, Мэллори выглянул наружу.

Похолодало, шел снег. Капитан опустил полог.

— У нас пять минут, — произнес он рассеянно. — Через пять минут уходим. — Посмотрев на Стивенса, новозеландец слабо улыбнулся. — Мы не сказали тебе. Дело в том, что Андреа убил часового ударом ножа в сердце.

Следующие несколько часов были сплошным кошмаром.

Казалось, их путешествию не будет конца. Люди спотыкались, скользили, падали и вновь поднимались. Тело болело, мышцы сводило судорогой, поклажа падала. Приходилось отыскивать ее на ощупь в снегу. Людей мучил голод, жажда. Все вконец изнемогли.

Теперь группа возвращалась в ту же сторону, откуда отправилась в путь, двигаясь на вест-норд-вест по отрогу горы. Наверняка немцы решат, что диверсанты ушли на север, к центру острова. Без компаса, не видя звезд и луны, которые послужили бы ориентирами, Мэллори шел по склону, руководствуясь инстинктом и запечатленной в памяти картой, которую показал ему в Александрии месье Влакос. Капитан был твердо уверен, что они обогнули гору и продвигаются тесной лощиной в глубь острова.

Главным их врагом был снег. Тяжелый и влажный, он кружил вокруг плотной серой массой, проникал за ворот, в ботинки, попадал под одежду, в рукава, лез в глаза, уши, рот. От него стыло лицо, руин немели, превращаясь в ледышки. Доставалось всем, на больше других страдал Стивенс. Спустя несколько минут после того, как отряд покинул пещеру, он вновь потерял сознание. В мокрой одежде, прилипшей к телу, он был лишен даже того тепла, которое вырабатывает человек при движении. Дважды Андреа останавливался и наклонялся к юноше убедиться, что у него бьется сердце. Но жив ли он, узнать было невозможно: руки грека потеряли чувствительность, он выпрямлялся и, спотыкаясь, шел дальше.

Часов в пять утра, когда группа карабкалась вдоль ущелья по предательски скользкому склону к гребню горы, на которой росло несколько низкорослых рожковых деревьев, Мэллори решил, что в целях безопасности им следует связаться вместе. Минут двадцать группа гуськом поднималась по склону, становившемуся все круче. Идя впереди, Мэллори боялся оглянуться и посмотреть, каково приходится Андреа. Неожиданно подъем окончился, они очутились на ровной площадке, обозначавшей перевал, и, по-прежнему связанные друг с другом, стали пробиваться при нулевой видимости сквозь слепящую пелену снега, спускаясь, словно на лыжах, вниз.

До пещеры добрались на рассвете, когда в восточной части неба на фоне снежной круговерти стали возникать серые полосы приметы унылого, безрадостного утра. По словам мосье Влакоса, вся южная часть острова Навароне изрыта сотами пещер. Пещера, которую они обнаружили, была пока единственной. Точнее говоря, то был темный, узкий проход среди хаотически разбросанных глыб вулканического происхождения, засыпавших ущелье, спускающееся к обширной долине, которая осталась в трехстах или шестистах метрах от них, — долине, все еще скрытой в ночной мгле.

Какое-никакое, но для замерзших, измученных людей, мечтающих о том, чтобы уснуть, это было укрытие. Места хватало всем, немногие щели, через которые проникал снег, быстро заткнули, вход завесили пологом, прижав его булыжниками. В тесноте и темноте со Стивенса сняли мокрую одежду и, засунув его в спальный мешок, снабженный сбоку молнией, влили в рот юноше бренди, а под голову, обмотанную бинтами в пятнах крови, сунули груду сухого тряпья. Потом все четверо, даже неутомимый Андреа, рухнули на покрытую сырым снегом землю и уснули мертвецким сном, не чувствуя ни острых камней под собой, ни холода, забыв про голод. Уснули, не сняв мокрой, липнущей к телу одежды и не ощущая боли, когда начали отходить закоченевшие руки и лица.

Тусклое, в ореоле лучей, солнце, пробивавшееся сквозь снеговые тучи, давно пройдя точку зенита, катилось на запад к заснеженному, словно нарисованному отрогу горы. Приподняв край полога, Андреа чуть отодвинул его в сторону и с опаской посмотрел вниз, куда сбегала лощина. Постоял неподвижно несколько мгновений, растирая затекшие мышцы ног и щурясь от ослепительного блеска снега. Потом выбрался из убежища, в несколько шагов достигнув края впадины, лег у края и осторожно выглянул.

Книзу открывалась панорама почти симметричной долины, словно вырвавшейся из тесных объятий крутых горных склонов и плавным изгибом уходившей на север. Андреа узнал похожую на крепость, возвышавшуюся справа над головой долины темную громаду. Вершина ее была покрыта шапкой снеговых туч. Это Костос, самая высокая на острове Навароне гора. Ночью они преодолели ее западный склон. На востоке, милях в пяти, уходила ввысь третья гора, лишь немногим ниже Костоса. Северный ее склон круто обрывался, переходя внизу в равнину, расположенную в северо-восточной части острова. А милях в четырех, на северо-северо-востоке, много ниже снеговой линии и редких пастушьих хижин, в лощине, вдоль берега черной извилистой речки выстроились дома с плоскими крышами. Не иначе, как селение Маргарита.

Запечатлевая в памяти топографию долины, вглядываясь в каждую западину и расселину в скалах, Андреа пытался определить, какой именно посторонний звук две минуты назад прорвал оболочку сна, заставив его мгновенно очнуться и вскочить на ноги. И вот он снова возник, этот звук, трижды раздавшийся в течение трех секунд. Пронзительная трель свистка прозвучала повелительно и, отразившись от склонов горы Костос, умолкла, покатилась эхом вниз. Отпрянув назад, Андреа спустился на дно овражка.

Полминуты спустя он вновь очутился у кромки овражка, прижимая к глазам окуляры бинокля системы Цейс-Икон. Нет, он не ошибся. По склону Костоса растянутой неровной цепочкой медленно поднимались двадцать пять — тридцать солдат, осматривая каждую впадину, каждую груду камней. На каждом солдате белый маскировочный халат с капюшоном, но даже с расстояния двух миль обнаружить их было несложно: у каждого из-за спины торчали лыжи; заостренные их концы, черневшие на фоне снежного покрова, качались, когда солдаты, словно пьяные, спотыкались и падали на скользком склоне. Время от времени немец, находившийся у середины цепочки, взмахивал альпенштоком, видно, давая какие-то указания. Он-то и свистел, догадался Андреа.

— Андреа! — послышалось из пещеры. — Что-нибудь случилось?

Обернувшись, грек прижал палец к губам. Заросший щетиной, в мятой одежде, Мэллори тер ладонью налитые кровью глаза, пытаясь окончательно прогнать сон. Повинуясь жесту Андреа, капитан захромал в его сторону. Каждый шаг причинял боль.

Стертые в кровь пальцы распухли и слиплись. С тех пор, как он снял ботинки с часового, новозеландец не разувался, а теперь и вовсе не решался взглянуть, что у него с ногами… С трудом вскарабкавшись по склону овражка, он опустился на снег рядом с Андреа.

— Гости пожаловали?

— Глаза бы мои не видели таких гостей, — буркнул Андреа.

— Взгляни-ка, Кейт. — Протянув капитану бинокль, грек показал в сторону подножия горы Костос. — Твой друг Дженсен не предупредил, что они на острове.

Мэллори методично осматривал склон; внезапно в поле зрения бинокля возникла цепочка солдат. Приподняв голову, он нетерпеливо повернул фокусировочное кольцо и, бегло взглянув на солдат, медленно опустил бинокль, о чем-то задумавшись.

— Горно-пехотная часть.

— Да, это егеря, — согласился Андреа. — Из корпуса альпийских стрелков. Очень они не вовремя появились.

Мэллори кивнул, скребя заросший щетиной подбородок.

— Уж они-то нас непременно отыщут. — С этими словами капитан снова вскинул бинокль. Дотошность, с какой действовали немцы, настораживала. Но еще больше настораживала и пугала неотвратимость встречи с медленно приближающимися крохотными фигурками. — Непонятно, что тут делают альпийские стрелки, продолжал Мэллори. — Но факт тот, что они здесь. Должно быть, им известно, что мы высадились. Видно, все утро прочесывали седловину к востоку от Костоса — самый короткий маршрут к центру острова. Ничего там не обнаружив, принимаются за другой склон. Вероятно, они догадались, что с нами раненый и далеко уйти мы не могли. Рано или поздно они нас обнаружат, Андреа.

• Предыдущая
• 24/60
• Следующая