Попаданец со шпагой - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 28

• Предыдущая
• 28/79
• Следующая

— Благодарю за столь трогательную заботу, но как видите, причин для беспокойства у вас нет, Вадим Фёдорович.

Мне показалось или Настя действительно была рада моему появлению? Даже думать боюсь. Но какое приветливое у неё лицо…

— Если вас не раздражает Наташино исполнение, то приглашаю вас присоединиться.

— Да Господь с вами! Я был уверен, что это играете вы. Потому и обеспокоился – вам ещё не стоит напрягать руку. А тут… Моё восхищение Наталье!

Лёгкий румянец, улыбка и благодарный взгляд Настиной горничной, засвидетельствовали, что у меня появился ещё один "союзник" в этом доме.

— А вы сами не музицируете, Вадим Фёдорович?

— Увы. Только пою. Под гитару.

— В самом деле? — глаза у девушки разгорались, прошу прощения за каламбур, прямо на глазах. — Не исполните что-нибудь? Я вас очень прошу!

— Ну, разве можно отказать такой очаровательной девушке, — не стал ломаться я. — А гитара найдётся?

Вот что-что, а охмурять женщин стихами и романсами я всегда умел. Даден мне от Бога и природы очень неплохой баритон. Ну и медведь, пытаясь наступить мне на ухо, промахнулся. Вот так получилось.

С гитарой, правда, сложнее – только самый примитив, ну или чуть выше. Но смогу. Даже на местной, незнакомой.

Слегка потрынькал струнами, настраивая принесённый инструмент и начал свою "коронку":

Ох, простите, Иван Сергеевич. Упёр я ваш текст внаглую. Но не вы первый в этом веке из мной ограбленных…

Обычно, когда пою, уподобляюсь токующему глухарю – слышу только себя и ни на что вокруг не обращаю внимания. Ну, почти ни на что, конечно, посмотреть на реакцию слушающих хочется. Вот и сейчас мельком взглянул на Настю и очередной раз поразился: как хороша!

И в очередной раз возникло недоумение почему эта девушка обладает такой… Да нет, не красотой. Я уже говорил, что ничего особенного в её лице не было. Не дурнушка, но отнюдь и не красавица. И тем не менее… Какая-то непонятная притягательность…

И тут, кажется, понял: её лицо очень красиво "живёт". Именно ЖИВЁТ. Когда она говорит, смеётся, улыбается. Даже сейчас лицо практически неподвижно, всё во внимании к моим руладам, только веки и ресницы подрагивают… Но что-то неуловимое показывает эмоции, которые бурлят в этой очаровательной головке.

Всё-таки, хоть ты тресни – женскую красоту и очарование не определяет только анатомия. Уж я-то в школе насмотрелся на девиц девяносто-шестьдесят-девяносто, которые категорически не умели владеть своим телом, столь щедро выделенным им матушкой-природой – идёт такая вся из себя модель, но мужской глаз совершенно не цепляет.

И наоборот – вроде совершенно ничего особенного, но двигается с такой потрясающей грацией и женственностью, что голова, совершенно против воли разворачивается вслед как зеркало радиолокатора.

И с лицом то же. Зачастую и личико милое и глаза антилопьи, в хорошем смысле, но столько в этих глазах пустоты…

И наоборот: ну вообще никакая девчонка, а вот что-то есть в этих неярких глазах обрамлённых недлинными ресницами такое, что зачастую сожалел: "Где мои семнадцать лет…".

Медленно замолкала последняя тронутая струна. В молчании. Только когда утих последний звук, "выщипанный" мною из инструмента, Анастасия лёгким восхищением, как мне очень хотелось считать, произнесла:

— Чудесно! Никогда раньше не слышала. Очень непривычно и очень красиво.

— Не заставляйте меня краснеть, Анастасия Сергеевна, — начал я показательно скромничать. — Красивый романс, но ведь не мой же…

— А чей? Кто автор?

— Ну-у-у! Откуда же я знаю? Услышал в дороге, понравилось, запомнил. Моей заслуги никакой.

— Что вы! Вы же так замечательно спели!

— Песню не делает её исполнитель. Он лишь инструмент в руках её автора. Вы не согласны?

— Пожалуй, да. Но ведь и инструменты бывают разные… А у вас ещё есть такие необычные песни?

— Надо вспомнить. Но, с вашего позволения, не сегодня. Я ведь вообще заглянул сюда, беспокоясь за вашу руку. Уж никак не собирался "давать концерт". Прошу простить за вторжение.

— Вадим Фёдорович, вы же сами понимаете, что ваши извинения излишни. Огромное вам спасибо за романс, за ваш визит. И… Спокойной ночи.

Я, понятное дело, откланялся и вернулся к своему бокалу портвейна на террасе.

Нет! Всё же какая замечательная девушка! Ёлки-палки – ведь влюблюсь!

"А ну, усохни, Донжуан псковский! — цыкнул на меня мой… не понял из-за какого плеча, то ли хранитель, то ли искуситель. — Знай своё место и не раскатывай губёнки. Ишь, размечтался!"

То есть взяли меня в оборот до самого отхода в царство Морфея: полное смятение в мыслях, мечты, мечты, мечты, и, соответственно, дёрганье за крыло назад на грешную землю. В приземлённую донельзя реальность. С тем и заснул.

А с утра было событие. Для данной местности, как я понимаю, очень даже значительное.

Да можно и без "я понимаю": весь народ, стоящий на ногах высыпал к дороге, проходившей мимо усадьбы. Шёл драгунский полк. Не знаю, куда и откуда, но проходил мимо.

Наскоро проглотив завтрак, я присоединился к толпе зевак. Посмотреть было на что. Всё-таки самая красивая и элегантная военная форма носилась в русской армии именно во времена Александра Благословенного.

И пусть именно у драгун она была наименее броской, но, тем не менее, впечатление производила. Да и не только обмундирование – стройные и подтянутые усачи на элегантных, а по мне – так других и не бывает, лошадях… Это было что-то! Зрелище!

Каски, зелёные приталенные мундиры, воротники огневого цвета – красота!

Кавалеристы, проезжая мимо толпы, в основном состоящей из детей и женщин, приветливо улыбались в усы и помахивали руками в перчатках – для них, по всей вероятности, проезд мимо населённого пункта тоже был событием, слегка развлекавшим в длинном и вряд ли весёлом пути.

Интересно: станут ли теперь, в свете появления меня, эти усачи кирасирами? Как стали в реальной истории. Ведь именно псковским драгунам были отданы белые трофейные кирасы, снятые с мёртвых и пленных французских кирасир, переколотых и пленённых партизанами Давыдова и Сеславина. Ну, или я слегка ошибаюсь… Но в реале именно этому полку достались те самые кирасы белого металла и воротники из огневых сделались малиновыми.

Зацепился за память этот факт, как и приборный цвет полка. И не только этого – те самые наборы открыток я пересматривал и перечитывал десятки раз. Помню не всё, но многое: типа приборный цвет Иркутского драгунского – белый, кирасирского Военного Ордена – чёрный, у гусар так вообще помню все цвета доломанов и ментиков, приборный цвет и приборный металл.

Красивая была, чёрт побери, форма. Всё само запоминалось, без всякого напряжения.

Вот с пехотой у меня похуже – гвардию от остальных отличу, ну или гренадёра от обычного пехотинца, а вот с простыми пехотными или егерями – фигу. Не помню ни разу.

Кстати пора бы мне научиться верхом передвигаться, раз уж я так накрепко попал в это время. Наверное, не слишком сложная наука. За неделю можно будет научиться в седло запрыгивать и с него при спокойном шаге или мерной рыси не падать. Вроде бы и не дурак я, и спортсмен какой-никакой – должно получиться. А то в дальнейшем местные совершенно не поймут-с… Если, кроме незнания французского, ещё и от лошадей шарахаться буду, то меня точно нынешнее дворянство не примет, да ещё и жандармерия, если она уже имеется, на карандаш возьмёт…

• Предыдущая
• 28/79
• Следующая