Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии 1939-1945 - Лихачев Д. А. - Страница 16

• Предыдущая
• 16/33
• Следующая

Спустя несколько дней Гитлер прислал за мной. Он принял меня без посторонних, и у меня появилась возможность высказать свою точку зрения по этому вопросу. Я описал ему организацию Верховного командования сухопутных сил и рассказал, какие функции предполагалось возложить на новую должность по проекту главнокомандующего. Между тем на должности командующего тремя бронетанковыми дивизиями, которую я в тот момент и занимал, у меня было гораздо больше возможностей повлиять на развитие бронетанковых войск. Хорошо зная всех, кто занимал ключевые посты в Верховном командовании, и имея четкое представление о том. какое у них неуверенное отношение к проблемам развития бронетанковых войск как средства крупномасштабных наступательных операций, я вынужден был расценить предполагающееся нововведение как шаг в неправильном направлении. Я объяснил, что в Верховном командовании сухопутных сил принято считать, что танки – это не более чем средство усиления и поддержки пехоты. К тому же, добавил я, опыт прошлых конфликтов на этот счет приводит к мысли о том, что развитию танковых войск могут и воспрепятствовать. Более того, предложение о слиянии бронетанковых сил с кавалерией столкнется с неодобрением представителей более старого рода войск, которые не заинтересованы в появлении соперника и должны отнестись к этому новому распределению обязанностей с недоверием. Модернизация кавалерии необходима, но даже она может встретить сильное сопротивление со стороны высшего командования армии и старших офицеров. Закончил я свой подробный доклад словами: «Той власти, которой я буду наделен на предполагаемой должности, недостаточно, чтобы преодолеть сопротивление, и постоянно будут возникать разногласия и споры. Поэтому я вынужден просить Вас позволить мне остаться на своем месте».

Я говорил больше двадцати минут подряд – Гитлер слушал меня не перебивая, а когда я закончил, сообщил мне, что, по его замыслу, занимающий ту должность, о которой идет речь, должен иметь всю полноту власти, необходимую для осуществления централизованного контроля над всеми моторизованными и кавалерийскими частями. В общем, он отклонил мою просьбу и приказал мне принять это назначение. Закончил он свою речь так: «Если вы почувствуете, что в выполнении своих задач натолкнетесь на сопротивление того рода, о котором сейчас мне говорили, то я прошу вас докладывать об этом напрямую мне лично. Мы будем вместе следить за тем, чтобы осуществлялась вся необходимая модернизация. Я приказываю вам принять эту должность».

Естественно, ни о каких докладах напрямую речи впоследствии не шло, хотя проблемы возникли незамедлительно.

Итак, меня назначили генералом бронетанковых войск и командующим «мобильными войсками», в связи с чем мне был выделен весьма скромный штаб на Бендлерштрассе. В моем распоряжении находились два офицера Генерального штаба – подполковник фон ле Сюир и капитан Рёттигер: моим адъютантом был подполковник Рибель. На каждое подразделение вверенных мне служб я получил по одному служащему. И вот я приступил к работе. Это был труд, достойный Геркулеса. На тот период не существовало никаких учебных пособий для бронетанковых войск. Мы составили их сами и представили наши черновики на одобрение отдела военной подготовки. В этом отделе не было ни одного офицера, специалиста по танкам. Наши учебные планы оценивали не с точки зрения потребностей бронетанковых войск, а руководствуясь совсем иными доводами. Их обычно возвращали назад с указанием, что «материал не отвечает принятым нормативам учебных пособий для пехоты, вследствие чего данный проект является неприемлемым». Получалось, что нашу работу оценивали в основном по формальным критериям. А потребности войск вообще не принимались в расчет.

Я считал необходимым реорганизовать кавалерию в легко управляемые подразделения с современным оружием. Поэтому я предложил новую организацию, которую тут же отклонил начальник управления общего назначения генерал Фромм, поскольку для претворения моего плана в жизнь требовалось приобретение 2000 лошадей, что этот офицер не счел целесообразным. В результате кавалерия так и осталась в прежнем неэффективном состоянии до самого начала войны. Поэтому кавалерию, за исключением единственной бригады, расположившейся в Восточной Пруссии, использовали только для образования смешанных разведывательных батальонов при пехотных дивизиях. Каждый из таких батальонов состоял из одного конного отряда, одного отряда мотоциклистов и одного моторизованного отряда, в которых не было достаточного количества бронемашин, противотанковых орудий и кавалерийского оборудования. Командовать этим пестрым конгломератом было невозможно. Более того, во время мобилизации частей кавалерии хватало только на то, чтобы пополнять подобные разведывательные батальоны в уже существующих дивизиях. Новообразованным же подразделениям оставалось только рассчитывать на мотоциклистов. Срочно требовался совместный новый подход к решению этой проблемы. Кавалерия попала в безнадежное положение, несмотря на глубокую преданность всех ее старших офицеров своему роду войск. Такова была разница между теорией и практикой.

Вот еще один случай из моей практики, из которого становится ясно, в какой ситуации я находился: приказ о моей мобилизации гласил, что в случае общей мобилизации командующий мобильными войсками должен принять командование над резервным пехотным корпусом. И только с большим трудом мне удалось вместо этого получить право командования бронетанковыми войсками.

В марте 1939-го чешские земли вошли в состав рейха в качестве протектората. Это привело к серьезному ухудшению международной обстановки. Ответственность за этот шаг лежит лично на Гитлере. Утром в день оккупации за мной послал главнокомандующий. Он сообщил мне о свершившемся факте и приказал, чтобы я сразу же отправился в Прагу, где мне предстояло собрать данные, касающиеся продвижения наших бронетанковых войск в зимнюю непогоду, и осмотреть материальные ресурсы чешских бронетанковых войск.

В Праге я встретил своего предшественника на посту командующего XVI корпусом, генерала Гёппнера, который поделился со мной своим опытом, полученным на этом марше. Вдобавок к этому я побывал в нескольких подразделениях, чтобы узнать у участников перехода их собственные впечатления. В Брно я осмотрел оснащение чешских бронетанковых подразделений и нашел их в полном порядке. Они впоследствии сослужили нам службу в польской и французской кампаниях. В русской же кампании их полностью заменила более тяжелая немецкая боевая техника.

После Чехословакии к рейху без боя был присоединен Мемель.

20 апреля был организован грандиозный парад в честь пятидесятилетия Гитлера. Вооруженные силы всех цветов, собранные в один батальон, опускали перед ним флаги. Гитлер находился на вершине успеха. Ситуация была взрывоопасной: хватит ли Гитлеру самообладания, чтобы остановиться и основательно закрепить достигнутые свершения, или же он вздумает превзойти самого себя?

28 апреля он аннулировал англо-германское военно-морское соглашение и подписал пакт о ненападении с Польшей.

28 мая в Берлине побывал министр иностранных дел Италии граф Чиано. Министр иностранных дел Германии дал большой прием в его честь. Натянули два огромных шатра, которые заняли почти весь его сад. Но май был холодный, и шатры надо было отапливать, что являлось весьма трудной задачей. Гитлер присутствовал на этом приеме. Для развлечения гостей в одном из шатров была смонтирована сцена и устроено представление с танцами сестер Гёпфнер. Перед началом случилась небольшая заминка, так как Гитлер хотел сидеть рядом с Ольгой Чеховой, а эту леди сначала надо было найти. Гитлер вообще был неравнодушен к артисткам и наслаждался их компанией. Чиано приехал с единственной целью – предостеречь Гитлера от войны. Мне сложно сказать, оказался ли он способен выполнять инструкции Муссолини до конца своего визита.

• Предыдущая
• 16/33
• Следующая