Витязь в тигровой шкуре(изд.1969 года) - Руставели Шота - Страница 23
- Предыдущая
- 23/49
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
23
АВТАНДИЛ В ПОИСКАХ ТАРИЭЛА: ПЛАЧ ЕГО И СТЕНАНИЕ
«Связкой роз меня ударив, друг меня поранил ею.
Я исполнил нашу клятву, он не стал считаться с нею.
Потеряв его навеки, я душою оскудею,
Без него любого друга уподоблю я злодею.
Не к лицу ему, герою, эта вечная тоска.
Разве витязю поможет слез обильная река?
Нужно после размышлений путь избрать наверняка.
Где ж оно, светило это с тонким станом тростника?»
Обессиленный слезами, витязь в поиски пустился,
Не смыкая глаз бессонных, кликал друга и томился.
По полям, лесам, долинам трое суток он кружился,
Но пропавшего скитальца не нашел он, как ни бился.
И молился он: «О боже, чем я грешен пред тобой?
Почему меня ты гонишь, угнетенного судьбой?
Судия мой милосердный, я пришел к тебе с мольбой:
Сократи мои страданья, утешенья удостой!»
АВТАНДИЛ НАХОДИТ ТАРИЭЛА ВО ВТОРОЙ РАЗ
Раз на холм поднялся витязь, изнемогший от молений,
И взглянул он на долину, где играли свет и тени,
И средь зарослей заметил вороного в отдаленье.
«Это он! — воскликнул витязь. — В том не может быть сомнений!»
И воспрянул он, и сердце у него затрепетало,
Радость выросла внезапно, и отчаянье пропало.
К потускневшему кристаллу возвратился блеск кристалла.
И, как вихрь, в долину эту он помчался с перевала.
И, увидев Тариэла, отшатнулся он назад:
Полумертвый лик скитальца был отчаяньем объят.
Ворот был его разорван, по щекам струился град.
Покидая мир мгновенный, не смотрел на брата брат.
Справа возле Тариэла лев лежал и меч чеканный,
Слева — рухнувший на землю тигр виднелся бездыханный
По лицу из глаз страдальца ток струился непрестанный.
Лютым пламенем пылало сердце в скорби несказанной.
Разомкнуть очей не в силах, без сознания и воли,
Витязь был готов покинуть этот мир земной юдоли.
Автандил его окликнул, оглашая лес и поле,
И сошел с коня поспешно, не желая медлить боле.
И лицо он Тариэлу рукавом отер своим,
И на землю опустился, и сказал, тоской томим:
«Иль не слышишь Автандила? Я — твой друг и побратим!»
Но, открыв глаза, страдалец был безмолвен перед ним.
То, о чем я повествую, с ним действительно случилось!
Вздрогнул витязь, и сознанье в нем внезапно прояснилось,
Крепко обнял он собрата и прославил божью милость.
Видит бог, таких героев в мире больше не родилось!
«Брат, — сказал он, — я исполнил слово, данное в пещере.
Ты меня не бездыханным здесь нашел, по крайней мере.
Но теперь стремлюсь я к смерти и вхожу в ее преддверье, —
Опусти мой труп в могилу, чтоб его не грызли звери!»
Автандил ему ответил: «Это — худшее из дел!
Кто из нас не ведал страсти, кто в горниле не горел?
Но никто ж не рвался к смерти, проклиная свой удел!
Почему твоим рассудком ныне дьявол овладел?
Коль ты мудр, то знай, что мудрость так вещает нам с тобою:
Муж не должен убиваться в столкновении с судьбою.
Муж в беде стоять обязан неприступною стеною.
Коль заходит ум за разум, все кончается бедою!
Как ты, мудрый, забываешь это мудрое реченье?
Чем тебе помогут звери утолить твое влеченье?
Где найдешь ты, умирая, ту, чей лик — твое мученье?
Если ты еще не ранен, брось о ранах попеченье!
Кто из нас миджнуром не был? Кто любви не перенес?
Кто, сознание теряя, на себе не рвал волос?
Разве это необычно? Для чего ж потоки слез?
Без шипов, как всем известно, не бывает в мире роз.
Как-то раз спросили розу: «Отчего, чаруя око,
Ты колючими шипами нас царапаешь жестоко?»
«Чтобы сладкого добиться, — отвечал цветок Востока, —
Испытай сначала горечь, — без нее не будет прока!»
Если дал цветок бездушный столь ответ красноречивый,
Как достигнуть можешь счастья ты, искатель нерадивый?
Сатанинские внушенья не ведут тропой счастливой!
Что же ты с судьбою споришь и зовешь несправедливой?
Ты мое послушай слово: сядь скорее на коня
И забудься на мгновенье, мысли черные гоня.
Пересиль свои желанья, сделай это для меня:
Мне известно, как развеять жар сердечного огня!»
Тариэл ему ответил: «Мне слова твои постылы!
Чтоб тебе повиноваться, не имею больше силы.
Ты не прав, что здесь, в пустыне, для меня страданья милы —
Я свою увижу радость лишь на дне моей могилы.
Одного лишь я желаю, умирая от недуга:
Чтобы встретились за гробом я и милая подруга,
Чтобы мы, покинув землю, вновь увидели друг друга…
Пусть друзья меня схоронят: это лучшая услуга.
Разве может жить влюбленный, если милой больше нет?
Ныне радостно иду я за возлюбленной вослед.
Горько милая заплачет, зарыдаю я в ответ!
Мне дороже ста советов сердца собственный совет.
Знай, скажу тебе всю правду: к жизни мне не возвратиться.
Смерть витает надо мною, сердце хочет позабыться.
Уходи же прочь отсюда! Время плоти разложиться,
К сонму духов бестелесных дух мой немощный стремится.
Проникать в твои советы не имею я желанья,
Смерть близка, и жизнь земная — только краткое дыханье.
Мир претит душе безумной, преступил земную грань я,
Я уж там, куда струятся слезы нашего страданья.
Мудрый! Что на свете мудро? Разве будет мудрым тот,
Кто, безумием объятый, умирает от невзгод?
Отрешенная от солнца, роза долго не живет.
Уходи! Твоя забота давит сердце и гнетет!»
Автандил его не слушал, продолжая уговоры:
«Для чего ты перед смертью затеваешь эти споры?
Если стал себе врагом ты, где искать тебе опоры?»
Но не мог он Тариэла увести с собою в горы.
Он сказал: «Коль ты не хочешь братским следовать советам,
Докучать тебе не буду. Расставайся с белым светом.
Умирай, коль хочешь смерти! Пусть увянет роза летом!
Об одном тебя прошу я… — И заплакал он при этом.—
Ту, чьи розы осеняют копий сомкнутых агат,
Я покинул ради друга, как союзник и собрат.
Царь отеческой беседой не увлек меня назад.
Ты ж отверг меня, и снова я отчаяньем объят!
Не гони меня обратно, продолжая препираться,
Сядь хоть раз на вороного, дай тобой полюбоваться!
Может быть, тебя увидев, я не стану убиваться
И уеду, насладившись, ты же можешь оставаться.
Сядь в седло!» — молил он брата, нареченного светилом,
Ибо знал, что верховому невозможно быть унылым.
И ресницы в знак согласья тот склонил пред Автандилом
И внезапно подчинился, убежден собратом милым.
«Приведи коня! Поеду!» — молвил он, подняв чело.
Автандил, исполнив просьбу, сесть помог ему в седло.
И поехал скорбный витязь, стан колебля тяжело,
И от сердца у миджнура понемногу отлегло.
Автандил поехал рядом, продолжая с ним беседу.
Губ кораллы шевелились, сердце верило в победу.
Речь его вернула б силы даже старцу-домоседу.
Ныне он, утешив брата, вел назад его по следу.
Лекарь скорби, он заметил, что настало облегченье,
И лицо его, как роза, засияло в восхищенье.
Исцеление разумных, неразумных огорченье,
Слово разума безумцу он промолвил в заключенье.
«Утоли мое желанье, — так промолвил Автандил.—
Ты запястье солнцеликой всей душою возлюбил.
Правда, это знак вниманья от соперницы светил,
Но признайся, неужели он тебе настолько мил?»
Тариэл ему ответил: «Что с подарком тем сравнится?
Он один — причина вздохов, он — судьбы моей частица.
Краше вод, земли и неба эта малая вещица!
Речи вздорные противны, как на вкус — трава-кислица».
«Ждал и я, — воскликнул витязь, — от тебя подобной вести!
Но послушай, что скажу я, избегая всякой лести.
Тот браслет тебе дороже иль Асмат? Скажи по чести!
Сознаюсь, другой бы выбор на твоем я сделал месте!
Тот браслет чеканил мастер, он — простая мишура!
Он безжизнен, безучастен, чуть дороже серебра!
Почему ж ты забываешь, как Асмат к тебе добра?
Ведь она — твоя подруга и названая сестра!
Не она ли здесь в пустыне подружила нас с тобою?
Не она ли опекала вас с царевной молодою?
Ради той, кого растила, грудь ее полна тоскою!
Как же ты ее бросаешь? Так ли нужно жить герою?!»
«Правда, — вымолвил страдалец. — В том не может быть сомненья
Лишь Асмат верна мне в горе и достойна сожаленья!
Так пойдем же к ней скорее, коль не умер в этот день я!
Не хотел я жить на свете, ты принес мне исцеленье!»
И отправились герои повидать сестру свою.
Как я слабыми словами красоту их воспою!
В розах губ блистали зубы, как жемчужины в строю.
Из норы сердечным словом можно вызвать и змею!
Автандил промолвил другу: «Мне служить тебе — отрада
Но и ты забудь о ранах и не пей напрасно яда.
Бесполезна нам наука, коль творим не то, что надо,—
Посуди, какая польза от закопанного клада?
Мало толку, если горе несчастливого снедает:
До назначенного срока человек не умирает.
Роза, солнца ожидая, по три дня не увядает.
Смелость, счастье и победа — вот что смертным подобает!»
Друг сказал: «Дороже жизни сердцу эти назиданья!
Мудрецов благословляют все разумные созданья.
Но поверь, что не могу я превозмочь мои страданья!
Сам миджнур, ужель миджнуру ты не видишь оправданья:
Воск затем горит, что сутью однороден он с огнем
Но вода огню враждебна — не ужиться им вдвоем
Так и мы: страдая сами, все страдальцу отдаем…
Ты же мне не доверяешь в одиночестве моем…»
23
- Предыдущая
- 23/49
- Следующая
