Темная Башня - Кинг Стивен - Страница 68

• Предыдущая
• 68/193
• Следующая

Динки как — то сказал, что Читальня — единственное место, где он действительно ощущал сам себя, вот почему ему и хотелось ее закрыть. Если возможно, сжечь. «Я же знаю, что могу натворить, когда ощущаю самого себя, сказал он Теду. — Когда я, вы понимаете, в ладу с самим собой». И Тед понимал, о чем речь. В Читальне всем было слишком уж хорошо, даже не верилось, что такое возможно. Ты садишься, при желании берешь в руки журнал, смотришь на картинки моделей и маргарина, кинозвезд и автомобилей, и чувствуешь, как твой разум поднимается ввысь. Луч вокруг тебя, ты словно в энергетическом коридоре, но твой разум всегда поднимается к крыше и, когда добирается туда, находит большой древний, наклонный желоб.

Может, однажды, когда Прим только — только отступил и голос Гана еще отдавался эхом в чертогах макровселенной, Лучи были гладкими и полированными, но те дни канули в лету. Теперь Путь Медведя и Черепахи бугрист и разъеден, на поверхности полным — полно бухт, седловин, пещер и расщелин, достаточно мест, за которые можно уцепиться. Иногда ты медленно ползешь по ним, иной раз чувствуешь, как проникаешь внутрь, как капля кислоты, способная мыслить. И все эти ощущения невероятно приятны. Сексуальны.

А для Теда в этом есть и кое — что еще, хотя он и не знает, что он — единственный, у кого это есть, пока ему не говорит об этом Трампа с. Трампа с, понятное дело, не собирался ничего ему говорить, но у него жуткая экзема, и вот это кардинально все меняет. Трудно поверить, что лавры спасения Темной Башни, возможно, принадлежат вечно зудящей коже на голове, но эта идея не притянута за уши.

Совершенно не притянута.

«В Алгул Сьенто сто восемьдесят сотрудников, рассказывал Тед. — Я не из тех, кто учит кого-либо делать свою работу, но, возможно, вы захотите кое-что записать, по меньшей мере, запомнить. Грубо говоря, шестьдесят охранников на три восьмичасовых смены, соответственно, двадцать, двадцать и двадцать в каждой. У тахинов самое острое зрение, и они несут вахту на сторожевых башнях. Челы патрулируют периметр. С оружием, будьте уверены, и крупного калибра. Руководят всем Прентисс, ректор, и Финли из Тего, начальник службы безопасности, чел и тахин соответственно, но большинство скаутов, которые бывают в других реальностях — кан-тои… низшие люди, вы понимаете.

Обычно кан-тои не ладят с Разрушителями. Короткий разговор — вот и все общение, которое может быть между ними. Динки как-то сказал мне, что они нам завидуют, потому что мы, как он говорит, «совершенные челы». Как и охранники-челы, кан-тои на службе носят думалки, чтобы мы не могли тыкнуться в их головы и прочитать мысли. Но дело в том, что в основной массе Разрушители и не пытались никуда тыкнуться, за исключением Луча, а может, им это уже и не под силу. Мозг — такая же мышца, как и любая другая, и атрофируется, если ее не использовать».

Пауза. Щелчок. А потом:

«Я говорил вам, что тахинам думалки не нужны? Они говорят на хорошем английском, но время от времени я чувствую, что некоторые из них обладают ограниченными телепатическими способностями, могут получать и передавать, во всяком случае, короткие мысли, а если ты пытаешься тыкнуться в их головы, то на тебя накатывает отупляющая волна каких-то звуков, ментальные статические помехи, белый шум. Я предположил, что это результат действия какого-то защитного механизма. Динки уверен, что так они думают. В любом случае, этим они облегчают себе жизнь. Им нет нужды помнить о том, что перед выходом из дома нужно обязательно надеть шляпу.

Среди кан-тои Трампас был одним из старших скаутов. Его можно было видеть прогуливающимся по Главной улице Плизантвиля или сидящем на скамейке на Молле, обычно с какой-нибудь книгой из психологической серии «Помоги себе сам», скажем с «Семью шагами к позитивному мышлению». А следующим днем он мог стоять рядом с Домом разбитых сердец, греясь в солнечных лучах, вместе с другими скаутами кан-тои. Если в этом прослеживалась какая-то закономерность, я ее не нашел. Динки тоже. Мы думаем, ее и не было.

Что всегда отличало Трампаса, так это полное отсутствие зависти. В нем чувствуется дружелюбие… или чувствовалось, в некоторых аспектах в нем не было абсолютно ничего от «низшего» мужчины. И, похоже, далеко не все коллеги кан-тои Трампаса сильно жаловали его. Что тут скажешь, ирония судьбы, потому, если кан-тои и могли превратитьсяв людей, то Трампас был один из тех немногих, кто действительно продвинулся в этом направлении. Взять, к примеру, смех. Когда кан-тои смеялись, казалось, что корзина камней катится вниз по стволу шахты: внутри у тебя все начинает дрожать, как говорит Таня. Когда смеется Трампас, смех пронзительный, это есть, но в остальном нормальный. Потому что, думаю, он смеется. А другие просто имитируют смех.

Так или иначе, как-то днем у нас завязался разговор. На Главной улице, рядом с кинотеатром «Жемчужина». В какой уж раз показывали «Звездные войны». Если и есть фильм, который Разрушителям хочется смотреть вновь и вновь, так это «Звездные войны».

Я спросил его, знает ли он, откуда взялась его фамилия. Он ответил, конечно, он получил ее от своего клан-фама. Каждому кан-тои дают фамилию чела в какой-то период его развития; вроде бы это признак зрелости. Динки говорит, что они получают фамилию после того, как им удается впервые трахнуть свою женщину, но Динки — это Динки. Фактически мы этого не знаем, да нам это и не нужно, но некоторые из фамилий очень забавные. Тут ходит один тип, который выглядит, как Рондо Хаттон, актер 1930-х годов, который страдал акромегалией и мог играть только монстров и психопатов, но зовут его Томас Карлайт. Есть тут и Беовульф note 57 , и Ван Гог Бейс».

Сюзанна, в прошлом поклонница музыки с Бликер-стрит note 58 , закрыла рот руками, чтобы подавить смех.

«Так или иначе, я сказал ему, что Трампас — персонаж знаменитого романа-вестерна „Виржинец“ note 59. Разумеется, не главный герой, но ему принадлежит фраза, которую помнят все, кто прочитал книгу: «Улыбайся, когда говоришь такое!» Трампаса это заинтересовало, и дело кончилось тем, что я пересказал ему весь сюжет книги за чашечкой кофе в аптечном магазине.

Мы стали друзьями. Я рассказывал ему, что происходит в нашей маленькой колонии Разрушителей, он — интересные, но невинные истории о жизни по его сторону ограды. Он также жаловался на экзему, от которой постоянно чесалась кожа на голове. И постоянно поднимал свою круглую шапочку без полей, более всего похожую на ермолку, только из джинсовой ткани, чтобы почесать голову. Он говорил, что там все ужасно зудит, даже сильнее, чем внизу, у детородного органа. И мало-помалу я начал понимать, что могу читать его мысли всякий раз, когда он поднимает шапочку. Не только те, что находились на самом верху, но все. И если не терял времени даром, а я учился его не терять, то мог прочитать именно те мысли, которые меня интересовали, как статьи в энциклопедии, переворачивая страницы. Только сравнение с книгой, пожалуй, неправильное. Скорее, процесс этот напоминал включение и выключение радио во время выпуска новостей».

— Господи, — выдохнул Эдди и взял очередной крекер. Пожалел, что нет молока, куда мог бы макнуть его. Крекеры из муки грубого помола без молока — все равно, что «орео» note 60без белой прослойки.

«Представьте себе, что вы включаете радиоприемник или телевизор на максимальную громкость, — вновь зазвучал хрипловатый, усталый голос Теда, — а потом выключаете его… также быстро, — последние слова он сознательно произнес слитно, и все улыбнулись, даже Роланд. — Тогда идея станет вам понятна. А я расскажу, что мне удалось узнать. Подозреваю, вам все это уже известно, но я просто не могу взять на себя ответственность и промолчать. Вдруг вы не знаете того, что я сейчас расскажу. А это важно.

• Предыдущая
• 68/193
• Следующая