Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945 - Нойман Петер - Страница 15

По общему мнению, в течение нескольких дней Польша будет стерта с географической карты.

Западные державы, несмотря на гарантии правительству Варшавы, разумеется, не посмеют начать наступление. Они снова постараются найти компромисс.

Наш фюрер определенно великий дипломат.

Кроме того, вся Германия поняла, что пакт, подписанный с Россией 23 августа, заставит Англию и Францию хорошенько подумать.

Зонтхофен сильно отличался от Фогельзанга.

Замок расположен среди величественного горно-лесного ландшафта, у подножия гор на юге Алльгой (географическая область на юге Баварии восточнее Боденского озера. – Ред.).

Высокий серый фасад замка гордо возвышается над долиной. Здесь необычная атмосфера – величавая, суровая, возвышенная, великолепная.

Но преобладает железная дисциплина.

Около двадцати человек из нас прибыли из Мюнхена. Как только вышли, попали под команду партийного инструктора в черной повязке, который отнюдь не выглядел добродушным.

– Строиться здесь! Поторапливайтесь! Давайте, шевелитесь!

Когда мы построились позади, он заорал, как сумасшедший:

– К воротам! Налево! Шагом марш. Левой-правой, левой-правой, левой-правой…

Нам показали, где мы будем спать по восемь человек на комнату – на нарах в несколько ярусов. Из широких окон эркеров открывается великолепный вид.

Через два часа после нашего прибытия началось предварительное опрашивание. Теперь мы были к этому привычными.

В этот первый вечер мы с Францем смотрели, опершись локтями на парапет, на долину. В отдалении виднелись городок Имменштадт-им-Алльгой и озеро (Альпзе. – Ред.). Горизонт простирался до Черного хребта (горная гряда севернее, высота до 1118 м. – Ред.).

– Подозреваю, что это не будет просто пикником, – пробурчал Франц.

– Ну, можно ко всему привыкнуть. Во всяком случае, нам придется чем-то пожертвовать, если мы хотим получить достойную работу в партии.

2 сентября 1939 года. Танковые дивизии вермахта наступают на Варшаву.

Фюрер проигнорировал ультиматум западных держав.

Это – война.

Новости, приводящие в трепет. Началось сражение с международным еврейским капитализмом, который пытается воспрепятствовать нашему прогрессу!

Штурмбаннфюрер СС Гризель, комендант Орденсбурга, собрал всех нас на просторном внутреннем дворе, на самой верхней из трех террас.

– Товарищи! – начал он дрожащим от волнения голосом. – Вы слышали новости. Англия и Франция оказались достаточно неразумными, объявив нам войну (Англия и Франция объявили войну Германии 3 сентября. – Ред.). В стране мобилизация. С этого дня мы должны посвятить конечной победе всю свою энергию. Но ваши сегодняшние обязанности состоят не в боях на границах. Нет, нужно закончить обучение здесь и так, чтобы в то время, когда вы примете участие в битве, у вас была полная политическая, военная и стратегическая подготовка, которая позволила бы вам уничтожить врагов.

Подняв высоко обе руки, Гризель заставил умолкнуть многоголосый шум.

– Товарищи! Вы будущие офицеры армий, которые завтра займут Лондон и Париж. Готовьтесь быть достойными доверия, которое оказывает вам страна!

Воспользовавшись несколькими часами отдыха, мы с Францем зашагали по лесной дороге, ведшей в Хинделанг.

– Все равно это смешно, – сказал вдруг Франц, улыбнувшись.

– Что смешно?

– Решение Франции и Англии заступиться, – продолжил он, поворачиваясь ко мне. – Когда начинаешь думать об этом, хочется верить, что нацизм родился благодаря им!

Я покачал головой, поджав губы.

– Мм… полагаю, ты имеешь в виду Рейнскую область?

Отведя руки за спину, он стал говорить сам с собой, словно был один:

– В 1918 году обстановка для нас складывалась паршиво. Народ был на пределе. Идея революции носилась в воздухе. Государственный долг из-за расходов на войну страшно вырос. Торговля переживала застой. – Он вытянул губы. Размышлял. Затем снова заговорил: – Возможно, если бы французы сыграли тогда свою партию в карты правильно, это привело бы к окончанию традиционной вражды.

– Но это было бы прискорбно, – вмешался я. – Я имею в виду потерю Эльзаса и Лотарингии, а также многого другого.

На его лице появилась ироническая усмешка.

– К счастью для нас, во Франции имеются блестящие государственные деятели. И уйма дальновидности и интуиции. Им было достаточно малейшего повода, чтобы вновь оккупировать Рейнскую область и установить свою администрацию на шахтах. Так они оправдывали это.

Я бросил на него удивленный взгляд. Мне самому довелось подробно изучать этот вопрос, но не приходило в голову, что Франц, мечтатель, тоже интересовался этим.

– Итак, механизм был запущен, – возобновил монолог Франц. – 11 января 1923 года французы двинулись из Вупперталя в Висбаден. 26 января правительство Куно санкционирует всеобщую забастовку. Рабочие, лишенные средств к существованию, толпятся у заводов и шахт. Для подавления забастовки французы посылают войска. Главным образом отряды сенегальцев.

Незаметно для себя мы заходим глубоко в лес Хинделанга. Над нами поют птицы. Мы присели на мшистый ствол дерева. Я вынул пачку сигарет и предложил ему одну.

– С этого момента французы потерпели поражение. – Он усмехнулся, беря сигарету. – И все же в то время умы, оглушенные войной, были почти готовы принять эволюционную политику франко-германской дружбы.

Он наклонился прикурить, затем выпрямился, выпустив облако дыма.

– Но старая вражда возобновилась. Еще сильнее, чем прежде. Потому что наш народ не мог принять унижение в связи с передачей Рейнской области под власть чернокожих войск (французские части, набранные из африканцев. – Ред.). Хуже того. На этот раз французы, которые никогда не упускали случая обвинить нас в вероломстве, преднамеренно нарушили различные договоры и соглашения. Даже их бывшие союзники осудили действия Пуанкаре – американцы, англичане и канадцы. Не говоря уже о том, что выразили протест Швейцария и Ватикан.

В подлеске дул прохладный ветер с гор. Мы поднялись и пошли дальше.

– Мне известно окончание этой истории, – пробурчал я. – Нищета, а для ее преодоления печатание огромной массы бумажных денег. Словом, инфляция. Со всеми последствиями, внутренними, социальными и экономическими угрозами. Германия неумолимо двигалась теперь к пропасти.

– И Пуанкаре мог праздновать победу!

Мы дошли до тройного ряда заграждений из колючей проволоки, который окружал Орденсбург. Перед нами лежала вся горная цепь за городом Оберстдорф, под ногами мелькали красные крыши городка Зонтхофен. Далее в лучах заходящего солнца сверкала изумрудно-зеленая, длинная полоса озера западнее городка Имменштадт-им-Алльгой.

Франц умолк. Казалось, унесся в мечтах вдаль.

Внезапно он повернулся ко мне:

– Я балаболил, словно воспроизводил урок, который прослушал. Но это правда, Петер. Помнишь разговоры, которые мы, бывало, вели в школе? Ты говорил, что человек должен обладать силой для достижения цели в жизни, что у него должна быть какая бы то ни было задача. Для того чтобы понять это, мне понадобилось много времени. Я много читал. И теперь понимаю, почему мы должны безоглядно следовать за фюрером. Он один нашел в себе мужество подняться над хаосом в Германии. Именно в то время он реально вступил на путь борьбы, которая должна была привести его к власти. Благодаря этому времени и этому хаосу он достиг того, чем сейчас является.

Я слегка улыбнулся:

– Итак, ты думаешь, что оккупация Рейнской области французами стала реальным исходным пунктом развития национал-социализма? Именно они создали нацистское движение? Мы должны их вечно благодарить за это, так?

– Я не захожу так далеко, – возразил он с улыбкой. – Но уверяю тебя, что здесь больше, чем крупица правды.

Инструкторы НСКК учат нас вождению бронетранспортеров «Бенц» на любой местности, а также их содержанию и ремонту (НСКК – National Sozialistische Kraftfahr Korps (Нацистское объединение автомобильных водителей и инженеров). – Ред.).