Триумф нежности - Макнот Джудит - Страница 48

• Предыдущая
• 48/58
• Следующая

— Пожалуйста, не надо, — прошептала она, и у нее перехватило дыхание.

И самообладание покинуло Рамона. Он со стоном привлек ее к себе и прильнул к ее губам. Она таяла у него в руках, и ее пламя разжигало в нем глубокую страсть.

— Кэти, — страстно прошептал он, сжимая девушку в своих объятиях, когда она поцеловала его с таким пылом, которого никогда еще не выказывала. — Кэти… Кэти… Кэти…

Она любит его, он знает это! Он смог это почувствовать. Она была не в состоянии произнести слова, но ее тело говорило ему, что она любит его. Ни одна женщина не смогла бы отдавать свое тело мужчине так, как сейчас Кэти, если только она до этого уже не отдала своего сердца.

Рамон опустил ее на траву. Губы Кэти не отпускали его, а руки продолжали лихорадочно ласкать. Она разжигала в нем огонь, и Рамон расстегнул рубашку и, на все махнув рукой, бросился в любовный костер.

Его руки освободили ее от блузки и лифчика и насладились тяжестью ее обнаженной груди, нетерпеливо набухающей под его ладонями. Склонившись над ней, он захватил ее рот, а язык, ритмично входя в него, рассказывал о том, чего бы хотело его тело. И Кэти приветствовала это вторжение.

— Я умру за тебя, — страстно прошептал он. — Я до боли хочу тебя. — Он обхватил ее затылок ладонью и хрипло произнес:

— Заставь меня захотеть тебя еще сильнее, Кэти.

Она заставила. Она вложила в свой поцелуй все сердце, и Рамон со стоном удовольствия чувственно задвигался, прижимая ее к себе и желая раствориться в ее теле. Наконец он перекатился на бок, увлекая ее за собой.

Ресницы Кэти, вздрогнув, приподнялись. Рамон тяжело и быстро дышал, его лицо потемнело от страсти. Она приподняла свои губы к нему, и он начал приближаться к ней, но сдержался.

— Прежде чем это закончится, — хрипло выдохнул он, — ты сведешь меня с ума.

Кэти ожидала, что он завершит то, что они начали. Но он лег на спину и вытянулся рядом с ней, убаюкивая ее в своих объятиях. Смущенная, Кэти лежала рядом. Она не могла попять, почему Рамон внезапно остановился. Может быть, он решил, что она захотела этого? Но она этого совсем не хотела! Как он мог так подумать, когда все ее тело желало его, когда больше всего на свете она хотела доставить ему наслаждение? Она перекатилась на бок, полная намерения взять все в свои руки.

— Если я действительно свожу тебя с ума, то в этом только твоя вина, — сказала Кэти, и прежде чем он успел ответить, она начала неторопливо и соблазнительно исследовать языком контуры его уха.

Он потянулся к ней свободной рукой и обхватил за талию, лаская ее. Его рука прижимала ее крепче, и он вздохнул от наслаждения, когда она слегка лизнула его шею.

— Кэти, прекрати, — предупредил он с рычанием. — Или я сделаю это с тобой.

Кэти бесстрашно продолжала свои эротические исследования.

— Ты уже сделал, — выдохнула она. — И мне это нравится.

— И мне тоже, вот почему я прошу тебя остановиться. Кэти собрала все свои силы и приподнялась на локте. Какое-то время она задумчиво разглядывала сверкающую серебряную цепочку и медальон, лежащий на его груди, а затем подняла на него огромные, полные недоумения глаза.

— Рамон, — сказала она, проведя ногтем по цепочке и не обращая внимания на то, какой эффект на него это произвело, — тебе не приходило на ум, что мы не должны останавливаться?

Рамон схватил ее своенравную руку, удерживая от дальнейших мучительных ласк.

— Я думал об этом, — пробормотал он, — наверное, две сотни раз за последние десять минут.

— Тогда почему? Я имею в виду, почему мы остановились?

Он отвернулся и посмотрел на маленькие звезды, застенчиво сверкающие в вечернем небе.

— Потому что скоро мимо нас пойдут люди, окончившие работу.

Конечно же, это было правдой, но не поэтому он отстранился. Если бы он был уверен, что Кэти любит его, он взял бы ее где угодно, лишь бы они смогли остаться наедине. Если бы он был уверен, что она любит его, они бы занимались любовью каждый день с их приезда в Пуэрто-Рико. Если бы Кэти любила его, единение их тел только усилило бы это чувство.

Но если то, что она испытывала к нему, было лишь сильным физическим влечением, если это была единственная причина, по которой она хотела выйти за него, тогда удовлетворение этого желания до свадьбы освободило бы ее от силы, которая тянула ее к алтарю. А он не хотел рисковать. «Не хотел», — подумал он горько. В течение девяти дней он умышленно возбуждал ее страсть до лихорадочного, томительного нетерпения и останавливался, не давая ей освобождения. Он намеренно разжигал ее сексуальный аппетит, не утоляя ее голода. Для этого ей придется сначала стать его женой.

Временами Рамон стыдился себя. Кэти доверяла ему, а он использовал ее желание как орудие, чтобы заставить ее стать его женой. Но оружие оказалось обоюдоострым, потому что и он подвергал себя физическим мукам, когда целовал и ласкал ее и оба они загорались яростной страстью, а затем отступал от нее. Каждый раз, когда он удерживал ее, это было для него страшным мучением, так как он знал, что она любима, разгорячена и желает отдаться, но все же не брал ее.

«Какой же я мужчина, если подвергаю ее такому унизительному сексуальному мучению?»— виновато задумался Рамон и с горечью сам же ответил на этот вопрос: он был мужчиной, который глубоко любил женщину, по-видимому, не разделявшую его чувств. Он резко возразил себе, что Кэти любит его! Он чувствовал это по ее поцелуям. Ей-богу, еще до свадьбы она согласится с этим! Он заставит ее произнести эти слова.

А если она не скажет?

Рамон, закрыв глаза, сделал глубокий, неровный вдох. Тогда ему придется ее отпустить. Его гордость и самоуважение никогда не позволят ему жить с ней, любя ее так сильно, но зная при этом, что она не любит его. Он не переживет стыда или боли, какую приносит любовь без взаимности.

Кэти прижалась к нему, пробуждая его от мрачных размышлений.

— Пора уходить, — сказал он, с неохотой приподнимаясь. — Габриэла и Эдуарде ждут нас к ужину. Они, наверное, гадают, куда это мы подевались.

Кэти невесело улыбнулась, надевая блузку и приглаживая руками растрепанные волосы.

— Габриэла знает, где мы. А Эдуарде, разумеется, предположит, что я утащила тебя куда-нибудь, пытаясь соблазнить.

Рамон посмотрел на нее с внезапным весельем:

— Эдуарде беспокоится совсем не о том, что ты можешь украсть мою невинность, Кэти. Я потерял ее много лет назад, в ту же ночь, если не ошибаюсь, что и он.

Прелестный подбородок Кэти приподнялся с благовоспитанным безразличием, но ее голос зазвенел от ревности, что доставило удовольствие Рамону, который ожидал именно такой реакции.

— И сколько тебе было лет?

— А вот это тебя не касается, — рассмеялся он.

— Еще раз большое спасибо, — весело воскликнула Кэти. Это было два дня спустя.

Она стерла грязное пятно со щеки, помахала на прощание Рафаэлю, его жене и сыновьям, которые помогали ей убираться, расставлять мебель и вешать занавески — словом, придавать дому жилой вид. Она смотрела, как старый грузовик Рафаэля с грохотом поехал вниз по дороге, а затем повернулась к Габриэле, которая утомленно раскачивалась в кресле.

Они работали с восхода, а сейчас уже приближался вечер.

— Как ты думаешь, Рамон удивится? — спросила Кэти. На ее лице застыло выражение того счастливого изнеможения, которое она заметила и у Габриэлы.

— Будет ли он удивлен? — повторила Габриэла, и ее темные глаза вспыхнули от веселья. — Два дня назад здесь работали рабочие и дом был пустым. Вечером, когда Рамон увидит, что мебель стоит на месте, кровать собрана и даже свечи и льняные скатерти украшают кухонный стол, он просто не поверит своим глазам!

— Надеюсь, что ты права, — с оттенком гордости сказала Кэти. — Я говорила ему, что этот дом сможет стать прелестным, но он мне не верил.

— Прелестным? — Габриэла, тряхнув головой и забрав сумочку, направилась к двери. — Он потрясающий! Кэти, у тебя просто талант декоратора!

• Предыдущая
• 48/58
• Следующая