Бумеранг: Как из развитой страны превратиться в страну третьего мира - Льюис Майкл - Страница 13

Размах налогового мошенничества в Греции достиг по-истине невероятных размеров: примерно две трети врачей указали в налоговых декларациях, что их годовой доход был ниже €12000 (до этой суммы доходы налогом не облагаются) — а это означало, что даже пластические хирурги, зарабатывающие миллионы в год, вообще не платили налогов. Причем дело было не в отсутствии соответствующего закона — по закону обман государства на сумму свыше €150000 грозит тюремным заключением, — а в его применении. «Если бы этот закон соблюдался, — говорит он, — все врачи в Греции сидели бы в тюрьме». Я засмеялся, и он недоуменно посмотрел на меня: «Я говорю совершенно серьезно». Одна из причин невозбуждения дел — помимо того, что в глазах общества судебное преследование рассматривалось бы как произвол, ибо так поступают все, — заключается в том, что на рассмотрение налоговых исков в греческих судах уходит до 15 лет. «Если кто-то не хочет платить и его поймали на этом, он просто обращается в суд», — сообщает он. По его словам, примерно 30–40 % греческих хозяйствующих субъектов, подлежащих обложению подоходным налогом, официально не зарегистрированы. Для сравнения: в Европе данный показатель в среднем составляет 18 %.

Самый простой способ налогового жульничества заключается в том, что клиентов настоятельно просят платить за услуги наличными и при этом не дают чека. Самый простой способ отмывания денег — покупка недвижимости. В Греции — единственной из европейских стран — нет единого государственного земельного кадастра, что создает благоприятные условия для процветания черного рынка. «Найти парня, который приобрел землю, можно лишь в том случае, если известен точный адрес оформления покупки, — объясняет инспектор. — Но даже тогда дело осложняется тем, что все написано от руки, а почерк разобрать трудно». «Но, — говорю я, — если какой-то пластический хирург получает миллион наличными, покупает участок на греческом острове и строит себе виллу, должны быть и другие документы — скажем, разрешение на строительство». «Люди, выдающие разрешение на строительство, не отчитываются перед казначейством», — отвечает налоговый инспектор. А в тех нередких случаях, когда налогового мошенника изобличают, он может просто подкупить сборщика налогов, и на этом все закончится. «Конечно, в Греции есть законы против коррупции среди налоговиков, — поясняет инспектор, — но если вас поймали, то до предъявления иска может пройти семь-восемь лет. Так что реально никто с этим не связывается».

Систематическое сокрытие доходов привело к тому, что правительству пришлось все больше полагаться на налоги, от которых сложнее уклоняться: налоги на недвижимость и продажи. Налог на недвижимость рассчитывается по формуле, что исключает участие налогового инспектора и дает, так сказать, «объективную стоимость» каждого дома. Экономический бум, наблюдаемый в Греции в последнее десятилетие, привел к тому, что реальные цены на переходящую из рук в руки недвижимость стали гораздо выше компьютерных оценок. Поскольку формула учитывает рост реальных цен продажи, расчетная сумма налога также должна постепенно повышаться. Типичный гражданин Греции находит следующую лазейку: он декларирует не реальную, а заниженную сумму сделки, которая, как правило, «случайно» совпадает с низкой оценкой, полученной по формуле. Если дом покупается в кредит, то покупатель берет его исходя из объективной стоимости, а разницу доплачивает наличными или берет кредит на черном рынке. В результате «объективные цены» на землю оказываются абсурдно заниженными по сравнению с реальными. Поразительно, но многие верят, что все 300 членов греческого парламента выдают объективную цену своего жилья, рассчитанную с помощью компьютера, за реальную стоимость. Получается, как мне сказали налоговый инспектор и местный агент по продаже недвижимости, что «все до единого члены греческого парламента лгут, чтобы не платить налоги».

Далее он описал прекрасную в своем роде систему, которая имитировала системы налогообложения экономически развитых стран — и предусматривала огромный штат сборщиков налогов. Фактически же она позволяла всей стране мошенничать с налогами. Собираясь уходить, он отметил, что в этом роскошном туристическом отеле официантка не дала нам чек за кофе. «Для этого есть причина, — сказал он. — Даже такой отель не платит положенных налогов с продаж».

Я прошел вниз по улице и обнаружил, что в баре другого роскошного туристического отеля меня ждет второй инспектор. Налоговый инспектор № 2: небрежные манеры и одежда, любитель пива, и жутко боится, что другие могут узнать о нашей беседе. Он тоже принес толстую папку с документами, только в ней собраны реальные примеры налогового мошенничества компаний, а не физических лиц. Он принялся перечислять примеры («только то, чему я сам был свидетелем»), начав со строительной компании в Афинах, которая возвела семь гигантских жилых домов и продала почти тысячу кондоминиумов в самом центре города. Согласно добросовестным расчетам, корпоративный налог составил €15 млн, но фирма не заплатила ничего. Вообще ноль. Чтобы уклониться от налогов, она сделала следующее. Во-первых, в налоговой декларации она никогда не называла себя корпорацией; во-вторых, наняла одну из дюжины компаний, которые занимаются исключительно тем, что составляют липовые документы на несуществующие расходы. Когда же налоговый инспектор заметил надувательство, ему предложили взятку. Инспектор доложил об этом начальству, после чего обнаружил, что за ним следит частный детектив и его телефонные разговоры прослушиваются. Кончилось тем, что строительная компания выплатила €2000. «И тогда меня сняли с расследования налоговых преступлений, — сказал налоговый инспектор, — потому что я делал эту работу добросовестно».

Тут он вернулся к своей толстой папке с бесчисленными примерами и показал еще одну страницу. Все эти страницы содержали аналогичные истории, и каждую из них он собирался изложить мне. Но тут я его остановил. Я понял, что, если дать ему продолжить, мы там всю ночь проторчим. Масштаб мошенничества — и объем вложенной туда энергии — потрясал воображение. В Афинах я несколько раз испытывал новое для журналиста чувство: полное отсутствие интереса к очевидной сенсации. Я общался с теми, кто знал внутренние механизмы греческого парламента: известный банкир, налоговый инспектор, заместитель министра финансов, бывший член парламента. Я открывал блокнот и начинал записывать рассказы, которые они выплескивали на меня. Скандал за скандалом. Через 20 минут мне это надоедало. Их попросту было слишком много: их хватало не на книгу, а на целую библиотеку.

Греческое государство было не только порочным, но и разлагающим. Если постичь механизм его работы, можно понять и феномен, который иначе казался бессмысленным: грекам трудно хорошо отзываться друг о друге. По отдельности греки оставляют о себе дивное впечатление: они веселы, дружелюбны, умны и общительны. Проведя более 20 интервью, я решил: «Какие чудесные люди!» Они не любят хвалить других: в Греции вы очень редко услышите, как один грек открыто восхищается другим за его спиной. Любой успех воспринимается с подозрением. Каждый совершенно уверен, что другие либо не платят налогов, либо подкупают чиновников, либо берут взятки, либо занижают стоимость недвижимости. И это полное отсутствие веры друг в друга имеет обратную связь. Эпидемия лжи, жульничества и воровства создает невыносимые условия для гражданского общества, а его разрушение, в свою очередь, способствует дальнейшему распространению лжи, жульничества и воровства. Не доверяя друг другу, они доверяют лишь самим себе и своим семьям.

У греческой экономики коллективистская структура, но по существу страна демонстрирует полную противоположность коллективизму. Ее реальная сущность: каждый за себя. И в эту систему инвесторы вложили сотни миллиардов долларов. А кредитный бум довел страну до грани, до полного морального упадка.

НИЧЕГО НЕ ЗНАЯ О ВАТОПЕДСКОМ монастыре помимо того, что в абсолютно коррумпированном обществе его почему-то отождествляют с душой коррупции, я отправился на север Греции в поисках горстки монахов, которые нашли новые, более совершенные методы работы в рамках греческой экономики. Первый этап путешествия был довольно легким: самолет до второго по величине греческого города Салоники, далее автомобиль, с бешеной скоростью летящий по узким дорогам, и ночь в неожиданно превосходном для такого захолустья отеле под названием Eagles Palace, который изобиловал болгарскими туристами. Единственная сотрудница отеля, оказавшаяся самой предупредительной из всех, которых мне довелось встретить на своем пути (спросите Ольгу), вручила мне стопку книг и позавидовала моей возможности попасть в монастырь. Ватопедский монастырь, наряду с 19 другими, был построен в X в. на полуострове Гора Афон, имеющем размеры 60 км в длину и 10 км в ширину и расположенном в северо-восточной части Греции. Сейчас Афон отгорожен от материка длинным забором, так что добраться туда можно только по воде, что делает полуостров неким подобием острова. Женщинам на этот остров хода нет — не допускаются даже животные женского пола, за исключением кошек. Официальная история приписывает этот запрет желанию церкви почитать Богоматерь; неофициальная версия состоит в том, что монахи пристают к посетительницам. Запрет действует уже 1000 лет.