Дитя во времени - Макьюэн Иэн Расселл - Страница 54
- Предыдущая
- 54/63
- Следующая
– Ну еще бы. В поведении Чарльза стали обнаруживаться другие тревожные явления. Он ездил по каким-то невероятным частным адресам в Стритхеме, Шепердс-Буше, Нортхолте. Исключительно забота о нем, не ревность, уверяю вас, заставила меня попросить людей из МИ-пять провести более тщательное расследование. Можете представить мое потрясение, когда мне донесли, что Чарльз посещает проституток. Потом выяснилось, что все это были места, где удовлетворялись крайне изощренные вкусы клиентов.
– Какие вкусы?
– Речь идет о разного рода переодеваниях. Входить в подробности мне было неприятно. С меня было достаточно, что это служит очевидным свидетельством его глубокой неудовлетворенности браком. Так мог себя вести только очень одинокий человек. В конце концов, он даже не привязывался к какому-то одному месту. Мне хотелось помочь ему, поговорить с ним, приободрить. Было достаточно непросто придумать предлог для нашей встречи, а тут еще вдруг пришло его письмо с просьбой об отставке. Представьте мое огорчение, мою ярость. Мне хотелось, чтобы за ним продолжали следить и в Саффолке, но руководство МИ-пять и так жаловалось, что им приходится тратить людские ресурсы без всяких видимых результатов. Отправка людей в провинцию без достаточных оснований могла возбудить подозрения. Поэтому с тех пор я не имею никаких сведений о Чарльзе. У меня ничего не осталось, кроме старых отчетов да воспоминаний о тех минутах, когда мы с ним обсуждали детали проекта по созданию Комиссии. Стивен постарался придать своему тону нейтральное выражение.
– А почему бы вам не взять выходной и не съездить в Саффолк, чтобы навестить его?
– Я никуда не могу выехать без эскорта. Не считая телохранителей, меня всюду сопровождает пульт управления ядерным оружием, а это как минимум три инженера. И еще запасной водитель. И еще кто-нибудь из Генерального штаба.
– Разоружайтесь, – подсказал Стивен, – послушайтесь зова сердца.
Но премьер-министра не просто было сбить с толку непочтительным замечанием.
– Мне нужно знать, как он там, чем он занимается. Вы собирались позвонить мне, помните?
– Я провел у них всего один вечер и больше общался с его женой. Мне показалось, что ему там хорошо, он спокоен, собирается писать книгу.
– Чарльз говорил что-нибудь о своей политической карьере? Он вообще упоминал обо мне?
– Боюсь, что нет.
– Не сомневаюсь, вам все это кажется смехотворным, ведь Чарльз так молод, что годится мне в сыновья.
– Да нет же, вовсе нет.
Телефон снова зазвонил. Стивен отметил быстрый взгляд, брошенный премьер-министром на часы, стоявшие на столе.
– Все, что я прошу вас сделать, мистер Льюис, это передать Чарльзу простое послание. Я хочу, чтобы вы поговорили с ним лично, не по телефону. Если он хочет, чтобы его оставили в покое, я с уважением отнесусь к его желанию, но сначала мы должны будем встретиться в последний раз. Ему легче связаться со мной, чем мне с ним, и он знает, как это сделать. Сможете ли вы увидеться с ним в ближайшее время?
Стивен кивнул.
– Вы заслужите этим мою признательность.
Хотя никто из них не поднялся, стало ясно, что встреча подошла к концу. Оказаться наедине с главой правительства значило получить возможность произнести вслух внутренний монолог, который копился годами, посмотреть в глаза главному виновнику происходящего и спросить, например, о причинах инстинктивной солидарности с сильными по всем вопросам, о вынесении на первый план личных интересов, о распродаже государственных школ, о нищих и так далее, но по сравнению с тем, о чем они говорили минуту назад, все это показалось Стивену несущественным, не более чем надоевшими пунктами политических дебатов, по каждому из которых он, без сомнения, получит хорошо заученный ответ.
Стивен подумал о Тельме.
– Я непременно передам ваше послание.
Стивен и премьер-министр обменялись рукопожатием, Стивен был удостоен улыбки, его обдало запахом туалетной воды, и аудиенция подошла к концу.
– Вы дали подписку о неразглашении?
– Да.
– Хорошо. Я знаю, что могу полностью на вас положиться.
Джентльмен с очками в форме полумесяца услышал скрип отодвигаемого кресла; дверь перед премьер-министром распахнулась, Стивен проводил взглядом удаляющуюся спину. Потом, оставшись один, занялся последними приготовлениями к отъезду. Он разворошил уголь в камине и запер окно в кабинете. На каменном карнизе рос снежный сугроб. Стивен открыл ящик стола и вытащил шесть пятидесятифунтовых купюр, хранившихся между страницами чистого блокнота на всякий непредвиденный случай.
Шагнув в прихожую, Стивен успел заметить, как молодой человек с телефонами выходит из дверей. Остальные толпились следом за ним. Последним квартиру покидал охранник, который театральным жестом руки показал, что Стивен может проверить столовую. Все было на своих прежних местах, даже немытые чашки и старые журналы. На столе лежала сделанная поляроидом фотография, изображавшая комнату до вторжения. Стивен повернулся, чтобы поблагодарить охранника и его коллег за точность, но в квартире уже никого не было.
Он выключил свет, взял сумку и запер входную дверь на три разных замка. Этажом ниже дверь в квартиру мистера Кромарти была неосвещена. Стивену пришлось задержаться и перетряхнуть сумку в поисках записки. В тот самый момент, когда он подсовывал ее под дверь, наверху, в его квартире, зазвонил телефон. Стивен колебался, подсчитывая шансы. Можно успеть, если он окажется достаточно проворен и быстро справится с ключами. Но сегодня он и так уже потерял достаточно времени. Стивен снова взял сумку и побежал вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Вылетев на тротуар, навстречу потоку транспорта, он непроизвольно вскинул руку, подзывая такси, которого еще даже не видел.
До отхода поезда оставалось меньше тридцати минут. Стивену не сиделось на месте; сырая теснота и спертый гул привокзального кафе вызывали у него тошноту и отвлекали от хаотичного бега мыслей. У стойки паба рядом с кафе сидели три сильно пьяных человека, и кто-то кричал. Поэтому Стивен купил яблоко, отправил письмо и стал прогуливаться по платформе, печатая шаг по блестящей поверхности холодного бетона. Он подошел поближе к только что подъехавшему тепловозу. В кабине машинист щелкал переключателями, усмиряя бег своего чудовища. Стивен до сих пор мечтал, чтобы однажды его позвали наверх. Когда он был мальчишкой, он не смел даже приблизиться к машинисту поезда. Теперь это было еще более невозможно. Стивен ел яблоко, выдыхая облачка пара, стараясь избавиться от глупо-выжидательного вида, и не решался отойти на тот случай, если на машиниста снизойдет желание пригласить его в кабину. Однако машинист сунул под мышку свернутую газету и стал спускаться вниз. Он прошел мимо Стивена, даже не взглянув на него.
В глубине платформы, у высоких дверей в зал продажи билетов, толпа нищих бродяг сгрудилась вокруг помятой кабинки автоматической фотографии. Их было больше ста человек, согнанных холодом с близлежащих улиц. На многих поверх обычных лохмотьев были надеты армейские шинели. У Стивена еще оставалось десять минут, и он медленно двинулся в их направлении. Эти нищие не занимались своим делом. Просить милостыню на вокзале было запрещено, и никто не решался подавать, когда их было столько вокруг. Тем не менее несколько не терявших надежду бродяг с краю толпы обращались к прохожим, почти не разжимая губ. Остальные хранили молчание. Только ожидание могло заставить их сидеть смирно, забившись в угол вокзала. Возможно, они ждали прибытия кухни с бесплатным супом или раздачи талонов на еду.
Сладковатый запашок заношенной одежды и метилового спирта был силен даже в морозном воздухе. Десятиметровая вентиляционная решетка превратилась в переполненное спальное место. Стивен прошелся вдоль нее. Если нищим удастся протянуть еще месяц или около того до наступления более теплой погоды, у них будут хорошие шансы продержаться до следующей осени, когда снова начнется процесс естественного отбора. Сегодня ночью тем немногим, у кого нет шинелей, придется туго. Стивен прошел до конца вдоль ряда лежащих тел и вдруг увидел знакомое лицо. Оно было обветренным, сухим и, казалось, не имело возраста. Лицо принадлежало фигурке, свернувшейся на железных прутьях, поджав колени, чтобы освободить место крупному старику по соседству. Бесцветные глаза были открыты и смотрели мимо Стивена. Кто-то из старых знакомых, кого он знал еще в студенческие годы, начал соображать Стивен, или персонаж из его снов. Стивен всегда боялся, что рано или поздно наткнется на кого-нибудь из своих прежних приятелей, кому пришлось обзавестись значком. Затем он вспомнил ее – девочку, которой он дал денег в прошлом году, десять месяцев назад. Из-под куртки с капюшоном виднелось желтое платьице, теперь ставшее серым. Лицо ее, хотя Стивен узнал его безошибочно, изменилось. Насмешливое оживление покинуло ее черты. Кожа, изрытая оспинами и покрытая коркой, одутловато свисала с щек. Руки девочки были скрещены на груди.
- Предыдущая
- 54/63
- Следующая
