Джангар.Калмыцкий народный эпос(перепечатано с издания 1977 года) - Автор неизвестен - Страница 10
- Предыдущая
- 10/42
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
10
Очи глядели дико его.
Заколебалась от крика его
Башня из дорогого стекла.
Встал он и вырвал вместе с землей
Два тяжелых железных кола,
Те, что в полы бешмета его
Вбила мудрая ханша, — она
Силу хотела его показать,
Знала, наверное, раньше она:
Непременно при этих словах
Разгорячится джангарчи!
Звонкоголосый джангарчи
«Джангра» пел до самой зари.
На рассвете богатыри
Наградили его за рассказ
Тысячей желтоголовых овец.
Мальчик погнал на берег реки
Тысячу желтоголовых овец,
И стали жить-поживать старики,
Горя не зная в лачуге своей.
Много ли, мало ли минуло дней,
На закате летнего дня
Мальчик возвращался домой,
Как всегда, проведав коня.
Вдруг — девица стоит на пути:
«Господин, повелитель мой!
Просят вечером вас прийти
На состязание борцов:
Ханская дочь и ее жених
Затеяли для гостей своих
Состязание борцов.
Просит вас хозяйка дворца
Выступить за нее и борца
Стороны противной разбить».
И девушка удалилась прочь.
Только спустилась на землю ночь,
Только начали люди дремать,
Ватную куртку накинул он,
Спать уложил отца и мать,
И лачугу покинул он.
В девичью башню вбежал мальчуган.
Ханская дочь и жених — Цаган —
Вышли на воздух, под блеск луны.
Жених борьбу начинать приказал.
Девушки — сторона Герензал, —
Плотный занавес натянув,
Цветом напоминавший траву,
Сняли с мальчугана улву.
Сторона богатырей,
Плотный занавес натянув
Инея густого белей, —
Сняла с великана улву.
Распахнули с двух концов
Занавесы, и борцов
Вывели к сердцу круга тогда.
Встали друг против друга тогда:
Черный огромный великан
И слабый, бездомный мальчуган,
Ростом всего лишь с локоть мужской.
Заплакал от обиды такой
Черный могучий великан:
«Кто же меня опозорить хотел?
Я с человеком поспорить хотел,
А предо мной — мальчуган!»
«Эх, было б тебе победить суждено,
А кого — не все ли равно?»
Крикнул малыш и борца схватил,
Руки и ноги ему скрутил
И так перебросил через себя,
Что сломал ему кости все!
Изумились тут гости все,
Разозлился жених, закричал:
«Экий дерзкий молокосос!»
И руку свою над ним занес,
Но встала меж ними Герензал,
Руку Цагана отвела,
И мальчугана увела
В башню из дорогого стекла,
И в награду ему дала
Тысячу желтоголовых овец,
Белый шатер — настоящий дворец:
Семь верблюдов было под ним!
Мальчик пригнал их к своим родным,
Молвил он так старику: «Отец!
Человек ты старый такой,
А пристойно ль с отарой такой
В целых две тысячи овец
Жить на задворках селенья тебе,
В лачуге позорной такой ночевать?
Следует без промедленья тебе
На берег озерный перекочевать!»
На берег озерный укочевав,
Среди просторных, девственных трав
Разбили богатый белый шатер,
Лачугу свою под кизяк отведя.
И Хонгор, до вечера погодя,
Проведать пошел Оцола Кеке.
Придя, зарыдал он в горькой тоске
По милой родной стороне,
По северной Бумбе-стране.
Вот погрузилось небо во тьму.
Вот на землю спустилась ночь…
Вдруг девица подходит к нему:
«Мой повелитель! Ханская дочь
Просит вас пожаловать к ней».
И повела его за собой,
И привела в стеклянный покой.
Попотчевав его аракой,
Заплакала ханша тотчас,
Потекли из огромных глаз
Слезы чистые, как аршан.
«Получив согласье отца,
Нашу свадьбу готовит Цаган.
Ну, как же теперь поступите вы?
Ужели меня уступите вы?»
Утром следующего дня
Хонгор пришел проведать коня.
Он спросил у Оцола Кеке:
«Много предпринял странствий я,
Где же, в каком же ханстве я,
Где я, как я сюда попал?
Не через этот ли перевал,
Не через эти ли горы попал?»
И снизу Хонгор на горы взглянул,
На сизые горы взоры метнул —
Пыльный столб замечает он,
Подпирающий небосклон.
«Застилает глаза мне слеза,
И, быть может, ошиблись глаза,
Не мерещится ль мне полоса,
Подпирающая небеса?»
Снова быстрые взоры метнул,
Снова Хонгор на горы взглянул —
Пыльный столб замечает он,
Подпирающий небосклон:
Поднял пыль эту конь Аранзал,
Видно, Джангар-нойон прискакал!
И когда богатырь стоял
Посреди приозерных трав,
За шею Оцола Кеке обняв,
Думая, надо ли Джангра встречать,
Или не надо Джангра встречать, —
Подошла девица к нему.
«Ханша просит явиться к ней,
Господин, повелитель мой!»
И Хонгра повела за собой
В башню, в орлиное гнездо.
«Прислушайтесь к моим словам:
Человек, подобный вам,
Первым не должен искать Богдо,
Будто соскучился по нем,
Будто, ждал его день за днем, —
Молвила Хонгру Герензал, —
Пусть лучше Джангар ищет вас!»
Хонгор домой побежал тотчас
И, дрожа всем телом, сказал:
«Я лихорадкою занемог».
Не выдержал старый отец, не смог
Слезы мужские удержать.
Зарыдала старая мать,
Голову сына обняла,
Горькую долю прокляла.
Спереди прахом степным запылен,
Сзади солнцем степным опален,
Слабо держась на худом коне,
Сидя уже с трудом на коне,
Ничего не видя вокруг,
Выпустив из ослабевших рук
Свой золотой, прославленный дрот, —
Джангар-нойон, Бумбы оплот,
Переваливал перевал.
Рыжий конь его Аранзал
Так исхудал, так отощал,
Что мозга не стало в кости его,
Что жира не стало в груди его.
Джангар спешился у ворот.
Опершись на согнутый дрот,
Крикнул он, чтоб услышал народ:
«Коршуном был он смелым моим,
Вместе с конем поднимал он врага.
Ястребом был он белым моим,
Острым копьем поражал он врага.
И вот мой коршун свирепый пропал,
Из-за причины нелепой — пропал,
И вот мой ястреб надёжный ушел,
Из-за обиды ничтожной — ушел.[7]
Поиски долгие предприняв,
Семьдесят посетил я держав,
Виденных мной в молодые года.
Двадцать пять посетил я держав,
Которых не видел я никогда,
И того, кто мне сообщит,
Где мой Хонгор, мой стяг, мой щит, —
Будь он гелюнгом — прославлю его,
Ламой верховным поставлю его!
Женщиной будь — я бы ей дал
Счастье, каким обладает Шавдал.
Будь он мужчиной — ему бы я дал
Эту страну во владенье навек!»
Не сумел ни один человек
Джангру в его печали помочь,
И зарыдал он, темный, как ночь,
А пораженная толпа,
Завороженная толпа
Загляделась на богатыря,
Затерявшего друга следы.
Загудели густые ряды:
«Женщиной белолицей какой
Этот нойон круглоокий рожден?
Маткою-кобылицей какой
Этот скакун крутобокий рожден?»
Алый Хонгор отцу сказал:
«Сделайте, как я говорю.
Растолкайте локтями народ,
Подойдите к богатырю,
Что стоит у ханских ворот,
И так скажите ему:
„Воин, которого ищете вы,
Живет у меня в дому“».
Мужу сказала старуха: «Что ж,
Надо отправиться, видно, тебе.
Если же гибель в толпе найдешь —
Будет, старик, не обидно тебе:
Волю ребенка выполнишь ты!»
Толкаемый толпой густой,
Бросаемый волной людской
То в один, то в другой конец,
Перед нойоном предстал наконец
Старый отец и сказал ему:
«Воин, которого ищете вы,
Находится в моем дому».
Услыхав, что Хонгор жив,
Заключил в объятья нойон
Старого, — чуть не задушив!
Задыхался от счастья он,
Не выговаривал слов язык!
Джангра повел тогда старик
В белый свой одинокий шатер.
Около озера сразу возник
Перед ним высокий шатер.
Хонгор стоял невдалеке,
Истинный облик свой приняв.
Истинный облик свой приняв,
Прибежал и Оцол Кеке.
Джангар и Хонгор с улыбкой в глазах
Бросились оба в счастливых слезах
В объятья друг другу тогда.
Тридцать воинов Джангра сюда
С тридцати прискакали сторон.
Был среди них Менген Шикширги —
Ношею тридцати человек
Был великан седой нагружен.
Праздник затеяли богатыри.
Отпировав от зари до зари,
Хонгра спросил великий нойон:
«Есть ли такая девушка здесь,
Чтобы тебя достойна была?» —
«Есть такая девушка здесь,
В башне, подобной гнезду орла,
В башне стеклянной живет она,
Но просватана ханша давно,
Ханша с другим обручена».
Сразу же было решено
Силами тридцати человек
Славному Хонгру в горе помочь,
Выдаст, не выдаст хан свою дочь —
Все равно захватить Герензал
У народа всего на виду.
«Я с Мингйаном в башню войду, —
Джангар богатырям сказал, —
Вы — за приданым скачите скорей!»
Кони обоих богатырей
Плавной иноходью пошли —
Был Мингйан красивей всего,
Что живет на пространствах земли,
Женщины, завидев его,
Побежали за ним, расстегнув
Пуговки на поясах своих.
Девушки, завидев его,
Так бежали за ним, что у них
С их нагрудников пришивных
Сами срывались пуговки вдруг.
Даже толпа седовласых старух —
Кровь у них тоже, видать, горяча —
По земле черпаками стуча,
Побежала Мингйану вослед,
Приговаривала, семеня:
«Почему ты не встретил меня
Прежде, в мои пятнадцать лет?!»
Как зачарованные, они
Провожали богатырей…
Спешились всадники в тени
Вечно цветущих тополей,
Выросших у дворцовых врат.
Джангар, открывая подряд
Двадцать серебряных дверей,
В башню вступил, озарив ее
Полнолунным светом своим.
Подошел он с приветом своим
К хану Догшон Цаган Зуле.
Выполнив повеленье вождя,
Богатыри, с приданым придя,
Расположились на правом крыле.
За ними с приданым вскоре вошел,
С ненавистью во взоре вошел
Хан Богдо Манхан во дворец —
Первого жениха отец.
Джангар богатырей оглядел:
На пороге зачем-то сидел
Златоуст его — Ке Джилган.
«Место займи на одной из сторон!» —
Приказал златоусту нойон.
Ке Джилган ответил тотчас:
«Не вижу на левой стороне,
Кто бы сумел, подобно мне,
Джангар Богдо, вступиться за вас.
Не вижу на правой стороне,
Кто за Манхана вступиться бы мог!»
И снова сел златоуст на порог.
Хан Цаган Зула сказал:
«Состязание мы начнем.
Кто победителем будет на нем,
Тот и получит мою Герензал.
Спор начав состязаньем коней,
Кончим его богатырской борьбой».
Бурый Лыско, бури быстрей,
Первым оставил за собой
Ристалище в пять кочевий длиной:
Правой, Джангровой стороной
Одержана победа была!
Стали потом из лука стрелять —
Бумбы сыны победили опять:
Выиграл воин Эрка Хара,
Славы достоин Эрка Хара!
Выбрав священнейший день из дней,
Решающий судьбу женихов,
Провозгласили борьбу женихов.
Молвил тогда нойон-господин:
«Есть тут у нас старик один,
С нами приехал вместе он.
Если дети сойдутся в борьбе —
Не усидит на месте он,
Надо его привязать к арбе
И вдобавок приставить к нему
Пять тысяч мангасских сыновей».
И Шикширги привязали к арбе
И поспешили приставить к нему
Пять тысяч мангасских сыновей.
Вывели воинов полунагих,
Бросился на жениха жених.
И когда показалось на миг:
Одолевает Хонгра Цаган, —
Не выдержал, рванулся старик,
Разломал арбу великан,
Отбросил мангасских сыновей.
Львиной хваткой Цагана схватив,
Руки и ноги Цагана скрутив,
Кости Цагана в песок превратив, —
Перекинул через себя.
К месту, где лежал Цаган,
Хонгор подбежал, великан.
Тело врага на куски разрубив,
Бросил их в белый Ганг-океан.
«Вы — счастливец, Джангар-нойон,
Пало горное солнце мое!» —
Молвил хан Богдо Манхан
И отправился в ханство свое.
Установив священный день,
Выбрав благословенный день,
Свадьбу сыграли Герензал.
Долго пировали там,
Пить не уставали там
Семью семь — сорок девять дней.
Вот у дочери мудрой своей
Спрашивает Цаган Зула:
«Что тебе, желанная, дать,
Что тебе в приданое дать?» —
«Воля бы ваша на то была —
Я бы в подарок взяла приплод,
За последний полученный год».
Хан, услыхав слова Герензал,
Воинов-мудрецов на совет
Из своего народа собрал.
Был таков мудрецов ответ:
«Просьбу дочери — дать ей приплод,
За последний полученный год,
Можно только так понимать:
Славному ханству ее отца
Должно одним из уделов стать
Государства Джангра Богдо,
Где ни края нет, ни конца».
Оповестил Зула свой народ,
Что замышляет он переход
В государство Джангра Богдо.
Откочевал, ликуя, народ
В государство Джангра Богдо.
Поскакали Санал и Мингйан —
Джангар отправил их вперед,
В девять велел им проделать дней
Девятимесячный переход.
Вскоре, возглавив богатырей,
Джангар двинуться в путь приказал.
В лебедя превратившись вдруг
И над степью вычертив круг,
Полетела вперед Герензал.
Опередили богатырей
На три дня Санал и Мингйан.
И, собрав народ поскорей,
Там, где белый бежал океан,
Около ставки Шикширги
Белый поставили новый шатер,
Быстро составили новый шатер
Из сорока решеток складных.
Восемь тысяч жердочек в них.
Шкурами барсов был он покрыт.
Пыль вырастает из-под копыт —
Прибыли Джангровы богатыри.
Празднества были устроены там.
Кругами расселись воины там,
Сидели в раздолье пира они,
В блаженстве счастья и мира они
Наслаждались хмельной аракой,
Разливалась она рекой.
Славному пиру пришел конец.
Джангар заздравное слово сказал
Алому Хонгру и Герензал
И поскакал к себе во дворец.
После разъезда знатных гостей
Угощать остальных людей
Принялась ханша — Хонгрова мать.
Стала через дом пропускать
Обитателей ханства всего,
Что занимало пространство всего
Пятимесячного пути.
И в нетленном сиянье с тех пор
Вера бурханов, как солнце, горит.
И вселенной деянья с тех пор
Высятся, как нерушимый гранит,
Тверже самых твердых пород.
И в золотом совершенстве с тех пор,
В мире, в довольстве, в блаженстве с тех пор
Зажил этот могучий народ.
вернуться
7
Джангар скрывает действительную причину исчезновения Хонгра.
10
- Предыдущая
- 10/42
- Следующая
