Корсары по крови - Береговой Павел - Страница 72

• Предыдущая
• 72/73
• Следующая

Коротко говоря, всё, что сохранилось на страницах дневника, что мне удалось распознать, расшифровать, увязать между собой, то я изложил. Мореход Джон Ульвссон вообще был скуп на описания, но надо отдать ему должное: при всех тяготах существования, при всех испытаниях, выпавших на его долю, он регулярно делился с дневником своими чаяниями и мыслями как мог. Кое-где мне приходилось даже немного приукрашать, чтобы повествование не выглядело совсем уж сухим и «репортажным».

Но каким бы оно ни было — лично я искренне поверил в то, что в этой рукописной книге содержится не досужий вымысел, но память о событиях, реально имевших место в истории освоения европейцами Западного полушария.

Хотя никаких неоспоримых подтверждений достоверности мне пока разыскать не удалось.

Долгие месяцы я искал в исторических хрониках упоминания, какие-то остаточные сведения, хотя бы намёки. Ничего нет. Возникает такое ощущение, что королевские фамилии тщательно вытравили любые упоминания о карибских викингах, которые успешно били их не только в девятом-десятом веках, но и несколько столетий спустя. Ведь не только советские историки по заданию партии переписывали учебники истории и подчищали архивы. Уверен, этим занимались все власть предержащие во все времена и у всех народов. Кому охота признаваться в своей слабости…

И я до сих пор не определил, какой именно из карибских островов хранил в себе остатки последнего драккара воистину первых европейцев, увидевших воды Карибского моря за несколько веков до Колумба и его соратников. Вполне может быть, остров Дракона давно поглотила морская пучина — небесные покровители ведь отвернулись от карибских викингов, и удача оставила их, если верить словам капитана Джона…

Хотя слово «если» — совершенно лишнее. Кому же верить, как не викингам? Об их человеческих качествах ёмко, исчерпывающе сказано в исторической справке, популярной на веб-ресурсах, посвящённых древним корсарам:

С материнским молоком впитавшие северную доблесть и приверженность суровым северным богам, они не искали лёгких путей. В поисках славы они покидали свои студеные земли и отправлялись бороздить моря и покорять новые территории. Эти люди вошли в историю и остались в ней навсегда — под гордым именем викингов.

В самом слове «викинг» живёт романтика. Ни один другой народ не может сравниться колоритностью с образом этих бешеных белокурых гигантов, державших в страхе добрую половину побережья всей Европы. От знойной Африки до льдов севера России едва ли найдётся берег, не усвоивший, что означает знамя с изображением ворона, сокола или орла.

Фигуры устремленной вперёд птицы окружали древнескандинавских воинов на протяжении всей жизни: они встречаются на металлических украшениях костюма, накладках на оружие и сбрую боевых коней, монетах и рунических камнях — вечных памятниках посмертной славы. Хищная птица была верным и жестоким спутником военных дружин, глашатаем и завершителем битвы.

Достойно жить и, главное, достойно умереть было основным понятием кодекса чести викинга. Их рассказы и героические повести полны невероятных свершений и побед, купленных ценой собственной жизни. Оставить после себя историю, достойную уст скальда, быть знаменитым за своё бесстрашие — вот что было главным.

Лишь глупец боится смерти и избегает битв, не думая о том, что придёт старость, защиты от которой ни за что не сыскать…

В боях и суровых водах Северного моря отвага была одним из неизменных и самых необходимых качеств в сердце викинга. Жить, беспрерывно сражаясь со своей судьбой; умирая, встречать свой конец, каков бы он ни был, с отвагой и спокойствием. Многие герои саг умирали в мучениях, часто под пытками, но со стоицизмом краснокожих индейцев. Только самый ничтожный человек мог показать свой страх. На первый взгляд дикари и варвары, викинги при этом обладали богатым устным поэтическим творчеством, резали сложнейшие орнаменты по дереву, создавали величественные статуи и разнообразнейшие украшения.

Они жили, ценя свободу, храбрость и острый ум.

И эти люди, суровые и поэтичные, несомненно, более чем достойны того, чтобы их помнить.

Скальд карибских викингов, Томас Харальд Хэнсон Тринадцатый, однажды сказал побратиму Джону из рода Волка: «У человека до последнего вздоха остаётся шанс поймать удачу за крыло! Пока мы живы, всегда можно что-то изменить или хотя бы попытаться! Жизнь — это всего лишь попытка…»

Значит, другой живой всегда может подхватить знамя из рук тех, кто пытался до него.

Я живой. И я попытаюсь.

А сам побратим Джон на последней странице своего дневника написал слова, которые теперь являются моим девизом:

«Кто никуда не плывёт — тому попутных ветров не бывает».

Я завершил перевод и разместил его на веб-сайтах. Все, неравнодушные к теме карибских корсаров, могут прочесть историю Джона Уилсона, велением судьбы ставшего конунгом викингов. Вскоре я вновь улетаю в Лондон, буду продолжать поиск на родине моих предков по отцовской линии.

Цель моей жизни отныне: узнать, доплыл ли последний драккар до Европы.

Основание надеяться, что капризная Удача всё же вновь повернулась к нему лицом, даёт мне один рисунок из дневника. Автор записок схематически изобразил участок береговой линии. Возможно, именно туда, по одному ему известной причине, капитан прокладывал курс «Святого копья». И я установил со стопроцентной точностью по старым картам, что этот берег отображает ту прибрежную местность, из которой прибыл в Россию мой предок, много раз прадедушка Морли. Если именно там был найден бочонок, тогда, быть может, неподалёку до сих пор лежит на дне затонувший «Вегейр»? И почему бы не допустить вероятность, что в бочонок Джон Ульвссон поместил только дневник, а Копьё Судьбы осталось на борту?.. Или, быть может, бочонка вообще не было, и на берег выбросило обломки самого фрегата… Так или иначе, на странице, содержание которой я в текст перевода не включил, есть прямое свидетельство: Джон Уилсон в итоге твёрдо решил, куда именно поведёт фрегат. Он был чрезвычайно умный и трезвомыслящий человек.

Не предвидел автор дневника лишь одного. Что историю, изложенную в записках, примут за авторский вымысел. Иначе как ещё объяснить, что в нашем роду эта раритетная книга в чёрном кожаном переплёте, скрепившем пожелтевшие и посеревшие от времени ломкие бумажные страницы, заполненные выцветшими строчками записей и редкими рисунками, только сохранялась? И никто из моих прадедов не предпринял никаких действий по розыску Гунгнира? Дневник просто переходил от отца к сыну, от деда к внуку и пылился, пока его не прочитал я, много раз правнук.

Джон Ульвссон и его соратники были корсарами по крови, наследственными. Потомками норманнов, лучших морских воинов и путешественников своего времени, во многом сформировавших облик Европы.

Но ведь и я имею непосредственное отношение к морю и кораблям. Потому что наследственный кораблестроитель. Так уж вышло, что с петровских времён мужчины нашей семьи не стремились заниматься чем-то другим. В частности, поэтому и мой дедушка когда-то оказался в этом южном причерноморском городе, абсолютно заслуженно прозванном Городом Корабелов, на верфях которого родилось множество кораблей флотов вначале Российской империи, а затем Советского Союза.

Теперь я абсолютно уверен, что судьба ничего не подкидывает человеку просто так.

Где-то там, на небесах, звёзды расположились таким образом, что память о карибских корсарах-викингах, запечатлённая в книге для записей, не рассеялась в нескончаемом потоке войн и революций, дождалась меня. Каждая книга на свете для кого-нибудь, да пишется. Эта книга наконец-то обрела своего неравнодушного читателя.

И совсем не случайно последняя страница по большей части осталась незаполненной. На чистой бумаге можно писать историю дальше.

Я отправляюсь за копьём Одина.

Викингр продолжается…

• Предыдущая
• 72/73
• Следующая