Тени старинных замков - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 14

• Предыдущая
• 14/105
• Следующая

Недалеко от монастырских построек, что разместились вокруг главного храма острова — Спасо-Преображенского собора, вдоль северной границы так называемого Верхнего сада протянулась пихтовая аллея. Это — аллея Одинокого Монаха. Два ряда деревьев посажены там так близко друг к другу, что между ними может пройти лишь один человек. Это якобы не давало возможности монахам, идущим по узкой тропинке между деревьев, отвлекаться от духовных дум. Тем более что пихту они явно любили больше других деревьев и ценили за красоту — недаром ее часто называют «монашеским деревом».

Исследователи валаамской флоры, правда, считают, что аллея была посажена в защитных целях: подобные же посадки были созданы на северо-восточной кромке церковного холма на Игуменском кладбище, а густые однорядные аллеи из пихты защищали сады и огороды скита Всех Святых, на Никольском и Святом островах… И все же…

Аллея Одинокого Монаха и сегодня производит на любого удивительное впечатление. Так как более полувека за посадками не ухаживали, многие деревья погибли и ряды их уже не такие тесные. Тропинка между ними почти совсем заросла — по ней редко кто ходит. Но не только потому, что аллея слишком узка для праздных прогулок, а рядом идет обычная дорога. В темное время суток разве только самый отчаянный смельчак отважится пройтись по тропке между старых пихт.

Местные жители рассказывают, что на аллее Одинокого Монаха в мглистые сумерки время от времени появляется незнакомая черная фигура. Я слышал это от нескольких людей, причем совершенно разного возраста. Важно отметить и другое — современное население Валаама никак не связано с существовавшим там многие века монастырем. Последние монахи покинули остров во время советско-финской войны, а первые из теперешних жителей появились на острове лишь в самом конце сороковых годов и до появления первых путеводителей по Валааму, в начале шестидесятых об истории монастыря толком ничего не знали. Тем более о каких-то легендах или старых преданиях, которые, возможно, и существовали в былые годы на острове. Так что рассказы о загадочной черной фигуре — это не дань прошлому и появились они в последние десятилетия. Кстати, их можно услышать от очевидцев, а не только в пересказе, и причем от вполне современных людей, далеких от разных предрассудков.

Интересно и другое. Еще сравнительно недавно Валаам был крайне изолированным местом, особенно с начала осени по конец весны, и приезжие, остававшиеся там на ночь, были, как говорится, наперечет и у всех на виду, так что за таинственную незнакомую фигуру на аллее вряд ли могли бы принять кого-то из туристов, любящих романтическое уединение.

Некоторые обитатели Валаама с появлением этой черной фигуры на аллее связывают всякие напасти. Мне рассказывали, что один человек, увидевший там как-то в сумерках «черного монаха», буквально на следующий день сломал ногу, другой, столкнувшийся с темной фигурой, вскоре тяжело заболел…

Конечно, к этим рассказам можно относиться скептически. Но те, кто побывал и пожил хоть немного на Валааме до начала туристского бума, когда его ежедневно в летние месяцы стали осаждать сотни экскурсантов, и открытия там вновь монастыря — в те годы, что остров лежал в запустении и забвении, — относятся к ним достаточно серьезно.

Помню, как в 1986 году июльской ночью я бродил у Владимирского моста, соединяющего сам Валаам и подходящий к нему почти вплотную Скитский остров. Здесь дорога делает плавный изгиб, обходя залив Монастырской бухты. Рядом поднимается мрачный и молчаливый лес, карабкающийся вверх по скалам, а на одной из них выбита надпись: «Построена сия дорога в 1869 году». Я шел по этой дороге. Было не слишком темно — еще стояли белые ночи. Рядом внизу поблескивала вода. И вдруг среди загадочной тишины раздались какие-то странные не то крики, не то вздохи, повторившиеся несколько раз. Конечно, скорее всего, это была какая-то ночная птица, но на несколько мгновений мне стало не по себе и даже, не побоюсь этого слова, жутковато. Трезвое, реалистическое объяснение происхождения этих звуков никак не подходило к таинственно-мрачноватому окружению…

Немало легенд и рассказов о необычных явлениях ходит про южную часть острова, где редко кто бывает. Там расположена небольшая воинская часть, и жители поселка, а тем более приезжие туда почти не наведываются. От поселка к части ведет хорошо накатанная грунтовая дорога, но на ней нечасто увидишь людей: валаамцы не любят вступать в конфликт с военными. Леса же вокруг глухие и неприветливые. Низины у Лещиного озера заболочены, на возвышенностях стоит непроходимый лес, заваленный буреломом. Сырые и глубокие расщелины в скалах представляют собой порой почти непреодолимые препятствия. Как-то я шел минут двадцать вдоль одной из них, пока не нашел упавшее дерево, по которому можно было перебраться на другую сторону. Стоило мне встать на него одной ногой, как оно затрещало, и в тот момент, когда я прыгнул на противоположный край расщелины, гнилое дерево рухнуло вниз…

Однажды я разговорился со служившим на Валааме солдатом, уроженцем Тбилиси. Он говорил, что соскучился по дому и что вообще жизнь здесь тоскливая и однообразная. Но потом, когда речь зашла про южную часть острова, которую он, естественно, знал лучше других частей, он оживился: «Там много интересного и необычного». «А что именно?» — поинтересовался я, зная, что там, непосредственно на самом острове, кроме огромного деревянного креста над Крестовым озером, никаких памятников нет да и не было. «Приходи, покажу», — ответил молодой грузин. Мы договорились, но потом мои планы неожиданно изменились, мне срочно пришлось уезжать в Москву. Вновь на Валааме я оказался через год с лишним, срок службы того солдата подошел к концу, а других знакомых среди военных там у меня не было.

Среди историй, что я слышал про южную часть острова, большинство составляют рассказы про НЛО, появление которых воспринимается здесь многими почти так же естественно, как, допустим, радуги; о других непонятных явлениях в атмосфере и прочую параферналию. Некоторые из них выглядят достаточно правдоподобными, если взять в расчет довольно частые на Ладоге своеобразные миражи, которые самому довелось наблюдать. В жаркий июльский день на корабле, по пути к Приозерску, я, например, видел остров, «висящий» над водой. Один художник из Петрозаводска, подолгу живущий на Валааме, когда у нас с ним случайно зашел разговор о южной части острова и я сказал, что слышал про нее много невероятных рассказов, совершенно невозмутимо и серьезно спросил: «А, ты о „тарелочках“?» И сказал, что сам видел. Но рассказывать не захотел: «А то подумаешь, что еще один валаамский чудак с „прибабахом“. А я человек серьезный…»

Я знаю даже одну женщину, которая специально собирает подобные легенды и рассказы о необъяснимом на острове. Она, бывшая жена одного из музейных сотрудников, несколько лет назад работавшего на Валааме, поведала мне много интересного. Среди ее историй мне лучше всего запомнилась та, которая касается «заколдованного леса». Это, по ее рассказам, участок, оставшийся, видимо, после пожара, покрытый молодым еловым подлеском, среди которого возвышаются отдельные обгоревшие и не пострадавшие от огня старые деревья. Попав туда, человек начинает ходить кругами и лишь имея компас или найдя какой-то отдаленный, но явный ориентир может выбраться оттуда. Причем надо иметь в виду, что Валаам — все-таки сравнительно небольшой остров, его побережье испещрено заливами, на нем несколько внутренних озер, тут и там проложены дороги и дорожки, так что «заколдованный лес» не столь уж обширная территория, блуждание по которой по кругу может быть объяснено лишь особенностями анатомии: мол, левая нога делает более короткий шаг и человек, лишенный ориентира в незнакомом месте, постепенно совершает по лесу круг…

Эту историю я решил проверить на одном весьма скептичном и трезвомыслящем человеке, хорошо знающем Валаам, — тоже работнике музея. Он подтвердил, что знает это место, и добавил: «Оно действительно пользуется дурной славой».

• Предыдущая
• 14/105
• Следующая