Цивилизация страуса (СИ) - Фролов Виталий - Страница 2

  Его баварского происхождения скакун воткнулся грузовому автомобилю в заднее колесо и оторвал брызговик. Для самого БМВ последствия были куда как более печальны, это Гусев оценил еще до того, как выбрался из машины.

  Сам Гусев в аварии не пострадал. Скорость его на момент удара была сравнительно невелика, сам он всегда пристегивался, да и подушки безопасности отработали в штатном режиме. Гусев немного посидел, успокаивая бьющееся в бешеном ритме сердце и высказывая свое мнение о водителе самосвала, его происхождении и личной жизни, причем большая часть этих высказываний была нецензурна, неприемлема с точки зрения общественной морали и невозможна с точки зрения анатомии, а также местами противоречила теории о происхождении видов.

  Исчерпав словарный запас, Гусев обнаружил, что водительскую дверь заклинило и с трудом выбрался из машины через окно. Водитель самосвала, наблюдавший эту картину с безопасного расстояния, сочувственно поцокал языком.

  -        Ты как, мужик? Жив?

  -        Жив, - сказал Гусев.

  -        Это самое главное, - сказал водитель самосвала. - А железо - это ерунда.

  -        Угу, - согласился Гусев. - Ты мне лучше расскажи, кто тебя так ездить научил?

  -        Да у меня стаж двадцать лет.

  -        Оно и видно.

  -        Не заметил я тебя, мужик, - сказал водитель самосвала. - Со всяким могло случиться. Извини.

  -        Тут и разворота-то нет, - заметил Гусев.

  -        До разворота еще километров пять пилить, - признал водитель. - Ну а что ж делать, если я вдруг вспомнил, что права на объекте забыл?

  В зеркала смотреть, хотел сказать Гусев. Но не сказал. Какой сейчас в этом смысл?

  Подбежавшим добровольным помощникам Гусев объяснил, что с ним все в порядке и 'скорую' вызвать не надо. В ГАИ уже кто-то позвонил, и теперь все, что оставалось Гусеву, это ждать.

  Следующие два с половиной часа именно этим он и занимался, сидя на тротуаре и прикуривая одну сигарету от другой.

  Придя домой, Гусев первым делом позвонил Насте и сказал, что завтра не сможет встретить ее в аэропорту.

  -        Почему? - возмутилась Настя.

  -        Я машину разбил, - сказал Гусев. - Точнее, мне разбили.

  -        А все потому, что ты ездишь, как укурок.

  -        Наверное, - сказал Гусев. - Со мной, кстати, все в порядке.

  -        Рада слышать, - ядовито сказала Настя. - А как же я?

  -        А что ты?

  -        Как я доберусь из аэропорта?

  -        На аэроэкспрессе, - предположил Гусев. - Или можешь такси взять.

  -        Аэроэкспресс - это та же электричка, - возмутилась Настя. - И как ты себе представляешь, что я попрусь на электричку с двумя чемоданами?

  -        Ты ездила на три дня, - сказал Гусев. - На фига было два чемодана шмоток с собой тащить?

  -        А ты программу мероприятий читал? - Настя летала на конференцию, проводимую для сотрудников корпорации, в которой она работала. - Завтрак, лекции, фуршет, экскурсии, коктейльные вечеринки... Я что, должна идти на две разные вечеринки в одном и том же платье? Ведь я же женщина!

  -        Возьми такси, - повторил Гусев. - Деньги я тебе потом верну.

  -        Такси! - фыркнула Настя. - И вот вечно ты так!

  -        Как так? - уточнил Гусев.

  -        Все у тебя, не как у людей!

  -        Тысячи людей ездят на такси.

  -        То есть, я тебе совсем безразлична?

  -        А это вот из чего следует? - поинтересовался Гусев.

  -        Из твоего ко мне отношения!

  -        Я попал в аварию, - сказал Гусев.  - Мне разбили машину, и мне не на чем тебя встретить. Так бывает. Причем тут отношения вообще?

  -        Настоящий мужчина нашел бы решение.

  -        Я нашел решение, - сказал Гусев. - Оно называется 'такси'.

  -        Когда я вернусь, нам с тобой надо будет серьезно поговорить, - сказала Настя и повесила трубку.

  Гусев открыл бар, налил себя коньяка и выпил его залпом. Так, как коньяк, в общем-то, пить не принято.

  В среду Гусев поехал на работу на метро и удивился, отчего он не делал этого раньше.

  Салон БМВ, конечно, был комфортабельнее вагона, но на этом преимущества баварского скакуна и заканчивались. Люди... ну, люди. Гусев людей не особенно любил, но тут ему было все равно, кого не любить, соседей по вагону или соседей в пробке. Зато он приехал на работу на сорок минут раньше обычного, и нервов потратил значительно меньше.

  Сорок минут в один конец, подумал Гусев. Это ж целых восемьдесят минут в день. Это ж четыреста минут в неделю. Почти целые сутки в месяц. И все это время он мог бы заниматься... чем? Точного ответа на этот вопрос у Гусева не было, но он предполагал, что дополнительные сутки ему не помешают.

  Гусев налил себе кофе на офисной кухне, вернулся в свой кабинет, включил компьютер и стал ждать начала рабочего дня.

  Рабочий день начался с того, что Гусева вызвал к себе генеральный директор.

  Генерального директора Гусева звали Виктором. Он был моложе Гусева года на три, зато учился в Гарварде целых полгода, и папа у него был депутат. Из Гарварда Виктор вынес много умных иностранных слов, вроде 'тайм-менеджмента' и 'тим-билдинга', а из общения с папой этакую покровительствено-снисходительную манеру разговаривать со своими подчиненными, будто они вовсе и не профессионалы на зарплате, а его крепостные, и их не порют розгами на конюшне только лишь потому, что барин им достался добрый и терпеливый.

  Гусев своего генерального директора терпеть не мог.

  -        Здравствуйте, Антон, - сказал Виктор. - Присаживайтесь.

  Вот интересно, подумал Гусев, а откуда у благополучного молодого человека, закончившего Гарвард, этакая нелюбовь к простому русскому слову 'садитесь'? Неужели эту уголовную культуру не побороть ни в этом, ни в следующем поколении?

  Гусев сел.

  -        Нам с вами надо серьезно поговорить, - сказал Виктор.

  Гусев изобразил внимание.

  -        У вас какие-то проблемы?-  спросил Виктор.

  -        Нет, - сказал Гусев. - То есть, да. В аварию вчера попал.

  -        Сами целы?

  -        Как видите.

  -        А машина?

  -        Восстановлению не подлежит.

  -        Сочувствую, - сказал Виктор. - Но машина - это всего лишь груда железа. Бывает.

  -        Да, - сказал Гусев.

  -        То-то я смотрю, ее на стоянке нет.

  -        Все равно хотел ее в этом году менять, - соврал Гусев. Выслушивать сочувственные реплики ему не хотелось. Не та ситуация, не тот человек.

  -        На что?

  -        На такую же, только новую.

  -        Это хорошо, - сказал Виктор. - Новое - это всегда хорошо, не так ли?

  -        Наверное, - сказал Гусев.

  -        Но поговорить с вами я хотел не об этом.

  Еще бы, Капитан Очевидность[2], подумал Гусев. Ты ж позвал меня до того, как я рассказал об аварии.

  -        На вас жалуются, - сказал Виктор.

  -        Кто?

  -        Ваши собственные сотрудники.

  -        А кто конкретно?

  -        Ну вот какая вам разница? - спросил Виктор. - Вы что, хотите начать в своем отделе массовые репрессии и охоту на ведьм?

  Гусев обкатал эту идею в голове и нашел ее весьма привлекательной.

  -        И что они говорят?

  -        В частности, они говорят, что вы душите их инициативу.

  -        Это не инициатива, - отреагировал Гусев. - Это попытка найти себе проблему на ровном месте. А точнее, даже не найти, а создать.

  -        Вы про какой случай говорите?

  -        А вы про какой?

  -        Я говорю в общем.

  -        Я тоже.

  -        В эти выходные состоялся корпоративный выезд на природу, - сказал Виктор. - Вы в нем не участвовали.

  -        Не участвовал, - согласился Гусев.

  -        Почему?