Правила игры - Аренев Владимир - Страница 86
- Предыдущая
- 86/118
- Следующая
Но всякое отступление хорошо до тех пор, пока оно не превращается в бегство. Хранитель смог создать некое подобие дисциплины в отчаявшихся войсках своего гарнизона и начал потихоньку, поотрядно, выпускать их через подземный ход в Северо-Восточную. Но если подобный трюк легко было проделать с теми, кто находился ниже захваченного хуминами этажа, то верхние оказались отрезанными от пути к отступлению. Потому что, выждав около получаса и передохнув, южане бросились в атаку, захватили лестницу и хлынули на нижние и верхние этажи башни.
/смещение – далекий свет маяка в штормовую ночь/
Брэд Охтанг смотрел, как его воины исчезают в разломе, и понимал, что половина из них не доживет до ночи. Но этот прорыв был необходим, а он оказался не в состоянии возразить Собеседнику. Возможно, это и к лучшему. Возможно, так нужно. Возможно…
Вчера Нол Угерол явился в шатер данна и заявил, что дальше так продолжаться не может. Брэд чуть было не расхохотался, настолько эта фраза напоминала реплику какой-нибудь зарвавшейся любовницы, которой надоело прятаться от настоящей жены ее дружка. Слава небесам, сдержался. А Собеседник продолжил свою мысль. Осада затянулась. Результатов нет. А время идет, и время работает на северян. В общем, нужно форсировать…
Охтанг развел руками; как форсировать?! При одной-то баллисте?!
На что жрец заметил: потеря баллисты – твой просчет, данн. Но и одной должно хватить.
Оказалось, по совету Угерола умельцы изготовили специ – альный снаряд, который взорвется и пробьет каменную стену одной из башен. Потом – очередь воинов проявить свое мастерство.
Охтанг покачал головой: не сможем. Задавят численностью, у них преимущества.
«Дай желтых лепестков ша-тсу», – невозмутимо произнес Собеседник.
«Ну, я не знаю…»
Вздрогнула и заплясала тонкая косица. «Это не совет, данн. Это – приказ. Исполняй».
Брэд взял да исполнил. Хотя и оставлял лепестки на самый крайний случай, хотя и знал в душе, что постарается никогда до этого «крайнего» не дотянуть. Желтые лепестки ша-тсу – страшная вешь. Дай их пожевать человеку, и тот уже не человек – демоническая сущность, проснувшаяся и готовая подмять все под себя. Вот только этой демонической сущности (которая, кстати, как утверждают лекари, свойственна отчасти каждому человеку) не хватает ресурсов человеческого тела для своих потребностей, и поэтому через несколько часов пожевавший лепестков ша-тсу умирает от разрыва сердца. Если доживает до этого времени.
В общем, печальная это штука – лепестки ша-тсу. Хорошо одно: солдат хоть и превращается в зверя, но не совсем. Речь понимает, и команды офицеров выполняет, пускай и с запозданием. Но все-таки пожевавший лепестки становится достаточно непредсказуемым, и, пока его не догонит смерть, он такого может натворить…
Теперь Брэд наблюдал, как его воины, обретшие демоническую страсть к разрушению, штурмуют Юго-Восточную. Не вызывало сомнений, что до наступления темноты в ней не останется ни единого северянина. Впрочем, данна это мало воодушевляло. Ведь было еще три башни, и если использовать каждый раз ша-тсу… Так никаких солдат не хватит. Нужно что-то другое.
/смещение – огни ночного города с высоты птичьего полета/
Тогин сообразил, что к чему, когда было уже слишком поздно. Он встал сегодня у бойниц вместе со своей десяткой и поражал осаждавших до тех пор, пока не закончились стрелы. Только тогда позволил себе передышку. Отложил лук, взглянул вниз – там творилось нечто невообразимое: крики, хаотичное движение множества тел, облаченных в доспехи и вооруженных клинками…
Рядом вздохнул один из гарнизонных:
– Эт досада! Как же сосчитать убитых?! Шрамник непонимающе посмотрел на него:
– Что?
– Да я вот здесь, на арбалете, – стрелок показал на ложе, – насечки делаю. Сколько, значить, убил. А тут, в такой толпе – разве ж разберешь?..
Тогин придумывал подходящие слова, но в это время что-то ткнулось в его плечо, и он с удивлением обнаружил там стрелу. Кажется, она не задела никаких жизненно важных сосудов, даже в тело-то не вонзилась как следует, застрявши в плотной ткани одежды, – но все равно… неприятно. «Счастливчик» отошел в сторону и стал вытягивать хуминов подарок.
«Отступать, – пронеслось по коридору. – Отступать!»
А ведь какой-нибудь хуминский стрелок, верно, сейчас тоже делает насечку у себя на луке, даже не подозревая, что я – то – жив.
Совершенно несвоевременная мысль. Как правило, другие в подобные моменты и не приходят в голову, а этих – пруд пруди.
Тогин отшвырнул прочь стрелу, мельком глянул на рану (тоненькая струйка крови, скоро уймется) и посмотрел на пустеющий коридор.
– Эй, парень, торопись, – хлопнул его по плечу (благо, по здоровому) стрелок, жаловавшийся на невозможность точно сосчитать убитых им противников. – Скоро здесь будут хуми-ны. Самое время убраться, а?
И убрался, не заботясь о том, последует ли Тогин его совету. Люди бежали к лестнице, а он почему-то не двигался с места. Что значит – «хумины скоро будут здесь»? С какой стати? Неужели наши не смогли отбросить их назад?! Но это же невероятно!
И все-таки оцепенение понемногу проходило. Наверное, срабатывали какие-то врожденные, помогающие бороться за жизнь инстинкты. А может быть, все дело в срывающемся испуганном голосе, прозвучавшем сзади.
– А где все?
Шрамник обернулся: там стоял оруженосец Хранителя Хиффлоса и большими глазами смотрел на что-то, находившееся за спиной «счастливчика». Неужто хумины? Уже?
Он резко отпрыгнул в сторону и выдернул из ножен длинный широкий нож, готовясь к тому, что сейчас в его тело войдут стрелы или холодящие лезвия вражеских клинков. Ничего подобного. Коридор был пуст, абсолютно пуст: кроме мальчика и Тогина здесь не было ни души.
– В чем дело? – пожалуй, излишне резковато спросил он. – Что тебя так напугало?
Оруженосец показал на скорчившийся у стенки, давно остывший труп в черной луже крови.
– А, это… – махнул рукой Тогин. – Забудь, ему уже не помочь. Давай-ка лучше выбираться отсюда.
– Сегодня утром он обещал мне показать «штопор», знаете, когда один меч подворачивает другой… – Мальчик не договорил и всхлипнул. – Сегодня утром…
Шрамник не знал, как утешить оруженосца. Ему никогда не давалось общение с детьми, непонятными и противоречивыми. И кстати, он не был уверен, нужно ли сейчас утешать мальчишку или же хорошая оплеуха поможет больше.
Вот ведь странно: видит все это не в первый раз, а никак не привыкнет. Хотя, с другой стороны, привыкнуть к чужим смертям не так легко, как может показаться.
– Ладно, – сказал Тогин, становясь так, чтобы заслонить собой мертвеца. – Ладно, а теперь пойдем. У нас сегодня много неотложных дел. Если захочешь, я покажу тебе «штопор», когда выдастся свободная минутка.
Удивительно, но при этих словах мальчишка заплакал еще сильнее, так что поневоле пришлось прибегнуть ко второму варианту. Пощечина оборвала рыдания.
– Давай, нам нужно уйти отсюда. Хумины ворвались в башню, понятно?
Он кивнул, в больших глазах замерло удивление.
– А где все?
– Уже ушли. – Тогин даже не подозревал, что в нем вмещается столько терпения. – И нам давным-давно пора.
Они быстро пошли по коридору к лестнице, нарушая гулкую мертвую тишину. Где-то внизу неожиданно закричали сразу в несколько глоток, потом зазвенели клинки.
Похоже, мы все-таки опоздали.
Спустившись по лестнице на один этаж, Шрамник перегнулся через перила и посмотрел вниз. Там колыхалось море людских тел, и многие из тех, кто был одет в форму башенного гарнизона, уже пали. Еще чуть-чуть и…
– Назад! – яростно прошептал Тогин. – Скорее назад!
Прорваться уже не получится. Но если затаиться… В конце концов, хумины вряд ли будут устраивать в Юго-Восточной свой лагерь, у них, как я понимаю, другие задачи.
Он буквально поволок мальчишку за собой, схватив его за руку, в другой сжимая нож. Потом догадался и отправил клинок в ножны на поясе – бежать стало удобнее, можно было придерживаться второй рукой за стенку.
- Предыдущая
- 86/118
- Следующая
