Камешек в жерновах - Малицкий Сергей Вацлавович - Страница 43

• Предыдущая
• 43/130
• Следующая

Ближе к полудню косые лучи Алателя почти достигли узников, наверху показались безучастные лица нари, решетка сдвинулась, и на дно ямы опустилось ведро с водой. Затем упали несколько лепешек.

– Праздник у них там, что ли? – утомленно прохрипел Латс, но вслед за Даном и Баюлом напился, размочил лепешку, чтобы разжевать ее лишенными зубов деснами, даже попытался умыться.

Наевшись, Латс задремал, а когда свечерело и Дан, успев обломать о плотный грунт ногти, понуро уселся у земляной стены, их враг, бывший и, как казалось мальчишке, нынешний, хрипло заговорил:

– Не бойся смерти, парень. Особенно когда она дышит в затылок. Я вот смерти не боюсь. Поэтому и одарял ею многих. Неужели ты, когда выходил из Эйд-Мера, собирался выжить? Такая сейчас похлебка заваривается, в ней если не все, то многие растворятся. Вот и твой черед… И мой… Что там обещал тебе нари? Подвиги, которые прославят твой род? Спасение родной земли от погибели?.. А смерть обещал? Или ты для собственной славы старался? Зря… В этом вся разница: кто-то спасает мир для самого себя, а кто-то мир ради самого мира. Первый думает о себе, о том, чтобы и мир был спасен, и кошмары ему не снились по ночам о невинно убитых, и о том, как он будет жить в спасенном им мире. Второй не считается ни со своей смертью, ни со смертью невинных, более того, сам убивает вармы, чтобы сохранить лиги. Второй не всегда достигает цели, даже если цель его невелика и он готов ради нее расстаться с собственной жизнью, но первый не достигает ее никогда. Он скорее захлебнется собственной добродетелью!

– Говоря о вторых, на себя намекаешь? – поинтересовался Баюл. – Слышал я уже такие речи. Еще от отцов Гранитного города. И тебя, наверное, Катран твой на этот путь наставил. У сильных мира одно требование – не сомневайся. Не сомневайся, и все будет хорошо, а уж если тебе самому придется для этого погибнуть, то все равно не сомневайся. Жизнь элбана – это мимолетная вспышка на пути времени, так вспыхивай, чтобы осветить путь великим. Они-то, как правило, умирать не собираются!

– Глупец! – Латс погасил мимолетную усмешку. – Тот, кто торгуется, не только никогда не платит истинную цену, но порой не получает и того, за что заплатил. Сомневайся перед дорогой, а уж если ступил на выбранный путь, прочь сомнения.

– Что ж ты, такой умный, умираешь в грязной яме? – взорвался Баюл. – Или мир тобой уже спасен? И кто назначал тебя в спасители? И от кого ты его спасаешь? А не от таких ли, как ты, нужно его спасать?

– И от таких, как я, – тоже, – с усмешкой согласился Латс. – Да и не спасал я никакого мира. Я служил… его спасителю. Его хранителю, если хочешь знать. Ты не поймешь…

– А по мне, не хочу быть ни первым, ни вторым, – неожиданно сказал Дан. – Точнее, симпатичен мне первый, только не такой он. Он не о себе думает. Я не о себе думаю. – Дан почувствовал, что губы у него дрожат, но глубоко вздохнул и продолжил: – Да. Я не хочу умирать. Но сражаюсь не ради себя. Ради друзей. Ради тех, кого ты, Латс, с легкостью готов лишить жизни. А если Эл-Айран можно спасти, только уничтожив лиги элбанов, я не стану на сторону такого спасителя.

– Ты уже на его стороне, – холодно заметил Латс. – Впрочем, ладно. Я открою тебе глаза на то, что происходит. Великий Катран не ошибся. Долгие годы он сохранял в храме Эла найденный им священный светильник. Долгие годы он сохранял Эл-Лиа от гибели. Долгие годы он растил помощников, способных выполнить предначертанное.

– Таких, как Валгас или ты? – сдвинул брови Дан.

– И что же угрожало Эл-Лиа? – перебил мальчишку Баюл.

– Таких, как я, – задумчиво вымолвил Латс, не слушая банги. – А Валгас не человек Катрана. Валгас – камешек в жерновах судьбы. Как и любой из нас, впрочем.

– Если в жернова сыпать камни, они могут прийти в негодность, – не унимался банги. – Ты не ответил! Что угрожало Эл-Лиа, по твоему разумению? И о каком предначертании ты говоришь? Чье это предначертание?

– Самого могущественного элбана в Эл-Лиа – Катрана, – прикрыл глаза Латс. – Он не только маг, но и прорицатель. И все, что я пережил, убеждает меня в точности его предсказаний. Сейчас мне даже кажется, что он вновь где-то рядом. Мне часто так кажется… Катран может оказаться где угодно… Не так давно он постучал рано утром в дверь моего дома в Эйд-Мере и сказал, что, когда Алатель поднимется над горами, я должен быть готов к преследованию отряда Хейграста, который пойдет через мертвые земли. Как же я пройду через северную цитадель, спросил я его. Слушай, ответил мне Катран, слушай, и ты скоро услышишь звук рога. И все начнется. Не пройдет и полдня, как ворота северной цитадели откроются настежь. Иди к Валгасу, скажи ему, пусть тоже слушает. А потом пусть дает тебе серых воинов, пса и отправляет за Хейграстом. Отряд оружейника найдет Рубин Антара, Латс, сказал мне Катран, Валгас с готовностью пошлет тебя за Хейграстом, едва узнает о цели оружейника, но сделай так, чтобы Хейграст не промахнулся. Чтобы камень не попал в чужие руки, кроме рук древних.

– Чем же так Катрану приглянулись древние? – Баюл сморщил нос и чихнул. – И кого ты имеешь в виду? Ари? Или даже валли? А может быть, демонов, которые, похоже, разгуливают по равнинам Эл-Айрана?

– Я говорю с ним. – Латс ткнул дрожащим обрубком пальца в сторону Дана. – У него был Рубин. Он может не верить мне, но должен слышать мои слова. Или ты думаешь, что я болтун? Вот! – Он растопырил изуродованные ладони. – Им я ничего не сказал, а парню должен сказать. Ты должен знать, Дан! Воля Катрана заставляет меня говорить, он где-то рядом, я чувствую!

Дан вздрогнул, вскочил на ноги, задрал голову, всматриваясь в сереющее небо. Ничего…

– Не скрою, – тихо продолжил Латс. – Порой сомнения охватывали даже меня. Особенно когда вы сумели улизнуть у меня из-под носа. Я последовал за вами в Азру и попал в лапы лигских нари. Но именно то, что я оказался в этой яме вместе с вами, именно то, что смерть заглядывает мне в лицо, укрепляет меня в вере, что все идет как должно. Разве обещал Катран мне долгую жизнь? Нет. Еще в храме, когда повелитель разговаривал со мной, он настойчиво повторял: не жди смерти, но будь готов к ней во всякий миг. Еще в храме он говорил, что судьба каждого из нас предопределена, пусть даже предсказанное сегодня через неделю видится иным. Это не ошибка прорицателя, это взгляд с другой стороны. Главное возвышается над временем недвижимо, как пик Меру-Лиа, лишь волны превратностей непредсказуемы, но они только омывают это главное. Да, волна времени точит камень! Но прорицатель видит не только недвижимые пики, но и рухнувшие и растворенные, которые мнили себя вечными! Так зачем же сетовать на камень, будучи капелькой в волне времени? Камень не заметит воздействия капли, но, будучи умноженной на лиги и лиги подобных себе, капля сильнее камня!

– Много слов, – пробурчал Баюл. – Слишком много слов. Побереги силы, если хочешь сказать главное.

– Кто знает, что есть главное? – усмехнулся Латс. – Хотя Катран говорил, что порой прозрение приходит и к тем, кто считал себя зрячим долгие годы. Смысл однажды услышанных слов открывается через лиги дней. Горе тем, кто слушает, но не слышит, хотя и глухота не изменяет предначертанного. Однажды, еще в храме, Катран сказал мне, что когда моя жизнь будет вычерпана почти до дна, когда сил у меня останется не больше, чем жизни в обратившемся в уголь хворосте, так же приблизится к своему краю и жизнь всего Эл-Айрана. Жизнь Эл-Лиа… Ткань бытия обветшает в тот миг, когда над ней поднимется рука могущественного безумца, в которой будет зажат смертоносный клинок. Ветер будет дуть, но его потока не хватит, чтобы вдохнуть полной грудью. Реки будут полны, но их влаги не хватит, чтобы утолить жажду. Алатель будет светить, но его света не хватит, чтобы увидеть надежду. Ночь победит день, и хотя день продолжит исправно приходить из-за восточных гор, ночь растворится в нем как яд в питье. Небо потемнеет. Оно станет серым…

• Предыдущая
• 43/130
• Следующая