Шантаж - Малков Семен - Страница 33
- Предыдущая
- 33/92
- Следующая
– Сама не люблю переездов! – поддержала Вера Петровна. – Всегда что-нибудь бьешь, теряешь... Не считая хлопот. Но жить в таких роскошных условиях, конечно, счастье. Всем бы так... Не пойму вот, – она показала на цветной кафель, сверкающие хромом детали сантехники и оборудования, – где строители достали эту роскошь? В магазинах-то ничего подобного нет...
– Ну как – где? За границей, конечно, купили, для дома, построенного по спецзаказу. А говорят – стране валюты не хватает!
– Да уж, все это, особенно плита немецкая с грилем, стоит, наверно, недешево...
– Но не для вас, дорогая! – успокоила Веру Капитолина Львовна. – У них там, на Старой площади, расценки еще довоенные.
– А знаешь, Капочка, в подвальном этаже для каждой квартиры еще помещение предусмотрено – для хранения вещей, – вспомнила Вера Петровна. – Пойдем посмотрим?
– Интересно бы, но... – Капа с сожалением взглянула на часы; – времени уже нет. В общем, все ясно: замечательная квартира, чудный дом! Жаль, что так умно строят только спецдома, для себя, а об остальных и не думают. А мебель как – будете обновлять? Кухню?
– Вряд ли... Все совсем недавно купили. Разве что холодильник побольше...
Со Светочкой как решили? В старый садик возить? Не далековато ли?
– Ни в коем случае! Иван Кузьмич уже договорился насчет кремлевского. Там ей лучше будет. Да нам уже к школе скоро готовиться. – Еще раз окинула взором свои будущие апартаменты и пригласила: – Пойдем, Капочка, пора – водитель заждался.
Непосвященным дома ЦК партии на Старой площади – обычные московские дореволюционной постройки – казались недостаточно комфортабельными для самого могущественного учреждения власти в стране. Однако за фасадным комплексом зданий, во внутреннем дворе, высились современные многоэтажные корпуса, оборудованные по последнему слову науки к техники.
В просторном, как кинозал, кабинете Иван Кузьмич разговаривал по одному из стоящих на столе телефонов.
– Виктор Ильич? Ничего, что потревожил? – И самодовольно усмехнулся: обрадованный секретарь райкома партии разразился целым потоком восторженных слов. – Говоришь – я вне конкуренции? Сразу все дела бросил? Ну это зря! Человек я простой, не гордый, мог и подождать. Ладно, к делу. – Он изменил тон на более служебный. – Заявка ваша удовлетворена полностью, но вами представлены не все документы. Пришли кого-нибудь, пусть разберутся и поправят. Соответствующее указание я уже дал. – Сделал паузу, выслушивая благодарственные речи.
– У меня еще для тебя приятная новость: ты включен в делегацию по закупке оборудования, которая отправится в Париж и ряд других городов Франции в мае. – Тихонько хмыкнул в ответ на радостное удивление собеседника. – «Далековато от идеологии»? Не по твоей специальности? – Иван Кузьмич заговорил совсем серьезно и важно: – Торговыми делами тебя, надеюсь, занимать не будут. Ну а познакомиться с их жизнью, с идеологией, так сказать, в натуре – не помешает. Ты ведь никогда не был во Франции? Вот и увидишь, откуда произошел коммунизм.
– Постой, Виктор Ильич, а то забуду, – мягко прервал он благодарности и комплименты в свой адрес: командировка во Францию в большой цене. – У меня к тебе небольшое дело. Ты весь внимание? Так вот. Нужно помочь одной женщине. Знаешь ведь – я всегда готов прийти на выручку. Тут землячка моя – выросли вместе – в беду попала: разводится с мужем. Словом, нужна двухкомнатная, для нее с дочерью. А у вас дом сдается. Откуда знаю? Разведка работает! Мы все здесь знаем! Значит, поможешь? У хорошего хозяина всегда есть резерв? Вот и лады. Мне нельзя отказать? Что ж, Виктор Ильич, знаю: на тебя можно положиться, – вновь перешел Григорьев на официальный тон. – Ее данные: Розанова Лидия Сергеевна; вся необходимая информация – у моего секретаря. Он с ней свяжется и пришлет, когда понадобится. Ну будь здоров!
Иван Кузьмич положил трубку и поморщился, будто проглотил кислое: неприятное дело. Виктор Ильич не подведет, но завалит новыми заявками. "Ладно, что поделаешь. Семейное благополучие дороже! – утешил он сам себя: начинал уже догадываться, в чем причина зависимости жены от бывшей подруги.
– Как доехала, тетя Дуся? Тяжело в дороге? – Вера Петровна помогла тетке выйти из вагона и передала ее скромный багаж водителю Жене.
– Тяжело, касаточка! Приболела я – желудок чтой-то подводит, – пожаловалась Евдокия Митрофановна. – Но разве усидишь дома, когда знаешь, что нужна тебе? – Они под руку пошли к машине. – Сразу собралась, как мне Варька передала твою просьбу. Она еще несмышленая, в таких делах не помощница. Пользуйся, пока тетка жива.
Вере не терпелось излить душу, спросить совета, но в дороге какой разговор: эта тема не для ушей водителя. Дома она накормила тетю Дусю, уложила отдыхать с дороги на диване в кабинете мужа, а сама села рядом, молча поглаживая ее руки и не зная – с чего начать.
– А я уж так рада, что тебя снова вижу, Веруся! Да и по Светочке соскучилась. Погощу немного, подсоблю. – Евдокия Митрофановна сочувственно глядела в глаза племяннице. – Что случилось-то? Варька толком не поняла. Иван обижает? Зазнался поди, забравшись еще выше? Теперь, видно, не просто ему угодить...
– Да что ты, Дусечка! – оживилась Вера Петровна. – Ваня ничуть не зазнался! Всем доволен. Только домой приезжает поздно – слишком много работает. Дело в другом, а посоветоваться не с кем.
– Ну рассказывай тогда. А я-то уж думала – у вас никаких бед, одни радости. Что стряслось? Говори, облегчи душу!
– Виной всему опять Лидка Деяшкина. Снова она мне поперек дороги, – без предисловий выложила Вера. – Знала я, что они со Степой поженились, живут здесь, в Москве. Но судьба миловала – не сталкивались. Мы с Ваней мало где бываем. – Вздохнула и, волнуясь, продолжала: – Думала, они со Степаном живут хорошо. Да вот недавно встретила ее неожиданно и призналась она: ненавидят друг друга, разводятся.
– Ну а тебе-то что? – не выдержала Евдокия Митрофановна. – Вновь заболело сердечко? Все еще не забыла Степана?
– Нет, родная. Былое быльем поросло. Ничего я не хочу менять в своей жизни! – решительно возразила Вера Петровна. – Хотя не скрою: легче мне стало после Лидкиного признания, что не любит он ее и не любил никогда. Наверно, правду говорит: Степан не мог полюбить такую – грубую, подлую...
– Тогда что же он тебя-то бросил и не вспомнил?! – возмутилась тетка. – Как это понять?
– Да жизнь так поворачивается иногда – трудно понять. Степан ведь думал – предала я его. Слишком поздно понял, что сам стал жертвой обмана.
– Ну и Бог с ними! Пусть пожинают, что посеяли! Тебе-то что убиваться?
– Беда не в том, Дусечка... – Голос Веры прервался от подступивших слез. – Прознала Лидка, что Света – Степина дочь. В детском садике ее увидела, а правду не скроешь: Светочка – вылитый отец.
– Ну и что? Позлится и перестанет. Думаешь, откроет все Степану? А какой ей резон? – рассудительно возразила тетка. – Одни убытки! Ты же от него ничего не требуешь? Ей на руку!
Вера Петровна лишь горько покачала головой.
– Будто Лидку не знаешь... Грозит все открыть Ване, шантажирует меня, негодяйка... И ведь может рассказать – запросто! Теперь понимаешь, что в душе у меня творится? Как я этого боюсь!
Евдокия Митрофановна помрачнела.
– Да-а уж... Дело сурьезное. – Видно, и она растерялась. – Лидка на это способна. Такого Ивану наплетет, так все извратит... жизнь вам отравит. – Но неунывающая ее натура взяла верх. – Только без паники, Веруся. В жизни и не такое случается. Иван – крепкий орешек. Дорожит тобой, семьей – справится. Не тот отец, кто родил, а кто вырастил.
Но эти простые слова не утешили Веру – лишь усилили ощущение безысходности.
– Дусечка, родная! – взмолилась она. – Давай лучше подумаем – как быть? Каково Ване узнать, что Света не его дочь? Ведь у нас детей больше нет и не будет. Врачи сказали. А самолюбие его? Авторитет, которым он так дорожит? – И горько разрыдалась, зарывшись лицом в теплую грудь тети Дуси.
- Предыдущая
- 33/92
- Следующая
