Серая чума - Рудазов Александр - Страница 94

• Предыдущая
• 94/125
• Следующая

— ЧТО-ЧТО?!! — пораженно воскликнул Султан.

— Разумеется. Каждая Эмблема рождается из живого существа, осененного божественным духом. Ты когда-то был человеком, Твердоликий. И именно поэтому ты единственный из всех Султанов можешь мыслить и говорить.

— И ЗАЧЕМ ТЫ МНЕ ВСЕ ЭТО РАССКАЗАЛ?

— Ты нам нужен, Твердоликий. Ты нужен Лэнгу. Ты последний из Султанов Стихий Закатона, и в тебе нуждается Серая Земля.

— НУЖДАЕТСЯ?! — гневно загремел Султан Земли. — НУ ТАК ПУСТЬ ПРИХОДЯТ СЮДА И ПЕРЕВОЗЯТ МЕНЯ НА СВОЙ ОСТРОВ! Я ЛИШЕН НОГ, ДЕМОН, Я НИКОМУ И НИЧЕМ НЕ МОГУ ПОМОЧЬ!

— Это сейчас. Но я собираюсь возродить тебя. Ты хочешь снова топтать род человеческий, Твердоликий?

Султан недоверчиво замолчал, не в силах произнести ни слова. В его каменном мозгу стремительно проносились мысли — хаотичные, противоречащие друг другу, а то и сами себе. Он верил и не верил архидемону.

— Владыка, вы нам ничего не говорили! — рискнул вставить слово Йемеш.

— Конечно. Но ваш главный колдун отправил вас со мной именно для этого.

— Мы должны будем помочь вам в ритуале?

— Нет. Просто для успешного возрождения мне нужно принести Твердоликому две жертвы. Два человека. Два могущественных мага. Или колдуна.

В блеклых глазах серых на миг отразилось непонимание. Потом — ужас. Потом — ярость и гнев. Йемеш и Стефаль одновременно вскинули руки, собираясь бросить заклинания… и замерли неподвижно. Колдуны начали подниматься в воздух, словно за шеи их держали невидимые руки. Нъярлатхотеп удовлетворенно улыбнулся и шагнул к горе каменных обломков. Султан Земли посмотрел на его действия, затем перевел взгляд каменных глаз на корчащихся в воздухе колдунов и торжествующе прогрохотал:

— Я СНОВА СМОГУ ХОДИТЬ!!!

Его величество стоял спиной к окну, заложив руки за спину. Длинное малоподвижное лицо не выражало никаких чувств. Ему что-то тихо говорил низенький полный человечек в пышном жабо — премьер-министр.

Король Обелезнэ Первый оказался высоким мужчиной сорока лет. Только этой зимой он отпраздновал юбилей. Каштановые волосы, темно-синие глаза, похожие на сапфиры, никаких особых примет — совершенно обыкновенное лицо. Как и полагается всякому рокушскому дворянину, он носил небольшие усы и бородку. Голову увенчивала серебряная корона с одной-единственной жемчужиной — та самая, которую можно было наблюдать на веренице портретов. Никаких других регалий рокушские короли не носят — ни особой одежды, ни каких-либо специальных предметов или украшений. Только этот венец, овеянный дыханием тысячелетий.

Король молча смотрел на Креола, ожидая, пока тот произнесет слова приветствия. Тот, незнакомый с рокушским этикетом, также хранил молчание. Король постепенно начинал хмуриться…

Положение спасла Гвениола. Она прошла к королю, сделала изящный реверанс, а затем коснулась губами руки венценосца. Король точно так же поцеловал руку принцессы — но уже не правую, а левую.

— Ваше величество, старший брат мой, я счастлива оказаться у вас в гостях, — прощебетала Гвениола.

— Ваше высочество, младшая моя сестра, для меня честь принимать вас у себя, — ответил Обелезнэ. Царственное лицо умиротворенно разгладилось.

— Мои спутники, ваше величество! — указала на Креола с Ванессой принцесса. — Его чародейство Креол с ученицей!

— У меня тоже имя есть… — обиженно надулась Ванесса.

— Ваше высочество, для меня честь… — поцеловал руку принцессе премьер-министр.

— Ваше высокопревосходительство, рада видеть вас, — чуть поклонилась Гвениола. Несмотря на очень серьезный чин и титул, премьер не принадлежал к королевскому роду, поэтому реверанса и поцелуя ему не полагалось — небольшого поклона более чем достаточно.

Когда с церемониями наконец было покончено, король сделал жест ладонью, показывая, что можно перейти к неформальному общению. Сесть, однако, не предложил — его величество предпочитал вести переговоры стоя. Соответственно, всем остальным приходилось разделять его желания — сидеть в присутствии стоящего короля строго запрещено. Равно как лежать — в присутствии сидящего.

Сорок лет назад даже произошел показательный случай, демонстрирующий, насколько силен в Рокуше этот обычай. Прадеду нынешнего венценосца необходимо было срочно обсудить кое-что с Драво Стузианом. Но он застал великого механика тяжело больным. Тот не мог даже подняться с постели, чтобы поприветствовать своего монарха. Тогда Заричи Второй, не в силах нарушить этикет, улегся рядом с ним, изрекши попутно историческую фразу: «Король не потеряет достоинства, уравнявшись с подданным».

— Барон, останьтесь, — приказал король, заметив, что Джориан намеревается выйти.

Капитан Черных Драгун звякнул шпорами, отдавая честь, и занял позицию у дверей. Вдоль стен выстроились и гвардейцы с саблями наголо. Обелезнэ Первый за десять лет царствования пережил шесть покушений — и это отнюдь не сделало его доверчивым человеком.

— Итак, вы чародей, зеньор, — окинул Креола любопытствующим взором король. — Не могли бы вы для начала это подтвердить? За последние недели в этих стенах перебывало множество шарлатанов, выдающих себя за творцов чудес… в конце концов я приказал просто гнать их. На что способны вы?

Креол молча прищелкнул пальцами, рождая огонь из собственной ладони. Пламенный цветок поднялся в воздух, разделился на три языка, охватывая хозяина жаркой ослепительной диадемой. Глаза премьера удивленно расширились, но на лице короля ничего не отразилось.

— Недурно, — скучающе констатировал он. — Но и всего-то. Когда я был мальчишкой, наш старый шут вытворял и не такие чудеса. Однако не думаю, чтобы от него был прок на войне.

— А как насчет этого? — резко выбросил руку в сторону окна Креол.

Гвардейцы рефлекторно дернулись, но барон Джориан резко вскинул сжатый кулак, и они вновь замерли неподвижно, послушные суровому капитану.

Окно же с треском распахнулось, одно из разноцветных стекол вывалилось. Через пару секунд снизу послышался звон столкновения стекляшки и камня. Победил камень.

А снаружи, запоздав лишь на несколько мгновений, пошел снег. Заранее заготовленное заклятие подействовало выше всяких похвал — белые хлопья повалили с такой силой, словно на крыше сидел сам Дед-Снег, опорожняя свой мешок.

Обелезнэ Первый подошел к окну и высунул руку, ловя снежинки. Когда он втянул ее обратно, на ладони лежала белая горстка. Король коснулся добычи пальцем, даже лизнул ее.

— Да, без сомнения, вы настоящий чародей, — признал он. — Но это вызывает у меня другой вопрос. А именно — где у меня гарантия, что вы не замаскированный серый? Или не служите им? Серые — хитрые бестии, они уже пытались пролезть обманом… Освобождение принцессы, бесспорно, свидетельствует в вашу пользу, но это также может оказаться уловкой. Вполне может статься, что это вовсе и не принцесса, а принявшая ее облик тварь. Итак, у вас есть ровно двадцать шагов[48], чтобы предъявить мне веские доказательства. И время пошло, — заметил король, открывая крышку шестигранных серебряных часов.

— Я управлюсь за десять, — усмехнулся Креол. — Мне достаточно напомнить, что я — ваша единственная надежда. Укажите мне на дверь, и это королевство не увидит следующей зимы. А вот серым больше не нужно прибегать к лукавству — они и так уже истребили половину вашего войска.

— Только треть… — машинально поправил его Обелезнэ.

Однако слова, сказанные Креолом, ударили точно в цель. Король на глазах осунулся, возле глаз собрались складки. Сейчас он выглядел лет на десять старше настоящего возраста.

— Как ни жаль, но вы правы, — тихо и печально сказал он. — Я просто не могу пренебречь такой возможностью… Моя держава погибает…

Король тряхнул головой, собираясь с силами, и его лицо вновь окаменело.

• Предыдущая
• 94/125
• Следующая