Иногда полезно иметь плохую память - Малышева Анна Витальевна - Страница 10
- Предыдущая
- 10/67
- Следующая
— Подземелье… — прошептала Юлька. — А обслуживают здесь духи?
— Тебе понравится, не бойся, — усмехнулся Женя. — Или ты думаешь, я заманил тебя в разбойничий притон?
— Для притона тут все слишком белое, — возразила Юлька. — Скорее, это похоже на больницу.
— А для больницы здесь слишком вкусно кормят.
Они оказались перед дверным проемом, занавешенным раскрашенными бамбуковыми нитями. Женя отвел загремевшие бусы-висюльки в сторону, и они вошли в зал кафе.
Юлька выпятила грудь и попыталась придать себе независимо-самоуверенный вид. Надо отдать должное Жене — он бестрепетно вел ее по залу, словно рядом с ним шло чудо красоты. И она сразу успокоилась и почувствовала, что сможет, пожалуй, выдержать этот вечер.
К ним с ясной улыбкой подошел мальчик в малиновом бархатном пиджаке и проводил к столику. Юлька уселась, с удовольствием отметив изумленное выражение, на миг мелькнувшее в глазах мальчика. «Пусть порадуется, бедняжка, — подумала она. — Такого он даже при всей своей многоопытности не видел…» Она закинула ногу на ногу, придирчиво оглядываясь по сторонам. Мальчик подал им меню.
— Саша, сделай нам хороший ужин, — сказал ему как старому знакомому Женя. — Блесни.
— Да уж, пожалуйста, — пробормотала Юлька, изучая карту. "Матушки! — крикнула она про себя. — А это что?! Цены?! Ото… Помидоры фаршированные… Пятнадцать долларов…
Мясо по…"
— Юль, можно я по своему вкусу тебя утолщу?! — почти умоляюще сказал Женя. — А?!
Ну позволь, я выберу!
— Пожалуйста! — охотно согласилась она.
«Если он разорится, сам будет виноват…»
И Женя стал называть: жюльенчик, куропатку с травками по-охотничьи, фруктовую закуску, много чего.
— Ты красное или белое? — обратился он к Юле.
— Все равно… — Юлька вдруг почувствовала себя здесь бедной родственницей, и ей стало неуютно и грустно.
Саша удалился на кухню. Юлька подняла взгляд на Женю.
— Ну, как тебе здесь?. — не скрывая торжества, спросил он. — Шикарное место, правда?
И главное — зал маленький, народу мало, место непроходное… И почти вся публика — постоянная — Я в восторге, — вяло отозвалась Юлька. — Только вот этот Саша мог бы больше походить на Есенина.
— Ну, не будь так строга, — возразил он. — Сейчас мы вкусненько поедим…
Юльку вдруг передернуло.
— Тебе холодно? — заботливо спросил Женя. — Может, накинешь мой пиджак? Странно, здесь даже душно… Юль, ты, кажется, чем-то недовольна?
«Отвечай, свинья! — сказала она себе. — Скажи ему, что это прекрасный воскресный вечер, что ты всем страшно довольна, что он очень мил… Отвечай человеку, видишь, как он тебе, дуре крашеной, старается угодить. Не порть вечер ему и себе!» Но вместо этого она произнесла:
— Этот Саша… Он смотрел на меня, как на привидение.
— Юля…
— Ты будешь со мной спорить? — вяло спросила она. Ощущение бесконечной тоски подступило к ней. Руки холодели, во рту появился мерзкий металлический привкус. Она сглотнула комок, застрявший в горле. Ничего себе. Что же это такое? Как будто что-то случилось или вот-вот случится… Что-то странное…"
— Юля, ты мне очень нравишься, — тихо сказал он.
— Правда? — так же тихо переспросила она.
— Да. Я говорил тебе об этом, и не один раз.
Что с тобой? Я сделал что-то не то?
Он сцепил руки, словно в отчаянии. Она не могла отвести глаз от его пальцев. На безымянном пальце левой руки блеснуло крохотным зеленым камешком золотое кольцо. Она еще вчера вечером обратила на него внимание, но толком так и не рассмотрела. И сейчас не могла отвести глаз от него. Узкая золотая полоска, треугольник из трех крохотных, почти с булавочный укол камешков — бриллиантов, судя по всему, и в середине, как маленький глаз насекомого — изумрудик.
— Красивое… — сказала она.
— Что? — Он перевел взгляд на свои руки. — А, это отец подарил. Юля, скажи, что я сделал не так? Клянусь тебе, что сделаю все, чтобы ты стала такой же веселой, как вчера.
Ну, хочешь, уйдем отсюда? Тебе здесь не понравилось, да?
— Очаровательное местечко… — Ее рука непроизвольно метнулась к горлу. Она приподнялась со стула и тут же опустилась на место.
— Что с тобой?
Его голос донесся издалека. Удушье, черное, тяжелое удушье наваливалось на нее.
Как будто кто-то схватил ее за горло и сильно сдавил. Голова закружилась. Кажется, она вскрикнула, потому что услышала словно бы эхо своего крика. Потом все исчезло. Она пришла в себя в каком-то странном месте. Над ней был низкий белый потолок. Рядом с ее головой торчал из стены кран умывальника.
Больше она не видела ничего. Повернула голову. Комнатка, скорее похожая на коридор, — узкая и длинная. Одна дверь в начале, другая — в конце. Чьи-то голоса за одной из дверей. Она села на диванчике, взъерошила руками волосы, с удивлением увидела морковные пряди, вспомнила, что перекрасила их сегодня специально для этого свидания.
Вспомнила, где она, должно быть, находится.
Подумала о Жене.
"Где он? Пусть отвезет меня домой. Домой!
Мне больше ничего сегодня не надо. Боже, какая я невезучая. Какая я нелепая".
Дверь, из-за которой слышались голоса, открылась, и в коридорчик вошел Женя. Он был бледен как мел.
— Юлечка, любимая, что с тобой такое? — В его голосе прозвучало такое искреннее сочувствие, что Юлька едва не расплакалась.
— Я не знаю, Женя, что со мной… Черт-те что со мной!
— А вчера? — Он присел перед ней на корточки и заглянул ей в глаза:
— Вчера было то же самое?
— Да, — кивнула она.
— Точно так же? Когда мы с тобой танцевали?
— Да… Если бы я знала почему… Никогда в жизни, поверь, не падала в обморок…
— Это не просто обморок… Ты как будто…
Знаешь, ты делала руками такие движения, как будто тонула…
— Я задыхалась. Не могла дышать. Знал бы ты, как это страшно, — простонала Юлька, закрывая лицо руками. — Не смотри на меня. Я страшная после этого припадка.
— Ты прекрасная. Я тебя люблю.
Она посидела секунду, не отнимая рук от лица. Потом отняла их и с изумлением посмотрела на него. Молодой, холеный, красивый парень в дорогом белом пиджаке сидел перед ней на корточках и признавался ей в любви на второй вечер после знакомства. Парень смотрел на нее серьезно и был, судя по всему, в здравом уме, так что сомневаться в его словах не приходилось. Но тогда ей приходилось сомневаться в собственном рассудке.
— Женя, — с расстановкой сказала она, — посмотри на меня, посмотри очень внимательно.
— Я только и делаю, что смотрю на тебя, начиная с первой минуты, как только увидел.
— Да? И что же ты видишь?
— Девушку, которую я люблю! Почему ты спрашиваешь?
— Потому что, мой милый, такие принцы, как ты, не влюбляются в таких девушек, как я.
— Какой я принц?..
— Принц, принц… — Она закурила, с наслаждением затянувшись сигаретой, и почувствовала себя почти в норме. — Сам подумай, кто ты, а кто я?
— Кто я, ты уже знаешь. Ничтожество, если ты это хотела сказать.
— Ну к чему такая самокритика. — Она жестом остановила его. — У тебя прекрасное прошлое, чудесное настоящее и замечательное будущее.
— Ты так думаешь?
— А разве не так? Папа адвокат, мама… Кто мама? — почти грубо спросила она.
— Никто, — растерявшись, ответил он.
— Как ты?
Он хотел что-то ответить, но сдержался и только сжал губы. Но глаза его на миг стали злыми.
«А жаль, что не ответил, — подумала она. — Тогда точно все было бы кончено».
— Ну ладно, милый. Значит, папа обеспечивает всем вам райскую жизнь, а тебе и маме можно просто быть никем. А вот мне и моей маме, мой милый, чтобы жить, надо быть кем-то.
Слышишь, надо где-то пахать, чтобы что-то жрать.
— Юля…
— Помолчи! Мне противно тебя слушать.
Ты опять скажешь, что влюбился в меня и не понимаешь, почему между нами ничего невозможно.
— Скажу, — кивнул он. — И буду повторять это до тех пор, пока ты не выбросишь из головы свой бред.
- Предыдущая
- 10/67
- Следующая