Нежное дыхание смерти - Малышева Анна Витальевна - Страница 37
- Предыдущая
- 37/90
- Следующая
Даша молча слушала его и кивала в такт его словам. Наконец он решил, что сказал все, и повернул в конце длинной улицы, собираясь вернуть девушку к ее дому. Тогда-то она и спросила его о том, что мучило ее больше всего.
– А вам-то какое дело до всего этого? Я спрашиваю не в первый раз, и вы мне ни разу толком не ответили. Я давно поняла, что не ради своей больной совести и не ради моих прекрасных глаз вы носитесь со всем этим. Прежде всего, вам это влетает в копеечку. Вы уже передали мне шестьсот долларов, кстати, вот они, я их не потратила… – Она собиралась достать деньги, но он мотнул головой – «не надо». Девушка оправила юбку и продолжила: – Вам это стоит немалых усилий. Вы достали его эскизы, это чего-то да стоит! – Она постучала пальцами по папке. – Вы узнавали про клуб, покупали карточку, возите меня туда-сюда, по-моему, вы сейчас ничем так не занимаетесь, как мной и всем этим делом. Я очень тронута вашим участием, но имею право знать – почему вы вплотную занялись этим, когда никому другому не было до Аркадия дела?
– Никто другой не объяснялся с ним в Венеции, – ответил Игорь Вадимович, не поворачивая головы.
– Это не ответ! – резко сказала Даша. Машина в этот момент уже въезжала в ее двор, и она решила ни за что не расставаться без объяснения. – Вы, я думаю, не высоко оцениваете мои умственные способности, если отделываетесь такими мелочами. А хотите знать, чего вы таким образом добились? Я вас боюсь! .
Он остановил машину и замер, глядя прямо перед собой. Девушка подумала уже, что он решил проигнорировать ее слова или отделаться обычными отговорками, как вдруг тот сказал каким-то странным, насмешливым голосом:
– Даша, вам не везло с мужчинами?
– Вы меня спрашиваете совсем как Лариса! – возмутилась она. – Какое вам дело?
Мне кажется, ради вас никто никогда не делал глупостей, – продолжал он в том же тоне. – Я прав?
– Правы, но совсем не правы в том, что думаете, будто глупости ради женщин делаются очень часто. Разве что вы относитесь к таким людям… А вообще-то все рассчитывают каждый шаг и не пожелают терпеть такие неудобства, какие вы терпите из-за меня, за просто так, даром… У вас есть какой-то расчет, и никто вас в этом не обвинит. Просто хотелось бы знать о нем, раз уж мы так тесно соприкасаемся…
Он усмехнулся, закурил, выключил музыку, ненавязчиво звучавшую из динамика автомагнитолы. Искоса взглянул…
– Ладно, сознаюсь, – сказал собеседник со вздохом. – Хотя не люблю выглядеть глупо.
– Ради Бога! – воскликнула она. – Пойму любую глупость, лишь бы что-то ясное.
– Да все ясно как день, – заявил он с легким раздражением. – Я вас просто-напросто хочу.
У нее перехватило дыхание. Она никак не ожидала, что этот солидный, сдержанный человек сделает такое заявление. Ей оставалось молчать и про себя проклинать судьбу и свой характер, из-за которого она оказалась в глупой ситуации.
Первым побуждением было вылезти из машины и уйти, чтобы никогда больше не видеть Игоря Вадимовича. Но сразу явилась мысль, что в таком случае она никак не сможет вести это дело самостоятельно. К тому же ей совсем не хотелось остаться один на один с убийцей. Она поняла, что человек этот, кто бы он ни был, находился в Питере, а не в далекой и почти нереальной Венеции, что человек этот и сейчас может находиться совсем неподалеку от нее и может даже следить за ней, если каким-то образом узнал о ее причастности к Аркадию… Ей по-настоящему стало страшно, когда она представила себе убийцу, настолько хладнокровного, что он мог позволить себе войти в квартиру Аллы, осмотреться и выбрать в качестве орудия убийства фен…
Она посмотрела на окна своей квартиры. Там было темно. Настасья Филипповна, видимо, уже заперлась у себя, а возможно, закрыла на засов и входную дверь.
– Поторопитесь, – сказала она Игорю Вадимовичу. – Найдите еще какое-нибудь объяснение. Это меня не устраивает.
– Меня тоже, – тихо откликнулся он. – Я чувствую себя дураком, а что еще хуже – старым дураком.
– Все, ухожу… – Девушка нажала на ручку дверцы и тут же ощутила быстрое прикосновение пальцев к своему колену. Резко обернулась. – Отстаньте! – В ее голосе прозвучали злые слезы. – Сколько можно!
– Умоляю вас, Даша… – прошептал Игорь Вадимович. Его лицо словно помертвело, осунулось. Глаза смотрели жалко, и она поразилась тому, как он вдруг переменился. Сердце у нее сильно забилось, то ли от злости, то ли от чувства неловкости – за себя и за него. – Даша, я все понял… Я не дурак. Не сердитесь, вы сами вынудили меня сказать это. Позвольте только…
– Ваши деньги! – Она вытащила их из кармана и протянула. – Я больше не участвую в этом.
– Даша, прошу вас! – Теперь он держал ее за руку, и вырваться девушка не могла. – Все забыто. Я больше никогда не буду говорить об этом. Ну забудьте и вы!
– Уже забыла, – резко ответила она. – Пустите руку. – Мужчина отпустил ее и тут же сунул ей папку с эскизами, упавшую на пол во время объяснений. Возьмите с собой, посмотрите! – Он, казалось, не знал, что говорит. – Аркадий был гениален, говорю вам! Это дело нельзя бросить просто так… И так слишком многие умирают в безвестности…
Даша прижала папку к груди и почувствовала себя в какой-то мере защищенной от его нежностей. Мало-помалу к ней возвращалось присутствие духа. Она покачала головой:
– Хорошо, папку я возьму. Если она кому-то теперь и принадлежит, то только мне… Он сам захотел бы этого. А вас… Вас я больше не буду просить помогать мне. Справлюсь и сама.
– Я прошу вас, не отталкивайте меня, – тихо произнес он. – Хотя бы потому, что одна вы не справитесь, убьют. Вы не сможете. Я, я смогу! Поверьте, Даша!
– Это слишком дорого мне обойдется! – Она уже открыла дверцу машины. – Нет.
– Это не будет вам ничего стоить! – крикнул он ей вслед. – Я клянусь!
Девушка, не оборачиваясь, шла к своему подъезду. Последнее, что она услышала, было:
– Завтра я заеду за вами!
Она замедлила шаг, но все же не обернулась. За ней тяжело захлопнулась дверь подъезда.
«Как я вляпалась, – шептала про себя Даша, наполняя ванну. – Вляпалась просто невероятно…»
Воздух пропах малиной, девушка взбивала рукой душистую пену для ванны и чувствовала, как тело расслабляется и прогревается до последней жилки. Наконец вздохнула и откинула голову на бортик ванны. Ей хотелось забыть все, что случилось в последние дни. Но забыть не удавалось хотя бы потому, что теперь всякий раз, принимая ванну, она вспоминала Аллу.
«Я не виновата в ее смерти, – убеждала себя Даша. – Ничуть не виновата, все, что случилось с ней, случилось бы и без моего визита в тот вечер… Я всего-навсего отказалась остаться у нее переночевать. Может быть, тем самым я спасла свою жизнь, ведь неизвестно, на что оказался бы способен преступник…»
Она плескалась в воде и прислушивалась к звукам в коридоре. Там раздавались скрипы – Настасья Филипповна, несмотря на поздний час, бодрствовала. Теперь она зачем-то бродила по коридору, и Даша подумала, что старуха вполне может испортить ей купание, – начнет вредности ради стучаться в дверь ванной и кричать, чтобы Даша скорее освобождала, здесь коммуналка, а не личный дворец.
Такое она один раз устроила в ту пору, когда здесь жил Аркадий. Тогда Даша заперлась с ним в ванной, набрала воды и уже вздрагивала под его быстрыми горячими губами, когда раздался ошеломляюще громкий стук, усиленный акустикой ванной комнаты с высокими потолками. Тогда Настасье Филипповне, зорко следившей за нарушениями нравственности в квартире, внезапно понадобилось набрать горячей воды в грелку, а на кухне вода, видите ли, перестала идти как раз тогда, когда «бесстыдники» вздумали уединиться.
Даша с досадой поморщилась, вспоминая убогую обстановку, в которой прошел их короткий счастливый роман. Тогда ей казалось, что ничего не может быть лучше, чем ютиться вдвоем в ее комнате на узкой кровати, купаться в облупленной ванне сталинского времени и включать по утрам электрообогреватель, потому что батареи прогревались плохо и за ночь комната сильно выстуживалась. Аркадий, как вспоминалось, был недоволен.
- Предыдущая
- 37/90
- Следующая
