Нежное дыхание смерти - Малышева Анна Витальевна - Страница 55

• Предыдущая
• 55/90
• Следующая

Красивой она не стала, не стала и просто хорошенькой. Черты лица у нее были неправильные, кость широкая, рабочая, кожа бледная. Кроме того, она всегда была слишком худа. Рыжие волосы придавали ее бледному лицу что-то цирковое.

«Ну чистая лошадь на арене… – говаривала Лариса, запуская ей пальцы в волосы. Она любила их гладить и ворошить. – Чистая лошадка…»

Лера хмуро смеялась и смотрела исподлобья. К тому времени она успела влюбиться. Для нее давно настала пора, когда требовалось кого-то ласкать, с кем-то откровенничать, быть кому-то нужной. Она сама не догадывалась, насколько все эти потребности были в ней изуродованы и принижены, она просто действовала, повинуясь своему инстинкту.

Ко времени проявления этого инстинкта рядом оказалась Лариса – и она полюбила Ларису, как полюбила бы любого, не будь в ее жизни той ночи в подвале. Ларису было просто любить. Она не требовала верности, легко относилась к выходкам Леры, на которые та была горазда, прощала ее грубость и заносчивость. Или же просто не обращала на все это внимания, как догадывалась Лера.

Иногда ей даже казалось, что Ларисе на самом деле нет никакого дела до нее, что той совершенно все равно, будет жить рядом Лера или исчезнет. Но она никогда об этом не спрашивала напрямую, боясь показаться смешной. Лариса не любила выяснять отношения. Она вообще больше всего ценила молчание, повиновение и четкое исполнение ее приказаний.

Лера их исполняла как можно четче. Приказания были несложны: приехать в одно место, чтобы забрать там деньги, съездить в другое, чтобы взять там какие-то пакетики, приехать в третье и снова получить за пакетики деньги.

Лера ездила, возила все, что от нее требовалось, и не слишком испугалась, когда узнала от Ларисы, чем, в сущности, занимается. Она и сама давно поняла, что возит в пакетиках не сахарный песок. Ей было все равно. Полное равнодушие к собственной судьбе охватывало ее довольно часто, и тогда ничто не могло ее вывести из этого состояния. Немного помогал алкоголь, а еще лучше – папироса с анашой. Обоими средствами она и пользовалась в такие минуты, не слишком слушая увещевания Ларисы. Та никогда не пользовалась сама своим товаром и считала это первой гарантией того, что не попадется.

«Запомни, когда продавец начинает сам употреблять гашиш – ему конец…» – говаривала она. Лера только пожимала плечами.

Она ко всему относилась сравнительно равнодушно. Равнодушно отнеслась она и к переменам в своей судьбе и в судьбе Ларисы. В последние годы та нашла возможность привлечь более обширные средства для закупки и реализации товара и уже начинала осваивать широкий рынок торговли наркотиками. И это позволило ей открыть и содержать клуб, основным занятием которого была именно торговля наркотиками. Основным принципом клуба стало формирование его исключительно из женщин. Разумеется, Лариса пополняла состав членов клуба не на улице и не по объявлению в газете. В него прежде всего попадали лица, с которыми она уже имела дело, женщины, рекомендованные членами клуба, а также (тут равнодушие Леры как рукой снимало) молодые девицы, которых поставлял Ларисе один ее старый приятель, почти что единственный приятель мужского пола. Его звали Сергей Ветельников.

Он – бывший содержатель подпольного публичного дома на Охте, а ныне – довольно известный в питерских кругах коммерсант. Эти женщины, относящиеся к последней категории, не имели никакого отношения к торговой деятельности клуба и предназначались исключительно для ублажения Ларисы, ибо все они были очень молоды, красивы и готовы на все, чтобы поправить свое материальное положение. Их Лера просто ненавидела.

Она давно уже убедилась в том, что все любовницы Ларисы занимали ее недолго, и в конце концов та оставалась в каком-то смысле верна старой подруге. Но все равно Лера чувствовала жгучую обиду и ревность всякий раз, когда в клубе появлялась новая особа, рекомендованная Ветельниковым.

Но ее ревность только смешила Ларису. Лера всякий раз давала себе слово не принимать эти летучие романы слишком близко к сердцу, но из этого ничего не получалось – и она злилась, устраивала сцены и обычно напивалась в стельку, когда знала, что Лариса уединилась с очередной фавориткой. Потом все проходило, она шла на мировую, и жизнь вокруг нее снова обретала черты относительного покоя. И так всякий раз.

Сейчас же Лера, давно уже допившая свой коктейль, от покоя была очень далека. Она приходила в себя, и очертания бара не расплывались перед ней, но на душе было смутно и тяжело. Она обвиняла в этом Ларису и новенькую, появившуюся на днях в клубе, – невысокую смазливую брюнетку с волосами до пояса.

– Шлюха! – сказала она неизвестно в чей адрес и попыталась ответить себе на вопрос, ненавидит она Ларису или нет. И как всегда – не смогла.

– Вы мне нравитесь все меньше, – честно заявила Даша в лицо Игорю Вадимовичу. – Совсем уже не нравитесь.

– Но мне необходимо уехать! – Тот только пожимал плечами. – Что за сцены?

Он явился к ней этим утром, чтобы ошарашить сразу двумя сообщениями: во-первых, за Дашей снова следил некий человек. Он его заметил вчера, когда предусмотрительно не уехал из ее двора, отогнал машину в сторону, а сам занял наблюдательны!! пост в другом подъезде, напротив Дашиного.

Человек этот, по его словам, вошел в подъезд, ничем при этом не отличаясь от мирного обывателя, кроме того, что постоянно озирался по сторонам. Как только он вошел, Игорь Вадимович почувствовал неладное и решил было уже позвонить Даше и предупредить ее, чтобы она ни в коем случае никому не открывала: ни милиции, ни сантехнику, ни Святому Духу.

– Какие сантехники и святые духи в такое время! – поморщилась она. – А вот почему вы уверены, что это был тот самый, что следил за мной в первый раз? Ведь вы же того толком не разглядели!

– Я узнал его по осанке и походке. У него своеобразная походка – слегка подпрыгивающая.

Даша призадумалась:

– Но… Я ничего такого в его походке не заметила, когда он шел за мной… Тот, что в маске, я имею в виду… Он двигался ровно, плавно, как будто на лыжах ехал… Вы ошибаетесь. Это был не он.

Но Игорь Вадимович утверждал, что он. А то, что в его походке не было ничего странного, могло объясняться тем, что шел он тогда по глубокому, неутоптанному снегу, почти бежал, и Даша была в таком состоянии, что судить здраво о его походке никак не могла. С этим пришлось согласиться.

– И что же он делал? – спросила она, нервно расхаживая по комнате. Хуже всего было то, что Даша не догадывалась, за что он ее преследует. И иногда ей казалось, что все это ошибка, страшный сон, что она ничем не может быть опасна для убийцы, а следовательно – он не может ее убить…

– Постоял, видимо, в подъезде, потом вышел и перешел в соседний, – спокойно ответил Игорь Вадимович. – Я только успел испугаться, что он сейчас направится к тому подъезду, где стоял я сам, как он скрылся из виду и больше не показывался. Конечно, он стоял там и тогда, когда я уехал. Но мне уже стало ясно, что он не будет ломать дверь в квартиру и все такое прочее.

– Почему вам стало это ясно?! – воскликнула Даша. – Боже мой! Да вам совершенно наплевать на то, убьет он меня или нет! Мне хочется стукнуть вас по голове, так и знайте! Как я поняла, вы этого человека не разглядели тоже?!

– Лицо, конечно, нет. Он находился достаточно далеко.

Она сжала кулаки в бессильной ярости. Больше всего ее бесил загадочный тон Игоря Вадимовича и его постоянная привычка говорить не всю правду. С этим свойством она уже успела основательно познакомиться и теперь считала, что нельзя верить ни одному его слову. Она хотела бы отвязаться от опеки этого человека, и в то же время ей было страшно остаться совсем одной…

«Он все же не пытается меня убить и хоть что-то делает для моего спасения… – в который раз сказала она себе. – А то, что он такой лгун… Что ж… У каждого свои недостатки…»

Несмотря на такое смягчающее обстоятельство, она не могла избавиться от чувства неприязни к нему.

• Предыдущая
• 55/90
• Следующая