Отравленная жизнь - Малышева Анна Витальевна - Страница 21
- Предыдущая
- 21/94
- Следующая
Она на меня посмотрела… – Валентина Георгиевна презрительно поджала губы. – Как на вошь какую-то. Бывают такие дамочки, ничего из себя не представляют, только мужья у них богатые, а уж корчат рожи…
Судя по рассказу, дама выглядела шикарно. Даже обидевшись на нее за презрительный взгляд, Валентина Георгиевна не могла обойти тот факт, что женщина все же красивая, стройная и одета великолепно.
– На ней была коротенькая шубка – я уж не разглядела, то ли из темной норки, то ли из соболя. Не из кролика, во всяком случае. В ушах – вот такие камешки! – Валентина Георгиевна жестом изобразила серьги. – Можно сказать – на каждом ухе по хорошей машине, если на деньги пересчитать! На голове – круглая шапочка, из того же меха, что и шубка.
Саша уже плохо владела собой. Она все больше убеждалась, эта дама – ее заказчица. Когда Валентина Георгиевна добавила, что сначала ей показалось, что дама не русская, так как внешность имела «довольно южную», у Саши не осталось никаких сомнений. Это была она, ее заказчица!
– А часов в десять вечера ко мне приплелась Катя, – возбужденно рассказывала Валентина Георгиевна. – Вот именно – приплелась, по стеночке пришла, лицо даже не бледное, а синее какое-то. Я даже хотела «скорую» вызвать, но она сказала, что не надо, само пройдет.
Катя рассказала, что только что у нее была женщина, которая очень интересовалась картинами Ивана и хотела купить один из пейзажей. Но муж, по словам Кати, очень дорожил именно этим пейзажем и всегда держал его отдельно, обернутым в старый холст. Катя показала его гостье только потому, что та так восхищалась творчеством Корзухина, она хотела увидеть все картины! Дама попросила продать эту картину, но Катя ей отказала. Покупательница надбавила цену, но Катя стояла на своем, объяснив, что продаст любую картину, кроме этой.
Дама страшно разволновалась, побледнела, схватилась за сердце, сказав, что ей нехорошо. Попросила принести воды, чтобы запить таблетку. Катя вышла из комнаты и через пару минут вернулась со стаканом. Дама выпила воду, никакой таблетки не приняла, вернула стакан, поблагодарила ее и торопливо ушла. Она больше не стала торговаться, что очень удивило Катю. Но ей и в голову не пришло, что такая шикарная дама украдет картину. Только минут через десять после ее ухода, наводя порядок среди разбросанных по комнате картин, Катя поняла, что картина пропала. Она все перерыла, но картину не нашла.
– Катя у меня полчаса просидела, и я видела, что ей все хуже и хуже, – вздохнула соседка. – Говорила, вызовем «скорую». Нет и нет, ни в какую!
Пошла к себе, сказала, что сын один. Носилась она с ним как с младенцем, а парню-то уже восемнадцать было!
Валентина Георгиевна почувствовала запах гари часа через три. Обычно в это время она уже спала – был второй час ночи. Но в тот вечер Катя ее задержала, и она сильно запозднилась со стиркой.
Она лежала в постели с журналом, который читала на сон грядущий. Накинув халат, открыла входную дверь и долго принюхивалась, высунув голову на площадку. Валентина Георгиевна подумала, что хулиганы подожгли почтовые ящики – такое случалось. Но, спустившись этажом ниже, Валентина Георгиевна убедилась, что дыма там куда меньше, чем на шестом. Тогда она подошла к соседским дверям и поняла, что горит квартира Корзухиных. Она начала стучать, кричала, разбудила на подмогу мужа, вызвала пожарных. Они и взломали дверь.
– Горело на кухне. Я сама не видела, меня туда не пустили, уже потом сказали, – вздохнула женщина. – Скатерть сгорела, стол обуглился, газеты, тряпки… Если бы огонь в комнаты пошел, то взорвались бы все эти ацетоны и растворители – конец был бы всему этажу, сгорели бы, как цыплята в духовке. Стены-то здесь деревянные. И перекрытия все на дранке, бетона нет. Пожарные все пеной залили и успокоили – не возгорится.
Когда пожарные ворвались в квартиру, то подумали, что они отравились дымом, но когда их вынесли из квартиры и стали оказывать первую помощь, то обнаружили, что Катя с Артемом уже мертвы.
– Следователь сказал, что погибли они примерно в одно время, где-то за час до пожара. Отравление каким-то сильным лекарством? Катя была сердечница, но сильных лекарств не принимала. Да, честно говоря, у нее на сильные лекарства и денег-то не было, они же дорогие. Так, пила то корвалол, то валидол, то валокардин. И у меня ничего такого нет, я и не дала бы ей что попало! Меня же потом следователь допрашивал – я ему всю свою аптечку вывернула, он все посмотрел. Да и какой мне расчет травить Катю?! И потом, как могла я Артемке что-то подсыпать, если он к нам уже полгода как не заходил? К ним я в тот вечер тоже не заходила. Короче, ясное дело, что их отравили, а квартиру подожгли. И я Богу молюсь, что не оплатила Кате счета за газ, потому что если бы газ был подключен – прощай, весь подъезд! Уж рвануло бы всерьез! Вот ведь гадина какая, это же надо додуматься – поджечь квартиру!
Саша уточнила: она считает, что квартиру подожгла та самая дама, которая украла картину? Разве она сюда возвращалась? Получается, что квартира загорелась почти через пять часов после ее визита!
А умерли Катя с Артемом через четыре часа!
– Откуда мне знать? Я у глазка не торчу, у меня свои дела есть. Может быть, и вернулась. Да вам-то какое дело? Что вы все так выспрашиваете?
Вопрос был резонный. Как ответить на него, чтобы не вызвать подозрений? Она отговорилась тем, что тоже боится ограбления, а может, чего похуже.
Ведь она купила картину Корзухина, а если за ними идет такая охота… Валентина Георгиевна выслушала ее без особого доверия, но все же смягчилась:
– Да, времена настали страшные. Вы бы поставили хорошую железную дверь, тогда будете спать крепче.
– Обязательно поставлю, – сказала Саша. Она попрощалась с Валентиной Георгиевной, и та не стала ее задерживать.
Выйдя на лестничную площадку, Саша бросила взгляд на опечатанную дверь квартиры Корзухиных.
Ей вспомнилась Катина тетка и то, за какие гроши она соглашалась продать картины Ивана. "Неужели с ней нельзя было договориться? – подумала Саша. – Не верю. Значит, договариваться не собирались, а пришли убить. Ни один хозяин художественного салона так бы не поступил! В любом случае попытались бы купить картины подешевле, но не убивать. Значит, обычные воры? Но для них картины Корзухина никакой ценности не имеют, а кроме того, квартира нищая, это и впрямь видно даже по двери. Они бы сюда не полезли.
Но кто это мог сделать? Откуда такая бессмысленная жестокость? Они даже не полезли в карман, где были деньги. Охотились только за картинами".
Саша спустилась во двор и медленно пошла к метро. Она больше не собиралась рыскать по всему городу, выискивая людей, которые могли бы видеть уничтоженный пейзаж. Саша уже убедилась, что это очень трудно и, скорее всего, вообще невозможно. Девушка приняла другое решение. Если заказчица будет предъявлять ей претензии, Саша прямо в лицо скажет, что происхождение картины ей известно. "Пусть предъявляет претензии, у меня тоже появились претензии! Она принесла мне краденку да еще, возможно, убила Катю с Артемом!
А если это не так – пусть докажет!"
У Саши была еще одна идея – не дожидаться визита клиентки вообще, а пойти к следователю и рассказать все, что знает. Ведь он тоже ищет эту женщину, судя по описанию – ту самую. И в принципе Саша не должна молчать. Она продумала и такой вариант: когда заказчица позвонит, сообщить об этом следователю, и женщину арестуют, когда та придет за картиной.
В последнем варианте Сашу пугало то, что в ее квартире устроят засаду. А в первом – что заказчица может не испугаться угроз и расправиться с Сашей, как расправилась с матерью и сыном Корзухиными, а может, и с Ниной Дмитриевной. Но после долгих раздумий Саша выбрала первый вариант. «Все это слишком щекотливое дело, – подумала она. – Зачем я приехала на квартиру Корзухиных? Как докажу, что не знала, что мне принесли краденку? И почему я сразу не сказала следователю, что эта картина, возможно, у меня?»
- Предыдущая
- 21/94
- Следующая
