Страх перед страхом - Малышева Анна Витальевна - Страница 36
- Предыдущая
- 36/83
- Следующая
Антонина Григорьевна уже успела очнуться от своей апатии, и к тому моменту, когда Дуня вошла в комнату, женщина стала тревожной и говорливой.
– Неужели с Неллочкой что-то случилось? – беспрестанно спрашивала она. – О боже, она мне так нравилась, такая милая девушка… Такая скромная, отзывчивая… Дуня, может, она уехала куда-то?
Девушка даже не стала с ней спорить – не было времени. Она кивнула, заметив, что могло быть и так. Обведя взглядом комнату, она заметила груду альбомов, лежавших на диване, и подошла к ним.
– Вот тут она вчера и сидела. – Антонина Григорьевна склонилась над альбомами. Некоторые из них были еще раскрыты, как будто их только что рассматривали. – Пробыла у меня больше часа, все смотрела снимки… И так тихо – ее и слышно не было. Я даже вздремнула, пока она тут была.
– Она не сказала, что именно ищет? – обмолвилась Дуня. И тут же прикусила губу – ведь Нелли делала перед хозяйкой вид, что просто интересуется фотографиями, из сентиментальных чувств.
Но та как будто ничего не заметила:
– Нет, ничего не говорила. Покопалась в фотографиях, попрощалась и убежала.
– А она не выглядела встревоженной, когда уходила? Не торопилась куда-нибудь? Может, попросила позвонить? – допытывалась Дуня.
Антонина Григорьевна заявила, что никаких звонков с ее телефона девушка не делала, – это точно. Да и не просила она об этом. А вот ушла очень поспешно, это правда, как будто вспомнила о важном деле.
– Я не удивилась, вы же все так бегаете, будто оглашенные, – с легкой обидой в голосе произнесла она. – Сперва у вас как будто есть время, а потом что-то вспоминаете и несетесь куда-то… Но я на нее не сержусь, хотя сперва хотела попросить, чтобы она сходила в магазин. У меня вчера просто ноги не двигались…
Она пустилась в описания своих вчерашних недомоганий. Дуня едва слышала ее – и не потому, что совсем не сочувствовала. Она лихорадочно шарила взглядом по страницам альбомов. Потом наклонилась и быстро просмотрела те страницы, которые были открыты.
Судя по всему, Нелли вчера интересовали снимки школьной поры (последних классов) и ранние институтские фотографии – их группа во дворе, в столовой, на вечеринке… Лица почти все знакомые. Над ребятами даже иногда посмеивались, удивляясь, как это бывшим одноклассникам, которые держались тесной группкой – шесть-семь человек, – удалось одновременно поступить в один и тот же институт, на экономический факультет. Собственно, особенно удивляться не приходилось – ребята многое делали сообща, в том числе посещали платные подготовительные курсы этого института, которые давали льготы при поступлении. Им было легче вместе – проще и веселее.
Каждый держался за компанию по своей личной причине. Например, Сергей попросту обожал ходить в гости и приглашать друзей к себе. Нелли эта сплоченность давала некую иллюзию защиты. А Дуня настолько привыкла играть в этом тесном кружке роль королевы, что ей трудно было бы обойтись без этого амплуа. Она до сих пор вспоминала, как они списывали друг у друга, когда учились в школе, потом сдавали выпускные, а затем и вступительные экзамены. Благодаря этому, успеваемость у всех была примерно одинаковой. Впрочем, после поступления в институт держаться вместе было уже трудновато. Кто-то был вынужден бросить учебу – например, Леня. У кого-то не было денег платить за обучение, жизнь диктовала свои правила, многим пришлось работать, дороги постепенно расходились в разные стороны… И все-таки они пытались держаться вместе. Например, Леня некоторое время еще собирался восстановиться на курсе… Одна девушка из их компании вышла замуж – не Ольга, другая. Эта вышла по горячей любви и на таком сроке беременности, что роды пришлись чуть ли не сразу после свадьбы. Она взяла академический отпуск и больше в институте не появлялась. Ну а прочим все еще удавалось держаться вместе, хотя Дуня предполагала, что Сергей, при его образе жизни и все нараставшей любви к спиртному, долго в институте не удержится.
Но были на этих снимках и незнакомые лица. Некоторых из этих ребят Дуня знала только в лицо, других – по именам, с третьими вообще знакома не была. Институт был все-таки большой, со всеми не познакомишься. Она обратилась к Антонине Григорьевне:
– Скажите, альбомы открыты именно на тех страницах, которые смотрела Нелли?
– Да, я ничего не трогала ни вчера, ни сегодня, – подтвердила та. – А она… Постой, Дунечка! Тут не хватает фотографий!
Она схватила альбом в руки и лихорадочно его просмотрела. При этом женщина приговаривала:
– Как же, я прекрасно помню – тут был большой снимок, вся ваша группа, это вы на первом курсе снялись… А тут – несколько фотографий с какого-то праздника, у кого-то из ваших был день рождения… А тут…
Она продолжала перечислять пропавшие фотографии, будто призывая Дуню в свидетели. Но та уже и сама видела – многие снимки пропали. Причем случилось это недавно. Скорее всего, вчера. Она даже не стала спрашивать – не убрала ли Антонина Григорьевна эти снимки из альбома своими руками. Она прекрасно помнила – они тут были совсем недавно. Да и к чему избавляться от этих безобидных фотографий? Тем более, почти на всех был запечатлен Леня…
– Господи, куда же они подевались? – бормотала женщина. – Еще вчера были тут! Неужели Нелли взяла?! Да зачем они ей?!
– Я не знаю, – пробормотала Дуня.
Она и в самом деле не знала, зачем подруге понадобились именно эти снимки. Что было в них такого загадочного? И почему они не заинтересовали ее с первого взгляда? И уж в чем-в чем, а в одном Дуня могла поклясться – того парня, которого искала Нелли, там точно не было. Она припомнила, что у нее дома, кажется, есть подобные снимки. Может, не в таком количестве, в каком они были в этом альбоме, – мать Лени была просто помешана на всяческих фотографиях, а вот Дуня относилась к ним равнодушно, предпочитая не групповые снимки, а свои портреты.
Страницы мелькали, и женщина приходила во все большее возбуждение. Она обнаружила еще одну пропажу – снимок относился уже к тем временам, когда Леонид бросил институт и пытался заработать на жизнь коммерцией. Это было тяжелое и невеселое время для него, и он фотографировался редко – было не до развлечений… Именно поэтому Антонина Григорьевна так расстроилась, обнаружив пропажу снимка, – он был редкий. Там Леня был запечатлен в компании новых приятелей по бизнесу. Дуня этого снимка не припоминала, но была уверена – если бы там был снят тот парень, которого они искали, она бы его узнала. А если не узнала – стало быть, его там и не было. У нее снова и снова возникал вопрос – что Нелли обнаружила в этих снимках, зачем ей было их воровать? Она ведь даже не известила обладательницу альбомов о том, что хочет взять фото! Она попросту унесла их, да еще убежала как оглашенная, толком не попрощавшись…
«Мы же вместе смотрели альбомы, и тогда она отнеслась к этим фотографиям абсолютно спокойно, – припомнила Дуня. – Что случилось? Почему она вдруг вернулась и буквально набросилась на них?! В конце концов, у меня дома были почти такие же снимки. Могла не воровать, а попросить у меня! Нет, ей нужны были именно эти, прямо сейчас… Ничего не понимаю!»
Антонина Григорьевна была уже в настоящей истерике. Она отрывисто что-то бормотала, нервно дергала листаемые страницы, чуть не вырывая их, и вслух клялась, что никогда не простит того, кто украл фотографии. Это же просто безбожно! Дуня молчала. Она заметила, что среди других снимков мелькнула фотография Ольги – большой портрет, сделанный вскоре после школьного выпускного бала. Наивный и в то же время странно ускользающий взгляд, матовая кожа, завитые темные волосы… Антонина Григорьевна, наткнувшись на снимок, замерла на миг, потом выдернула его из прорезей и швырнула на пол.
Дуня воскликнула:
– Зачем…
И осеклась, наткнувшись на яростный, ненавидящий взгляд. Она подала голос вовсе не потому, что хотела защитить хорошее фото, и уж, конечно, никаких теплых чувств к этой девушке она не испытывала. Они с Ольгой безмолвно оспаривали титул первой красавицы в их кружке. Соперничество было тем более жестоким, что ни одна из них его не признавала. Когда Ольга исчезла – Дуне стало легче дышать… А потом, когда та бросила Леонида, вся маленькая тесная компания дружно восстала против нее, осудила девушку, даже не потрудившись поговорить с нею самой, узнать, в чем же заключалось дело. Все было так просто – она нашла себе приятеля побогаче. Да и раньше никто ее особенно не любил. Кроме Леонида, конечно. Но вид этого портрета, теперь лежавшего на полу, почему-то напугал девушку. Как будто с пола смотрело живое улыбающееся лицо, и вот теперь его безжалостно топтали.
- Предыдущая
- 36/83
- Следующая
