Страх перед страхом - Малышева Анна Витальевна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/83
• Следующая

Оказавшись на лестнице, Дуня отряхнула одежду, обулась и стараясь упорядочить взволнованное дыхание, спустилась на один пролет. Позвонила в дверь и стала ждать, когда ей откроют.

– Вася наверху, я же сказала, – ответила женщина, едва взглянув на нее.

– А я уже там была, – сообщила Дуня. – Он меня к вам послал.

– Послал? – удивилась та, наклоняясь и подхватывая на руки кошку – та на сей раз вознамерилась пойти погулять. – Заходите…

Дуня попала в обширный коммунальный коридор. Он скупо освещался лампочкой на перекрученном шнуре – она висела где-то в глубине коридора, освещая прикрученный к стене телефонный аппарат. Из недр квартиры – из кухни, скорее всего, – выплыла тучная бледная старуха и, с любопытством оглядывая Дуню, медленно втиснулась в свою комнату. Это выглядело так, будто раскормленная сырая улитка с трудом влезает в свою раковину.

Мать Василия чуть раздраженно качнула головой:

– Ну, идемте!

Девушка, озираясь, пошла за ней. В ванной комнате слышался шум льющейся воды и чье-то яростное фырканье. Судя по этим звукам, мылся мужчина. Где-то в глубине квартиры работал телевизор – ей даже удалось расслышать обрывок какого-то идиотского диалога. Явно смотрели сериал.

Женщина достала из кармана халата ключ и отперла одну из дверей. Увидев удивленные глаза девушки, она шепотом пояснила:

– Такие уж тут соседи. Нужно запираться, даже когда на минуту выходишь.

Она открыла дверь и первым делом швырнула в комнату кошку, сопроводив этот жест энергичным матерком. Дуня, смущаясь, вошла.

Комната была большая – метров тридцать, не меньше, в два окна. Дуня сразу отметила отгороженный старомодной полированной «стенкой» угол. За ним стояла кровать, виднелась часть письменного стола, на полу возле кровати валялись заношенные до желтизны кроссовки. Там явно обитал Вася – когда не сидел на крыше, конечно.

– Ну и зачем он вас послал? – спросила женщина, не торопясь наводя порядок на столе.

Стол стоял посреди комнаты, на нем громоздилась грязная чайная посуда, ореховая скорлупа, смятые и залитые кофе газеты. Сесть девушке не предложили, и она замерла посреди комнаты, поправляя на плече ремень сумки. Руки были грязные, правая ладонь саднила – она ободрала ее о кирпичи. И вообще, Дуня чувствовала себя крайне неуютно – весь дом со своей темной лестницей, жутким глухим «колодцем» и этой унылой квартирой наводил на нее тоску.

Женщина обернулась, не услышав ответа на свой вопрос, и Дуня торопливо сообщила, что именно ей нужно. Та подняла жидкие рыжеватые брови:

– Васина фотография? Что, в самом деле?

– Да, и желательно из последних.

Больше всего Дуня боялась, что та не даст ей посмотреть альбомы, а просто выберет снимок по своему вкусу. Тогда можно было считать, что она потерпела полную неудачу. Стоило обольщать Светку, лезть на крышу и обдирать ладони, чтобы вернуться ни с чем… Но женщина даже не потянулась к семейным альбомам. Дуня давно их приметила – они лежали на хлипкой этажерке, неподалеку от окна. Три пухлых альбома, из которых в разные стороны торчали обломанные углы снимков.

– Да вы что, девушка?.. – протянула та наконец. – Вы точно из института?

– Ну да, – уже всерьез нервничая, ответила Дуня и уже собралась было продолжить рассказ о том, каким интересным получится их выпускной фотоальбом, но женщина ее остановила:

– Да я уже все отдала!

– Что?! – У Дуни сел голос – ей почудилось, что она ослышалась.

– Заходила уже девушка из института и забрала его снимок, – подтвердила женщина.

Она держалась все более настороженно и подозрительно оглядывала девушку. Что и говорить, вид у той был странноватый – разодранные чулки, растрепанные волосы. Дуня машинально убрала за спину исцарапанную руку и жалобно спросила:

– Не ошибка ли это?

– Какая ошибка! – повысила голос мать Василия. – Была до вас девушка из института, я вам говорю. Посмотрела альбомы, взяла снимок и ушла.

– Когда она заходила? – воскликнула Дуня. – Какая она? Такая маленькая, полная, да? С каштановой челкой?

Женщина испуганно кивнула – Дуня заразила ее своим волнением. Девушка прикусила губу: «Какая же я дура… Если уж я доперла, куда нужно идти, то Нелка и подавно. Она уже была тут и видела снимки этого Петра Врача. Он это или все-таки другой? Да нет, не может быть таких совпадений! Фамилия слишком редкая – это он! А наверху – его брат!»

– Когда она к вам заходила? – повторила Дуня.

– Позавчера, кажется. – Та все больше тревожилась. – Да что случилось-то? Что вы такую возню подняли с этим альбомом? Тем более что Вася-то давно отчислился.

Дуня постаралась взять себя в руки и на ходу сочинила историю. Она заявила, что та девушка прямого отношения к альбому не имеет. Это с ее стороны чистая самодеятельность. Так что она все-таки очень просит показать ей альбомы. Тем более что та девушка сейчас надолго уехала за город и никто не знает, как с ней связаться.

Женщина ошеломленно выслушала этот бред и наконец нерешительно предложила Дуне сесть. Было ясно, что она очень сомневается – как обращаться с гостьей? Выставить ее за дверь или все-таки быть повежливее? Дуня немедленно уселась и схватила в руки альбомы.

– Только, если что-то будете брать, спросите сперва у меня, – предупредила ее женщина. – А то унесете какой-нибудь снимок, а он у меня один…

То, что искала Дуня, попалось ей на глаза почти сразу, – как только она перевернула первую страницу. Снимок был большой, занимал весь лист. Портрет братьев – Петра и Василия. Сомневаться больше не приходилось – она узнала старшего брата. Узнала сразу, несмотря на то что снимок был черно-белый и сделан лет десять назад. Она замерла на секунду, потом, не выдавая своего волнения, перевернула следующие несколько страниц.

Еще фотография Петра – уже в нынешнем возрасте, может, чуть младше. На этот раз снимок был цветной, и Дуня, рассмотрев его, убедилась, что глаза у парня скорее зеленые, чем серые.

Фотографий Василия тоже было предостаточно, но она почти не обращала на них внимания. Однако продолжала листать альбом, делая вид, что высматривает подходящий снимок. Ее волновала мысль, что эти же самые страницы всего сутки назад перелистывала и Нелли. А потом пропала – исчезла бесследно.

– Она утром заходила или вечером? – небрежно спросила Дуня, не поднимая головы от альбома.

Женщина все это время стояла у нее над душой – она явно рассчитывала на то, что гостья быстро управится со своим делом, или же просто не доверяла ей настолько, что предпочитала не сводить с нее глаз.

– Ближе к вечеру, – ответила та. – Уже темнело, хотя, кажется, дождь шел… Так, около шести часов.

Дуня попыталась сообразить, как это Нелли умудрилась быть в двух местах одновременно – у Антонины Григорьевны и тут? И вдруг поняла, что речь идет о разных числах. Здесь, судя по словам хозяйки, она побывала четвертого числа – в тот день ее уже вовсю искали, Нелли не ночевала дома.

– Это точно было позавчера? – спросила девушка.

И услышала раздраженный ответ, в котором выражалась надежда, что она (то есть мать Василия) еще в маразм не впала и в календарь иногда заглядывает. Дуня кротко извинилась и снова принялась переворачивать страницы.

Щеки у нее горели, но вовсе не от смущения. «Она была тут уже после своего исчезновения! Слава богу – она была еще жива, здорова! Только… Где же она ночевала? У кого-то из наших? У нее других-то друзей и не было, она застенчивая… Но если так – почему этот человек молчит? Родители ведь с ума сходят, отец в больнице… А вдруг…» Ее осенила страшная догадка, и руки задрожали так, что один снимок выскочил из пазов. Пришлось вставлять его обратно, но пальцы плохо ее слушались. «А если она действительно обратилась к кому-то с просьбой переночевать… И это оказался тот самый человек, который был для нее опасен?! Ведь в нашей компании есть такой – она сама говорила! Тот, кто пригласил Петра и Иру на день рождения, тот, кто их впустил, тот, кто потом в этом не признался! А она так энергично взялась за дело – он мог испугаться, что она быстро докопается до правды… И потом, откуда Нелка вычислила адрес Василия? Неужели просто вспомнила его фамилию – вот-де, учился у нас такой, и нашла по адресной книге? Может быть… В деканате она точно не бывала – тут наши пути расходятся. Институт был попросту закрыт в праздничные дни. Нет, она как-то по-другому докопалась до этого Василия… Иначе, чем я предполагаю. И попала сюда. Еще живая – даже после этой странной ночевки неизвестно где. В конце концов, она ведь могла просто пересидеть ночь в зале ожидания, на вокзале. И ночных бистро в Москве полно…»

• Предыдущая
• 46/83
• Следующая