Выбери любимый жанр

Тамбур - Малышева Анна Витальевна - Страница 17


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

17

— Я веду это дело. Долго говорить не буду, просто запишу вот этот номер.

Он повернулся к доске, взял мелок и написал свой рабочий телефон и имя.

— Каждый, кто может и хочет что-то рассказать о Боровине, звоните. Можно и ночью — там есть автоответчик. Меня интересует все.

— Допрыгался! — звонко и четко раздалось где-то в глубине аудитории, и следователь немедленно взглянул туда. Парни, девушки — все смотрели на него с непроницаемыми лицами. «Студенты его любили» — говорила Жанна. Тогда…

— Кто это сказал?

Голубкин не получил ответа. Все молчали — даже те, кто явно мог указать на говорившего.

— Хорошо, — следователь стряхнул с пальцев частички мела. — Я прошу звонить.

Он вышел и не стал дожидаться Жанны, которая осталась в аудитории, объясняя что-то окружившим ее студентам. Вышел во двор, сел в машину, на минуту задумался…

* * *

— Вот такая ситуация, — сказал он группе, которая уже собрала все вещи и готовилась уходить из квартиры Боровина. — На кафедре его ненавидели и завидовали. Насчет студентов методистка говорит, что обожали, но и там кто-то имеет на него зуб. Поеду-ка я к Дане. Кажется, работенка будет веселая. Контактов слишком много.

— Да ты бы выгнал их всех в коридор и вызывал по одному, как на экзамен!

— Сдурел? — Следователь постучал себя пальцем по виску. — До вечера? И толку бы не было. Им требуется время все обдумать. Нет, мне нужен Даня.

В глубине души он был уверен, что поступил правильно, не допрашивая ребят по свежим следам. Кто-нибудь из них позвонит. Обязательно позвонит. И это может быть даже тот (или та), кто сказал: «Допрыгался!» В этом возгласе звучали ненависть и презрение — очень искренние и очень юные. А значит, искренние вдвойне.

Глава 4

Даня едва повернул голову, когда с ним поздоровались. Выглядел парень неважно — круги под глазами, пересохшие губы, отсутствующий взгляд. Он был в больничной пижаме, рядом с постелью на штативе стояла капельница. На тумбочке пусто — ни фруктов, ни цветов, ни книг. Сразу было ясно, что родственники его не навестили.

Был час посещений, и в палате толкались посторонние. Голубкин огляделся. Вон — молодая женщина склонилась над постелью, улыбается пациенту, наверняка мужу. Как-то неискренне, вымученно улыбается. А вон — старуха, молча сидит на краю постели и смотрит на мужчину в расцвете лет. Тот ей что-то говорит, старуха кивает и вздыхает. А вон, в углу, спит пожилой мужчина. К нему никто не пришел, как и к Дане.

— Как вы себя чувствуете? — негромко спросил следователь, придвигая стул и усаживаясь у изголовья кровати.

— Погано, — сухо ответил Даня.

— Ну ничего. Врач сейчас сказал, что вас выпишут через недельку.

Исаев завел глаза и отвернулся. По всему было видно, что вопрос выписки его нисколько не волнует. Следователь наклонился;

— Кому-нибудь сообщить, что вы здесь?

— А кому? — без выражения ответил парень.

— У вас что — нет родственников? А родители?

— Я не сирота, — тот повернул голову, и Голубкин поразился тому, как осунулось и постарело за считанные часы это юное лицо. — И родители у меня, конечно, есть. Я сам сообщу.

— Да, так, наверное, будет лучше, — пробормотал следователь. В сущности, он вовсе не рвался общаться с родней самоубийцы. И что бы он сказал? «Ваш сын (брат, внук) порезал себе вены, а я его нашел. И более того, парень подозревается в убийстве». Нет уж — пусть Исаев сам рассказывает папе и маме, почему пошел на такое. А с него хватит и Боровина.

— Лучше! — беззвучно рассмеялся Даня. Это был страшный, издевательский смех полутрупа. — Конечно, лучше некуда! Кстати, насчет сообщить… Где мой мобильник? Вы можете его привезти? Как-то смутно помню, что вы были в моей квартире… Вы — следователь, так?

Голубкин представился по полной форме и сообщил, что телефона пока отдать не может. Но обязательно вернет.

— Вот как, — удивился парень. — Это почему? Вообще, что с моей квартирой? У меня все, как в тумане.

Не помню, как оттуда уезжай.

— С квартирой все в порядке. Мы ее заперли, ключи были у вас в кармане пиджака. А насчет отъезда, конечно, вы ничего не помните. Вы были без сознания.

Даня отвел взгляд и пробормотал:

— Как глупо!

«Еще бы не глупо! — согласился про себя Голубкин. — Молодой, здоровый, и такую дрянь отчудил!» А вслух сказал, что хотел бы задать несколько вопросов.

— Задавайте, — устало ответил парень, по-прежнему глядя в сторону. — Отвечу, если смогу, Следователь огляделся. Палата опустела — старуха и молодая женщина ушли, остались только пациенты.

Но они вовсе не интересовались тем, что происходило на первой койке от двери. Каждый был где-то в своем мире. Пожилой мужчина по-прежнему спал, даже начал слегка похрапывать. Час посещений окончился, но для Голубкина было сделано исключение.

— Пока это неофициально, — сказал он парню. — Позже оформим.

— Ничего не понимаю, — ответил тот, и тут их взгляды встретились. Следователь чуть не поежился — такая усталость была в этих синих глазах. В них было еще что-то, очень неприятное, но что? Цинизм?, Ложь?

Издевка?

«Тоже мне, „герой нашего времени“! — разозлился Голубкин. — Сопляк, а корчит из себя…»

— Понимать особо нечего, — сдержанно сказал он. — Вы привлекаетесь, как свидетель.

—А, вот как! — Даня сделал попытку сесть, но не удалось — он лишь повыше взобрался на подушку. — А я думал, что меня за это!

Он показал перебинтованные запястья. Следователь качнул головой:

— За это не привлекают.

— А я слышал, что в каких-то странах — привлекают.

— Ноте у нас. С самим собой можно делать все, что угодно.

— Спасибо, — парень криво улыбнулся. — Я законов не знаю, извините. Тогда в чем дело, собственно?

— В Боровине.

Произнося это имя, следователь опасался, что оно снова произведет оглушительный эффект, как тогда, на квартире у Дани. Но парень и глазом не моргнул. Он продолжал смотреть на Голубкина странным, остановившимся взглядом.

— Вам уже это говорили, но вы могли и не запомнить. Боровина убили. Это ваш сосед по тамбуру.

— Я все запомнил, — отчетливо произнес Даня.

— Хорошо. Тогда вы сказали, что ничего не слышали и не видели. Сейчас подтверждаете? Или можете что-то вспомнить?

— Ничего.

— Вы сказали, что общались с ним, брали у него уроки итальянского языка. Как часто?

— Три раза в неделю, — тут же ответил парень. — Вторник, среда и четверг. Мы занимались по часу.

— Значит, три раза в неделю вы его видели и общались с ним?

— Не только я, — уточнил тот. — У него было много учеников. Так много, что нам приходилось заниматься в очень позднее время.

— А именно?

— С одиннадцати до двенадцати. По вечерам.

— Да, поздновато. Хотя, конечно, времени на дорогу вам тратить не приходилось.

— Не больше минуты, — вдруг улыбнулся Даня, и эта улыбка уже не была неприятной. Он как будто вспомнил что-то хорошее. Казалось, даже тени под глазами стали меньше. — В сущности, для меня это было очень удобно. Я — «сова» и к ночи лучше соображаю. Вообще, предпочитаю жить по ночам.

«Прямо как граф Дракула! — усмехнулся про себя следователь. — А все-таки с ним что-то не так. То ли он что-то врет, то ли играет со мною… Уличить не могу, но чувствую!»

— Алексей Михайлович… — в какой-то прострации проговорил парень, прикрывая затуманенные глаза. — Убит. Невозможно поверить. Как?

— Вы спрашиваете, как его убили? — Следователь еще раз оглянулся. Пациенты дремали, завернувшись в одеяла. Их никто не слушал. — Ударом в голову. Пробили висок.

— Боже… — только и сказал Даня, судорожно сжимая пальцы. Рука дрожала и плохо слушалась.

— Вы часто его видели. — Голубкин старался говорить мягко и доверительно, хотя никакого доверия он к этому субъекту не испытывал. И сам не мог понять, почему. — Скажите — у него были враги? Недоброжелатели?

Даня смотрел на него помутневшим взглядом и молчал.

17
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело