Тамбур - Малышева Анна Витальевна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/79
• Следующая

«Стоп-стоп, — сказала себе женщина, тяжело опираясь на стол. Она задела стакан, тот звякнул о чайник. — Не может быть».

Она всегда ценила себя за способность анализировать обстановку и быстро ориентироваться. Но тут — в собственный кухне — ничего не получалось. Был факт — но объяснений не находилось.

Татьяна отцепилась от стола и осторожно подошла к телу, почти приникшему к батарее. На нее пахнуло теплом и кисло-сладким запахом крови. Женщина выпрямилась.

«Дверь!»

Подобная быстрота реакции часто ее выручала. Все было ясно — этого типа, жив он или мертв, тут быть не могло. Он тут не жил, а стало быть, и умирать не имел права. Однако он тут был. Значит, вошел через дверь — черт знает, почему и зачем. И так же непонятно почему — бес его возьми — умудрился умереть! А дверь должна быть — открыта?! Она ее не заперла?

— Зараза! — громко произнесла Татьяна, тут же прикусив острыми зубами кончики пальцев, словно боялась разбудить мертвеца. И добавила шепотом:

— Однажды это должно было так кончиться!

И как всегда в пиковых ситуациях, ей вспомнилось самое дурацкое и бесполезное. Когда она обсуждала в риелторской конторе будущую покупку — эту самую квартиру в центре Москвы, то, конечно, пыталась узнать все, что могла. Огромные деньги — ну для нее, провинциалки, которая кровью и потом сделала карьеру и небольшое состояние. Островок, к которому умудрилась доплыть через бурное море. Словом, вся жизнь. Мечта, которая осуществилась. Безопасность и возможность посмотреть кому угодно в глаза и сказать, в каком районе живет. И в ответном взгляде увидеть зависть.

— Очень спокойный дом, — вещал риелтор, с уважением глядя на состоятельную клиентку. — За это я ручаюсь — уже продавал там квартиру. Подъезд чистый, цветы, картины на стенах…

— Видела, — спокойно сказала она, не проявляя восторга. В самом деле, осматривая квартиру, она впечатлилась видом подъезда — ровные, чистые стены, вылизанные полы, на окнах — горшки с цветами и — картины! Весьма посредственные, вроде тех, что продаются на Арбате. Большим знатоком искусства она себя не считала, но все-таки улыбнулась. Трогательно и наивно.

Розовые закаты, голубые зимние пейзажи, восковые несъедобные натюрморты… Так бездарно, что почти хорошо. Есть степень бездарности, за которой начинается стиль.

— Это жильцы повесили, — сообщил продавец.

— Легко догадаться, что не Третьяков.

— Простите?

Татьяна снисходительно улыбнулась:

— Чистый подъезд. Я это имела в виду.

— Да. Но в вашем тамбуре… Конечно, на сделку это влияния не имеет, а все-таки хочу предупредить…

Женщина насторожилась:

— Что в тамбуре? Соседи-алкоголики?

— Что вы! — Он агрессивно замахал руками:

— Все приличные люди. Четыре квартиры. Мы все выясняем, надо же знать, что продаешь. В одной — мать и дочь. В другой… Ну, та недавно досталась по наследству.

Тоже очень приличный жилец. Молодой, тихий. В третьей — одинокий пожилой мужчина. Эта квартира — смежная с вашей.

Он интимно улыбнулся, будто дело о покупке квартиры носило для него сексуальный характер.

— Четвертая — свободна. Физически и юридически. И я могу вас поздравить — такие чистые варианты встречаются редко. Я был бы счастлив всегда так продавать.

— Ну и спасибо, — уже Довольно холодно сказала женщина. Она никак не могла взять в толк, к чему такие прелюдии.

— Да, но… — продолжал улыбаться, — там есть своя фишка.

— Что, простите?

— То есть особенность, — быстро поправился тот. — Там дверей не запирают.

Татьяна нахмурилась. Это была ее первая реакция на все, чего она сразу не понимала. Потом слегка оттаяла:

— Понятно. Внизу — консьержка.

— Не потому, — заторопился тот. — Совсем не потому. Другие запирают. У нас старое, авторитетное агентство. Когда мы продаем квартиру, то «пробиваем» весь подъезд. Сами понимаете, мало радости, если наверху — наркоманский притон, а внизу — собачий питомник.

Сверху вас будут постоянно заливать, пьянки-гулянки…

А снизу через вентиляцию — вонища, и еще — лай.

— Очень мило с вашей стороны, — все больше удивлялась Татьяна, сжимая в руках сумку, где покоился залог за квартиру. — Так почему не запирают дверей?

Не понимаю.

— Они запирают. Дверь в тамбур. А вот двери квартир — никогда.

Татьяна еще крепче сжала сумку — чисто инстинктивно, будто пытаясь уберечь свою собственность:

— Почему это?

— Они доверяют друг другу.

— С ума сойти…

Риелтор склонил голову:

— Я сам удивился. Сперва, когда осматривал квартиру, не понял, кто в ней живет. Вбежала какая-то девочка с котом. Потом еще заглянул пожилой мужчина — что называется, за солью. Я не вытерпел, спросил: «А кто тут прописан?» Хотя, как вы понимаете, мы и так это выясняем…

— Понимаю.

— Ну и вот, — он прикусил кончик ручки, которую вертел в пальцах и внимательно взглянул на клиентку. — Это были соседи. Они все доверяют друг другу, так что и вы можете быть спокойны.

— То есть дверь запирать нельзя? — иронически произнесла та. — Соседи обидятся, решат, что я их принимаю за жуликов?

— Вовсе нет. Просто я рекламирую вариант. Такое нечасто встретишь.

— И не говорите!

— Так.., вы внесете залог?

Когда заговаривали о деньгах, Татьяна сразу обретала почву под ногами. Деньги — это реальность. Это все.

И это намного надежнее незапертой двери.

Она уплатила. Сделка была совершена через две недели, после оформления всех необходимых документов.

После переезда ей было очень не по себе, как всегда в новой квартире. Другие запахи, другие звуки за стеной. Новый вид из окна, С нею постоянно здоровались в тамбуре, и постепенно она стала узнавать соседей. Мать и дочь — обе хорошо одетые, миловидные. «Где папаша?» — спросила она себя и не смогла ответить на этот вопрос. У них был кот — Татьяна определила его как сиамского (разницы между тайской и сиамской породой она, как многие, не понимала и потому ошиблась). Кот иногда истошно орал по ночам. Она это слышала даже через толстые стены — риелтор не обманул, дом был выстроен на совесть, но и это не спасало. Был еще сосед — тихий пожилой мужчина, щуплый на вид. Она ничего о нем не знала, впрочем, как и о матери с дочкой. И в третьей квартире обитал парень — она его видела только со спины. На удивление тихий, и все бы хорошо… Но Татьяне всегда казалось, что он старается побыстрее скрыться с глаз. Ни его лица, ни его голоса она не знала. Это была тень, которая мгновенно появлялась и тут же исчезала из тамбура.

Дверей никто не запирал — это была правда. Сперва она полагала, что из-за этого к ней станут ломиться непрошенные гости, и очень этого опасалась. Но вскоре убедилась, что кнопка ее дверного звонка вполне может зарасти плесенью. Ее не игнорировали, но к ней и не лезли. И тогда она сама перестала запирать дверь.

Ничего не изменилось. К ней не заходили. Ни за солью, ни поговорить, (чего можно было ждать от одинокой женщины, явно разведенной, оставшейся с ребенком). Ее вообще не замечали. Настал день, когда она, вернувшись с работы, думая о том, что одиночество становится все более ощутимым, а перспективы для брака — расплывчатыми, захотела, чтобы кто-то к ней заглянул.

Где-то в тамбуре хлопнула дверь. Но шли не к ней.

Она не запирала дверей уже и ночью. Ее не беспокоили. Спала Татьяна спокойно. Тем более спокойно, что появился Дима. Она дала ему ключи от квартиры. Ей уже не было одиноко. О соседях, живущих странной, такой доверчивой жизнью, женщина уже не думала… Дверь она запирала только в тех случаях, если уезжала в командировки. Она вошла в жизнь тамбура, ничего не зная о ней.

Заперла ли она дверь сегодня, когда он пришел?

Татьяна не могла вспомнить. Возможно, да. А может быть, и нет. Да, это было свидание. Дверь полагалось запереть. А с другой стороны — это был тамбур, где все друг другу верили. И ведь никто никогда к ней не врывался!

А почему она не слышала звона ключей в замке, перед тем как появилась эта девушка на пороге комнаты?

• Предыдущая
• 7/79
• Следующая