Искушение герцога - Хоукинз Александра - Страница 19

• Предыдущая
• 19/49
• Следующая

— Она начищает серебро среди ночи? — удивился Хантсли, бросив взгляд на закрывшуюся за Розмари дверь.

Грейс пожала плечами:

— По-моему, это не более странно, чем то, что вы желаете вести светскую беседу, грубо вломившись в мой дом.

— Прошло девятнадцать лет, — произнес герцог, уперев в бока сжатые кулаки, — а мое мнение ничуть не изменилось. Вы посланы на землю специально для того, чтобы мучить меня, леди Грейс Киэрли.

* * *

Грейс продолжала сидеть, и в каждой жилке ее хрупкого тела билось возмущение этим вторжением. Она подняла на герцога сухие глаза, в которых сверкала решимость и что-то еще, не поддававшееся определению.

— Какие чудовищные вещи вы говорите! — Ее указующий перст обратился на герцога. — Не проведя в моем обществе и пяти минут, вы утратили всякую учтивость.

— Да вы самого дьявола можете довести до бешенства! — проворчал Хантер, подошел к столику у стены и взял стоявшую на нем масляную лампу.

— Что вам угодно, ваша светлость?

— Как моя нареченная вы можете называть меня просто Хантсли, хотя Хантер мне больше по вкусу. — Лампу он поставил на столик у дивана. — Что же касается моих намерений... Полагаю, они вполне очевидны. Вы с такой скоростью унеслись из дома Лавлейсов, что я не успел вас даже толком разглядеть.

— С чего бы вдруг такое любопытство? Чтобы разглядеть меня, у вас было девятнадцать лет, но вы не дали себе труда даже написать мне хоть одно письмо.

Недовольная тем, что оказалась на свету, Грейс немного передвинулась с края дивана. Хантер подумал, не стоит ли ему устроиться рядом с ней — так проще всего будет удержать ее на месте. Он выбрал себе стул и сел прямо напротив нее. Это граничило с грубостью, однако же ему хотелось как следует рассмотреть эту женщину.

— Вы были прелестным ребенком, — произнес он рассеянно. — А бабушка предрекала, что своей красотой вы станете вызывать зависть у королев.

— А что она сказала бы о вас, ваша светлость?

— Хантер.

— Будь она сейчас жива, — не унималась Грейс, не обращая внимания на его подсказку, — гордилась бы она тем человеком, в которого вы превратились?

Хантер бы страшно зол, когда явился сюда, но теперь ее попытки разозлить его казались ему забавными. Она ошибочно полагает, что он не умеет владеть собой, а на самом деле он, напротив, давно приучился превосходно держать себя в руках. Он немало гордился своей способностью не позволять чувствам определять его поступки. Будь это не так, безрассудная попытка Грейс спровоцировать его драку с Фростом, который якобы ее поцеловал, могла бы достичь цели.

Ревность — единственное чувство, которого Хантер никогда не испытывал и которому упорно отказывался потакать.

Много лет назад, когда Порция сказала, что намерена стать женой Клифтона, он уговаривал ее передумать, ощущая свою вину и глубокую печаль. Но она не передумала, и он похоронил эти чувства под коркой ледяной выдержки.

В отношениях с женщинами это умение владеть собой было незаменимым. Женщинам оставалось лишь сожалеть, что Хантером не так легко вертеть, как другими мужчинами. Это позволяло ему, помимо прочего, уходить от надоевшей возлюбленной без мучительных сцен — он не сердился и не чувствовал за собой вины.

Во всяком случае, так было до той минуты, когда возбудившая в нем интерес женщина назвала свое имя. Он и сам удивился, что сперва почувствовал, будто его предали. Неужели эта прекрасная незнакомка — та самая женщина, от которой он отказался много лет назад? Затем сквозь давшую трещины стену самообладания стали пробиваться язычки гнева.

Хантер не желал влюбляться в женщину, которую для него подыскала бабушка. Ощущал он и то, что Грейс тоже взволнована его близостью.

Если бы Дэру и Сину не удалось задержать его в момент исчезновения Грейс с бала, он и сам не мог бы сказать, как поступил бы, настигнув беглянку прежде, чем она успела сесть в карету леди Нетерли. Отшлепать ее хорошенько — меньшего она не заслужила.

Друзья умоляли его не ехать вслед за каретой, однако он отверг их здравый совет, заявив, что дамы нуждаются в его защите на улицах Лондона. Готовясь постучать в дверь, Хантер убедил себя, что делает доброе дело, желая повидаться с молодой леди. Он ведь был уверен, что в эту минуту она безутешно рыдает в объятиях старой маркизы.

Теперь же ему было очевидно, что эта дама, храбро глядящая ему в глаза, не пролила пока ни одной слезинки. Если верить Реган и всем остальным, Грейс намерена порвать с ним всякие связи. Вот если бы она изложила такую просьбу в письме, он, пожалуй, подумал бы.

А потом вежливо отклонил бы эту просьбу.

Она не понимает, что принесенная им клятва касается не только опеки, но и его чести, и самой молодой леди.

Пройдет время, и Грейс поймет, что решение приехать в Лондон лишь ускорило неизбежную развязку.

Она станет его женой.

Грейс упорно смотрела ему в глаза, путая мысли.

— У вас никогда не возникало желания поинтересоваться моей жизнью, посмотреть, что стало с той девочкой, которую вверили вам как опекуну. А теперь вы смотрите на меня так, словно можно наверстать упущенные годы. Напрасный труд!

— Вы правы. — Хантер приезжал не раз во Фретуэлл-холл, но, как видно, ей об этом не докладывали. Ему было о чем сожалеть, но данное бабушке слово он сдержал. Леди Грейс воспитывалась в соответствии со своим высоким положением в обществе, жила в полном достатке. Единственное, в чем он виноват, — так это в том, что слишком долго жил в свое удовольствие.

— Тогда что же вы предлагаете? — настойчиво спросила Грейс, которую нервировало его молчание.

Теперь, когда они встретились, можно было сделать лишь одно, чтобы исправить ошибку долгого отсутствия и сохранить честь.

— Я предлагаю устроить нашу свадьбу.

— Нет, — сказала она тихим голосом, в котором звучала железная воля. Сколько лет она мечтала услышать от него эти самые слова!

Слишком много.

Грейс уже подумала, как ей действовать дальше. С помощью Портера он найдет способ освободить и себя, и Хантсли от брачного договора.

Он не рассердился, только откинулся на спинку стула. Сжал свои сильные руки и стал задумчиво перебирать пальцами.

— Отчего так?

— Отчего? — Его вопрос так удивил Грейс, что она даже чуть слышно фыркнула. — Могу привести вам девятнадцать причин, ваша светлость. Позвольте и мне задать вам вопрос: сколько еще лет мне пришлось бы ждать, если бы этот ужасный договор не обязывал нас обвенчаться со мной до моего двадцать первого дня рождения?

Герцог ничего на это не ответил.

— Так я и думала, — сказала она, сжимая правую руку в кулак. Она в жизни своей никого не ударила, но для этого самоуверенного наглеца готова была сделать исключение. — Будь это в вашей воле, я и поныне бы дожидалась вас во Фретуэлл-холле. Вот в эту самую минуту. И завтра. И в будущем году, и в годы, что последуют за ним.

— Это невозможно. — Хантер поморщился. — Вы совсем забыли о пункте, в котором значится, что вы должны родить мне ребенка не позднее чем через полтора года после свадьбы. Бабушка любила, чтобы все выходило, как она хочет, а к мелочам относилась очень серьезно.

Грейс почувствовала, что у нее отвисла челюсть, и поспешно захлопнула рот. Почему никто не сообщил ей об этом пункте договора? Понятно, что он рассчитывает на наследника. Ей и в голову не могло прийти, что она должна так быстро сделаться племенной кобылкой. Сколько ему потребуется времени, чтобы наградить ее ребенком? Через несколько недель после свадьбы она может снова оказаться во Фретуэлл-холле.

— Грейс, — снова заговорил герцог, не в силах проникнуть в ее смятенные мысли. — Я не хотел заставлять вас ждать столько лет, и — да, даже ни разу не увидел вас. Понимаю, что такое начало не слишком многообещающее, но уверен, что мы должны смотреть правде в глаза. Вам еще не исполнилось двадцати одного, а я твердо намерен выполнить свою часть договора. Мы поженимся сразу же, как только я получу специальное разрешение, и...

• Предыдущая
• 19/49
• Следующая