Зачем тебе алиби… - Малышева Анна Витальевна - Страница 57

• Предыдущая
• 57/90
• Следующая

Анжелика так впечатлилась, что вылезла из постели и отправилась, а большую комнату звонить Саше.

— Я тебе не нужна в городе Москве? — спросила она его. — Хочу в замки на Луаре.

— Идет следствие! Забыла??

— Ну, кончится же оно когда-нибудь? — упавшим голосом спросила она. Анжелика действительно совершенно забыла о следствии с того момента, когда в последний раз покинула управление. Алиби, так неожиданно подтвержденное официантками «Ла Кантины», казалось ей гарантией того, что следствие больше не будет иметь к ней претензий.

— Пока оно не кончится, отстань от меня со своими фантазиями!

— Ты не в духе? — Она сразу почувствовала, как тяжесть всех последних дней опять опустилась на плечи и придавила ее. Замки на Луаре медленно погасли где-то вдали.

— Представь, да. Ты бы тоже была не в духе, если бы всю ночь просидела рядом с сумасшедшей.

Я ее не привязал, а зря. Хотя бы выспался.

— Она тебя слышит?

— Она меня даже видит.

— Зачем же ты говоришь о ней в таком тоне? — забеспокоилась девушка.

— Она не реагирует. Может, вообще ничего не слышит.

— Как это?

— Я сижу в комнате, она лежит на диване, — раздраженно ответил Саша. — Если я с ней заговариваю, не отвечает.

— Больше не пыталась?..

— Выброситься в окно? Нет. А что это ты собралась во Францию? Ты же дальше Мытищ в жизни не ездила.

— — Ублюдок, — обиделась она. — Это ты нигде не был, а я была в Крыму.

— С папой-мамой? А кстати, на какие деньги ты собралась поехать?

— Как это — на какие? А счет? Там осталась половина.

— Десять тысяч?

— Ну да. Мне бы хватило и на Францию, и на жизнь…

— А мне нет.

— А ты тут при чем? — запальчиво спросила она. — Знаешь, я достаточно тебе переплатила!

Больше ничего не дам.

— Дашь, как миленькая. Я как раз на днях хотел сходить с тобой в банк.

— Можешь сходить туда один и потереться носом об дверь! — взвизгнула она. — Больше тебе там нечего делать!

— Истеричка, — заявил он. — Хватит с меня ваших бабских истерик! Пойдем вместе и все поделим пополам! Смотри ты, какая стала самостоятельная!

С чего бы это?

— Ты меня научил самостоятельности, — она дрожала от бешенства. — О, ты всему меня научил!

И в карты играть, и врать, и еще кое-чему… Странно еще, что ты со мной не переспал!

— Заткнись. Не переспал — значит, не хотелось, — ответил он уже вполне спокойно. — Если тебе плохо, сходи в кабак и напейся. Или найди любовника.

— Обойдусь без твоих советов!

— Не обойдешься. Слишком рано ты стала считать себя свободной.

— Я свободна!

— Это тебе только кажется. Пока Лена в таком состоянии, мы с тобой не свободны. Я должен убедиться, что она будет молчать.

— Так убей ее! — взорвалась Анжелика. — Тогда она точно замолчит!

— Дура! Какая же ты дура!.. — застонал он. — Какие вы все дуры, бабы… Я так от вас обеих устал.

Нашла время скандалить. И вообще, мне нужна твоя помощь, а не истерики.

— Что?

— Помощь, идиотка. Слушай внимательно, если не хочешь оказаться за решеткой. Я не могу ее оставить одну, сама понимаешь. Она может позвонить следователю или выкинуть еще что-нибудь. Заложит, если ей что-то стукнет в голову. Нельзя знать, на что она теперь способна. Думаешь, легко контролировать сумасшедшую?

— Что за помощь тебе нужна?

— Принеси нам продукты. И приготовь обед. Я даже не могу выйти из комнаты. И захвати денег.

— У тебя были деньги! Куда ты их дел?!

— Положил в банк.

— Рехнулся?

— Почему это?

— Следователь может проверить твое финансовое состояние, — забеспокоилась Анжелика. — И если он обнаружит, что у тебя завелись денежки, он сразу догадается, чьи они.

— Какая ты умница. Этот банк он никогда не сможет найти и тем более проверить. А вот если бы я держал дома заначку, это было бы куда хуже.

— Что за банк? — заинтересовалась она.

— Приезжай, расскажу. И купи побольше жратвы, я больше не вынесу. Дома оказался один кефир, и то прокисший.

Она бросила трубку и пошла умываться. В ванной всплакнула от злости и успокоилась только, смочив лицо холодной водой. То ли синяки стали не такие яркие, как вчера, то ли Анжелика к ним привыкла, но ей показалось, что выглядит получше.

Зато на душе был такой огромный синяк, что любая мысль причиняла боль. И замазать это пятно было нечем. «В какой момент все пошло кувырком? — спросила она себя, глядя в зеркало и намазывая лицо тональным кремом. — Когда ворвался в квартиру этот парень? Когда пришла Маша? Когда мне врал этот придурок Юра? Лягушка вшивая…» На миг ей стало смешно, когда она попыталась представить вшивую лягушку, чего в принципе быть не могло, но смех тут же испарился, не успев даже проявиться в улыбке. «Или все испортилось еще раньше? Когда Саша предложил убийство? Когда я в первый раз проигралась? Когда Игорь остановил машину рядом со мной там, на набережной…» На миг она будто увидела все это со стороны — девчонка, поднимающая юбку, чтобы рассмотреть свою ногу выше колена, красная машина, припаркованная к бровке тротуара, ветер над серой рекой, желтые деревья за оградой парка, мужчина, который подходит и спрашивает, не надо ли чем помочь. И его глаза, в которых девчонка видит живой интерес к себе — неинтересной никому на свете, даже собственному отцу.

— Всю жизнь покупаюсь на дешевку! — сказала она вслух, глядя на себя в зеркало. Припудрилась и принялась подводить глаза. Во время этого процесса умная Анжелика периодически отчитывала глупую:

— Идиотка, пора тебе поумнеть. Ты попалась с Игорем. Он тебя не любил. Он любил ту, другую. Если он и остановил свою машину рядом с тобой, то, наверное, только потому, что ты ему напомнила ее. А может, он даже нас перепутал?

Она открыла коробочку с румянами.

— Ему было забавно видеть девчонку, которая так похожа на его любовницу. Но чего ради он стал ухаживать за мной? Зачем женился? Может, у меня характер лучше? Может, я вообще умнее и красивее? Или просто хотел ее позлить?

Анжелика вытащила из косметички помаду и осторожно коснулась ею своих припухших губ. Нижняя губа уже не болела, на ее внутренней стороне остался белый рубчик — след от ранки.

— Я все это могу понять, — сказала вслух Анжелика. — Но какого черта она носит такой же голубой плащ, как у меня, и душится теми же духами? Зачем ей это надо? Или ему это было надо?

Боже, да кому угодно, только не мне.

И вдруг у нее в голове зазвучали два голоса одновременно. Обе Анжелики — сильная и слабая, умная и не очень — ссорились и ругались друг с другом, как две соперницы из-за одного мужчины. Она застыла с помадой в руке, уставившись на свое отражение — бледная, перепудренная, с недокрашенными губами. В конце концов из этого гвалта в голове, будто текст факса из аппарата, выползла одна фраза: «Это она звонила насчет алиби».

— Боже! — сказала Анжелика, когда в голове наступила относительная тишина. — Боже, боже!

Это была она.

Она бросила помаду на полочку, даже не позаботившись закрыть колпачок. Помада покатилась, упала в раковину и сломалась. Анжелика равнодушно отнеслась к судьбе изделия Ив-Сен-Лорана и выскочила из ванны с одним желанием — немедленно что-то выпить. Нашлись остатки водки, и она выпила все, что смогла выдоить из бутылки — примерно с четверть стакана. Отдуваясь, нашаривая сигареты, опустилась за кухонный стол и чиркнула зажигалкой.

"Я же думала, что мне насчет алиби звонила Маша… Но чего ради она стала бы мне звонить? Еще я думала, что это была чья-то неумная шутка. Но шутка, во-первых, оказалась умной, а во-вторых — кто с этим шутит? Это была она. Официанток никто не подкупал. Они действительно меня узнали! Меня, то есть ее. Маша говорит, мы похожи как две капли воды. Может, она и преувеличивает, но мы похожи, теперь я понимаю, что она не соврала! Такого не придумаешь. Она не сумасшедшая. И я не сумасшедшая. И официантки не сумасшедшие! Если бы следователю пришло в голову расспросить их, во что была одета та "я", которая сидела четвертого мая в «Ла Кантине», тогда бы все всплыло наружу…

• Предыдущая
• 57/90
• Следующая