Зачем тебе алиби… - Малышева Анна Витальевна - Страница 64

• Предыдущая
• 64/90
• Следующая

— Я уже не буду спать никогда, — спокойно ответила та.

— Будешь, это необходимо. Ну, давай, прими таблетку! Ты же мне веришь? Я тебя не отравлю.

— Когда ты уйдешь, он даст мне еще таблетки.

Отравит меря и скажет, что я выпила их сама, как в первый раз.

— Лена! — Анжелика больше не могла выносить этого тягостного разговора. — Ну, подумай, что ты говоришь! Нельзя насильно отравить человека таблетками! Ну, если я сейчас суну тебе в рот таблетку, ты же ее выплюнешь? Не станешь глотать?

— Не стану.

— Как же он тебя отравил?

— Он меня заставил.

— Как?!

— Он умеет.

— Зачем же он тогда вызвал «скорую»? Зачем он стал тебя спасать?

Лена промолчала. Анжелика протянула руку и отвела с ее лба растрепанные сальные волосы, потом осторожно поправила подушку, обратив внимание на то, что связанные за головой кисти рук уже побагровели от прилива крови.

— Тебе больно? — виновато спросила она.

— Нет.

— Если ты обещаешь, что не будешь на нас бросаться, мы тебя развяжем, — предложила Анжелика, хотя в душе понимала, что Саша на такие условия не согласится.

— Мне все равно. Я скоро умру, — ответила та. — Мне очень много лет. Пятьдесят дет. Даже больше. Восемьдесят.

— Тебе тридцать два года, — сказав это, Анжелика почувствовала себя очень глупо. Лена не обратила на ее слова никакого внимания и продолжала тем же ровным голосом без интонаций:

— Ты молодая. У Игоря была еще одна молодая женщина. Как ты. Я знаю.

— Ты слышала, о чем я тут говорила?

— Да. Я не сплю, все слышу. У меня только глаза болят, очень болят.

— Ты слишком долго держала их открытыми, — вздохнула Анжелика. — Они пересохли. Закрой глаза. Можешь говорить так.

— Не могу. Я смотрю.

— Куда?

— Она красивая, — произнесла Лена. — На нее приятно смотреть. Ты хуже ее. — — Ты ее видела?!

— Она красивая. Я смотрю и вижу ее. Игорь мне говорил, что она красивая.

— Игорь?! Но сама ты ее не видела?

— Нет, — как будто с сожалением произнесла Лена. — Но Игорь говорил мне, что лучше ее на свете нет никого.

— Почему он тебе такое говорил?

— Когда я не слушалась… — мучительно произносила Лена. — Когда я не хотела… Скрывать от тебя… Я хотела тебе все сказать… Тогда он мне говорил, что не любит тебя. Он любил ее. Он мне говорил, что никогда не будет жить со мной. Мы были в постели восемнадцать раз.

— Сколько?

— Восемнадцать.

— За три года — восемнадцать раз? — изумленно спросила Анжелика. — Это получается — в год шесть раз? Один раз в два месяца? Прости, но по моим понятиям, вам с Сашей вообще не из-за чего ссориться. Это так глупо…

— Я была с ним в первый раз три года назад, в апреле… — монотонно, но охотно рассказывала Лена. — Он не хотел этого. Я хотела. Он был расстроен. Из-за жены.

— Из-за меня?

Лена так на нее посмотрела, что Анжелика снова усомнилась — понимает ли та, кто сидит рядом с ней, кому она все это рассказывает? И с каждой минутой она убеждалась, что превратилась для Лены в чистую абстракцию. Та говорила:

— Его жена играла в казино. Он был расстроен.

Я пришла к нему в гости. Он меня не звал. Он сказал, что ему плохо. Сказал, что он одинок. Я его любила. Давно. Всегда.

— Успокойся, — попросила Анжелика, потому что последнее слово Лена чуть ли не выкрикнула.

— Всегда, — продолжала та, упрямо не понижая голоса. — Я стала с ним спать. Ему не нравилась моя грудь. Она была не такая, как он любил.

Ему нравились такие груди, как у молодых девчонок. Я была для него старая. Я плакала. Он сказал, что любит другую женщину. Не свою жену. Другую.

Я плакала. А его жена не знала об этом. Теперь и она плачет. Она теперь все знает.

— Я не плачу, — тихо ответила Анжелика.

В глазах у Лены вдруг блеснул какой-то огонек.

Она шевельнула губами и внезапно спросила так тихо, что Анжелике пришлось нагнуться к постели, чтобы расслышать:

— А ты ее убьешь?

— Горящий пристальный взгляд, вполне разумная интонация, при совершенном безумии слов. Анжелика, пораженная и этой переменой, и этим вопросом, только и смогла нахмурить брови в знак недоумения. Лена повторила:

— Ты ее убьешь? Ты должна ее найти и убить.

Ты теперь все знаешь. Я слышала, ты говорила о ней. Убей ее, убей!

— О чем шепчемся, девочки? — бодро спросил Саша, останавливаясь на пороге с чашкой чая в руке. Анжелика, не слышавшая, как он вошел, так и подскочила. А Лена даже не шевельнулась, только прикрыла глаза и сжала губы — Зачем ты ее слушаешь? — спросил Саша, устраиваясь в кресле и попивая чай. — Такая большая девочка, и слушает такие глупые сказки.

— Если я буду слушаться тебя, то мне вообще ни с кем разговаривать будет нельзя, — буркнула Анжелика, вставая с пола и присаживаясь в другое кресло. — Куда ты утащил мои сигареты?

Они вместе закурили. Саша выглядел посвежевшим — его умиротворил горячий обед Анжелика задумчиво смотрела в пол, перебирая сказанное Леной и пытаясь понять, что из этой информации — полный бред, а в чем есть доля правды. «В одном я уверена, — сказала она себе. — Он ее не травил таблетками. Она говорила чепуху, бредила. Такого не бывает».

— Матушка, ты что поникла? — иронично спросил он. — Я же тебе говорил, с нею очень тяжело общаться. Не стоит даже прислушиваться к ней. Я, например, не прислушиваюсь. Боюсь сам сойти с ума. Это, знаешь ли, заразно.

— Она с тобой хоть немного говорила или молчала все время?

— Молчала. Иногда начинала хохотать, но даже головы не поворачивала. Каждый такой приступ веселья обходился мне в парочку седых волос. Такой веселенькой она в жизни не была. Жуть какая-то… — фальшиво вздохнул он, все еще неестественно кривляясь. — А вот с тобой поговорила от души, я слышал на кухне ваши голоса. Так мило, что ты ее позабавила. Я знал, что она будет рада тебя видеть.

О чем вы говорили?

— Ты это назовешь сказками.

— А все же?

Анжелика глянула туда, где на подушке неподвижно лежала белокурая голова и пожала плечами:

— Да чепуху. Говорила об Игоре, обо мне, о тебе.

— А что обо мне?

— Ничего хорошего. Это же для тебя не новость, верно?

— Только бы эти дни пережить… — пробормотал он.

— Послушай, — Анжелика больше не настаивала на том, чтобы говорить о Лене на кухне. Теперь она нарочно стремилась говорить в присутствии Лены, чтобы та могла все слышать и как-то оценивать обстановку. Эта женщина вызывала в ней острую жалость и сильное беспокойство. — Что ты станешь с ней делать, когда найдут убийцу?

— Лечить. Я же говорил.

— Но если она?..

— Что? Расскажет докторам, что мы хотели убить Игоря?

— А ты думал об этом?

— Милая, у нее сейчас куча всяких навязчивых идей в голове… Даже если она станет рассказывать правду направо и налево — кто сможет определить, где правда, где бред?

— Врачи определят, когда ее вылечат.

— Когда врачи ее вылечат, она сама не захочет кому-то это рассказывать.

— Но она была нормальной, когда рассказала все Игорю!

— О чем ты говоришь? У тебя у самой-то все шарики в голове целы? Влюбленная женщина — тоже ненормальная, — отрезал он. — Хотя тебе этого не понять, как ни старайся. Ты же никогда никого не любила. Я тебе просто завидую.!

С кровати раздался тихий, отчетливый смех. Оба вздрогнули, и Саша скривил губы:

— Ничего Пусть развлекается. Надеюсь, ты не ослабила узлы? Боюсь, что она снова попытается откусить от меня сто грамм филея.

— Филей в заднице, а не на руке" И меня уже тошнит от твоего юмора. Мне надо идти, — Анжелика тоскливо смотрела, как тлеет ее сигарета. — Все это ужасно. Я так хочу уехать. Далеко-далеко…

Слушай, а что ты говорил про банк? Что это за банк, который не сможет проверить следователь?

— Частный банк.

— Такое бывает?

— Милая моя, просто даешь деньги какому-нибудь человеку, а он тебе потом возвращает с процентами. Вот и все.

— Постой… — насторожилась она. — Так это ты делаешь от себя? Ты и есть банк?

• Предыдущая
• 64/90
• Следующая