Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом! - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 32

• Предыдущая
• 32/128
• Следующая

Подобно героине «Загадки красного рака» и вообще всем героиням детективов, которые мне в жизни довелось читать, она обладала локонами цвета спелой ржи и очами васильковой голубизны. Подкиньте сюда вздернутый носик и фигурку, изобилующую изгибами, наподобие игрушечной железной дороги, и вам не покажется странным, что Сыр, вложив меч в ножны, застыл перед нею с разинутым ртом, более всего похожий на человека, в которого ни с того ни с сего вдруг ударила молния.

– Миссис Трэверс тут где-нибудь? – вопросило это видение, обращаясь к Сеппингсу. – Скажите ей, что приехала мисс Морхед.

Я был ошарашен. По какой-то причине, может быть, потому, что у нее три имени, я представлял себе Дафну Долорес Морхед в виде пожилой дамы с лошадиным лицом и с пенсне в золотой оправе, подвешенным на черном шнурке к верхней пуговице. Увидев же ее воочию и в натуральную величину, я мысленно поздравил тетю Далию с мудрым решением пригласить эту красавицу в Бринкли-Корт, как я понял, чтобы способствовать продаже «Будуара». И вправду, одного ее слова, конечно, будет довольно для запускания Л. Дж. Троттера в нужном направлении. Он, конечно, превосходный, преданный муж, верный, как сталь, своей супруге, но и превосходные, верные, как сталь, мужья не могут не реагировать по полной программе, когда девушки типа Д. Д. Морхед применяют к ним свои меры воздействия.

Сыр все еще стоял, выпучив на нее глаза, точно бульдог, перед которым положили фунт сырого мяса, но теперь, когда ее васильковые глаза попривыкли к полумраку, она всмотрелась в него и издала возглас, как это ни странно, выражающий одобрение.

– Мистер Чеддер! – воскликнула она. – Ну надо же! То-то мне показалось, что знакомое лицо. – Она еще раз пригляделась. – Вы ведь Д’Арси Чеддер, тот, что выступал за Оксфорд в гребных состязаниях?

Сыр безмолвно кивнул, по-видимому, не в силах произнести ни слова.

– Я так и подумала. Мне показали вас на выпускном балу. Но сейчас я вас с трудом узнала. У вас тогда были усы. Рада за вас, что их больше нет. Без усов вам гораздо лучше. Вообще я считаю, что усы – это что-то ужасное. Я всегда говорю, что мужчина, павший так низко, чтобы отпустить усы, способен даже отрастить бороду.

Этого я так оставить не мог.

– Есть усы и усы, – возразил я и покрутил свой личный ус. Но, видя, что она явно с недоумением спрашивает себя, кто этот стройный, приятный незнакомец, я ткнул пальцем себе в грудь и представился: – Вустер Бертрам, племянник миссис Трэверс, а она соответственно моя тетя. Могу ли я проводить вас к ней? Она, наверное, считает минуты.

Мисс Морхед с сомнением поджала губы, как будто предложенная мною программа действий не во всем отвечала идеалу.

– Д-да, пожалуй, я думаю, надо пойти поздороваться. Однако чего мне на самом деле хочется – это осмотреть дом и сад. Здесь так живописно.

Сыр, пунцовый как роза, частично вышел из ступора и невнятно сдавленно забормотал, словно человек с волчьей пастью, пытающийся декламировать стихотворение «Ганга Дин»[52]. Под конец у него даже получилось что-то осмысленное.

– Можно, я вам все тут покажу? – сипло спросил он.

– Буду очень рада.

Тут он поспешно сказал «Хо!» – будто спохватился, что не сказал этого раньше и теперь торопился исправить промах. Через мгновение они уже приступили к исполнению задуманного, а я, чувствуя себя Даниилом, выходящим через служебную дверь из львиного логова, удалился в свою комнату.

Как там было прохладно и покойно! Тетя Далия полагает, что гостей надо ублажать, предоставляя к их услугам всевозможные кресла и шезлонги, и шезлонг, в который я опустился, мягко принял меня в свои объятия. Скоро я ощутил приятную сонливость, усталые вежды сомкнулись. Я заснул.

Проснулся я спустя полчаса и сразу сильно вздрогнул. Потому что, освежив мозги сном, вспомнил про полицейскую дубинку.

Вскочив в ужасе, я выбежал из комнаты. Необходимо было как можно скорее вновь завладеть этим спасительным орудием. Хотя в первом раунде нашего поединка я и одержал над Сыром верх благодаря более совершенной работе ног и более точному чувству ринга, но ведь неизвестно, когда он раскачается на второй раунд. Временная неудача может ненадолго обескуражить Чеддера, но он по-прежнему мой лютый враг.

Свинчатка, как вы, надеюсь, помните, пролетела по воздуху, подобно падучей звезде, и приземлилась где-то у подножия дядиного сейфа. Туда я и помчался на окрыленных стопах. Вообразите же мой испуг, когда ее там не оказалось. В Бринкли-Корте постоянно что-то пропадает: садовые лестницы, полицейские дубинки, да мало ли что еще. Человеку остается только поднять руки вверх и обратить лицо к стене.

Я как раз и обратил лицо к стене, к той стене, в которую был встроен сейф. И при этом снова сильно вздрогнул.

Открывшегося мне зрелища вполне хватало на то, чтобы заставить человека вздрогнуть изо всех сил. Первые две или три секунды я просто не верил своим глазам. «Бертрам, – сказал я себе, – ты слишком перенапрягся. Ты просто окосел». Но нет. Я поморгал, протер глаза, но, когда я перестал моргать и тереть, то, что я увидел, осталось неизменным. Дверца сейфа была открыта.

Вот в такие мгновения Бертрам Вустер как раз и проявляет себя с самой наилучшей стороны, его холодный ум начинает работать как машина. Другие, увидев открытую дверцу сейфа, стали бы тратить драгоценное время на стояние с разинутым ртом и гадание, почему она открыта, да кто ее открыл, да почему тот, кто открыл, не закрыл за собой. Не то Бертрам. Поднесите ему что-нибудь на блюдечке, и он не будет мямлить и колебаться. Он действует. Я молниеносно сунул руку внутрь, торопливо пошарил в глубине, и все готово.

Там были ларчики с драгоценностями на каждой полке, и минуты две или три ушло на то, чтобы их открыть и исследовать содержимое, но жемчужное ожерелье имелось только одно, так что мне не пришлось испытывать муки выбора. Я мгновенно сунул его в карман брюк и помчался в логово тети Далии, как тот самый кролик, на которого я так походил во время недавнего близкого общения с Сыром. Она, по моим расчетам, должна была уже быть там, и я с удовольствием предвкушал, как сейчас принесу снова солнечный свет в жизнь этой достойной старушенции. При последней встрече она имела вид человека, очень даже нуждающегося в солнечном свете.

Тетю Далию я застал на означенном месте, она дымила сигаретой и продиралась по страницам очередной Агаты Кристи, но солнечного света я ей не принес, поскольку он у нее уже был. Меня потрясла перемена, происшедшая с ней с тех пор, как она понуро побрела к дяде Тому выяснять, наговорился ли он со Сподом про старинное серебро. Тогда, если помните, вид у нее был обреченный. Теперь же при взгляде на нее можно было заключить, что она изловила Синюю птицу. Она повернула мне навстречу лицо, сияющее, как сиденье брюк у автобусного водителя, и я бы не слишком удивился, заулюлюкай она победно на охотничий манер. У нее был вид тетки, нектаром вскормленной, вспоенной райским млеком[53], и я даже подумал, что, раз она так жизнерадостно настроена сейчас, до того, как услышала добрую новость, как бы она просто не лопнула от радости, когда я ей ее сообщу.

Однако поведать тете Далии хотя бы малую толику моей тайны, с которой я к ней явился, я не смог, ибо, как нередко случается, когда я беседую с этой женщиной, у меня не было возможности вставить ни слова. Едва я переступил порог, как с губ ее, точно летучие мыши из сарая, полетели тучи слов.

– Берти! – загудела она. – Я как раз хотела тебя видеть. Берти, мое золотце, я сражалась, как лев, и одержала победу! Помнишь псалом «Мидийские полки крадутся к нам со всех сторон»? И дальше там: «Восстань, христианин, и всех их сокруши!» Именно это я и сделала. Сейчас я расскажу тебе, как все было. У тебя глаза на лоб полезут.

– Послушайте, – попробовал было ввернуть я, но дальше этого слова дело не пошло. Она смяла меня, как паровой каток.

• Предыдущая
• 32/128
• Следующая