Инферно Габриеля - Рейнард Сильвейн - Страница 66

• Предыдущая
• 66/144
• Следующая

Габриель зажал нижнюю губу Джулии и осторожно потянул. И это ощущение показалось Джулии слишком знакомым. Ей нравилась, безумно нравилась игра губ, зубов и языка. Страсть одолевала еще остававшийся гнев, который колол и жег ей кожу крошечными электрическими разрядами.

Наконец Джулия ответила на его зов и открыла рот. Но казалось, ее челюсть заморозили. Почувствовав это, Габриель принялся ласкать ей подбородок. Постепенно его движения становились все смелее. Их языки встретились. Вначале осторожно и робко, как друзья. Затем — как влюбленные, ощутившие зов желания. Постепенно движения их языков подчинились общему ритму, кружась в пространстве двух сомкнутых ртов.

Явь была лучше всех мечтаний и снов Габриеля. Несравнимо лучше. Довольно снов, довольно мечтаний. Она была настоящей. Его Беатриче стала реальностью. Иногда ему казалось, что она становится его душой и телом. Пусть на мгновения, но таких мгновений он еще никогда не переживал.

Джулия потянулась к Габриелю, робко запустила руки в его волосы, побуждая его еще крепче прижаться к ней. Она была словно сэндвич между дверью и Габриелем; ее грудная клетка упиралась в его мускулистый живот. Он продолжал ее целовать и при этом громко стонал.

«Он стонет из-за меня».

Его стон был чувственным, неистовым и эротичным. Джулия знала, что навсегда запомнит и этот звук, и множество ощущений, сливавшихся в симфонию наслаждения. Кровь стучала у нее в висках, и кожа отзывалась огнем на его прикосновения. Именно об этом и мечтала Джулия: быть в его объятиях и чувствовать его губы на своих.

Нет Пола. Нет Кристы. Нет университета. Только они двое.

Рот Габриеля завладел ее ртом. Их тела — мягкие линии и несгибаемая сталь — двигались, и внутри у них разгорался огонь страсти. Джулия тяжело дышала. У нее начинала кружиться голова.

Габриель мог поклясться, что слышит удары ее сердца. Его левая рука опустилась с ее плеча на спину и проникла под блузку. Он застонал, когда его пальцы остановились на пояснице и стали ласкать обнаженную кожу. Боже, как она прекрасна!

Неожиданно дыхание Джулии стало неровным и тяжелым. Габриель не хотел останавливаться. Он хотел продолжать, хотел отнести ее на стол и там закончить то, что столь неожиданным образом началось. Он хотел исследовать каждый дюйм ее тела, глядя в ее бездонные глаза. А ее тело будет открывать ему все новые и новые секреты… Но благоразумие взяло в нем верх над страстью, и он, вопреки требованиям своего тела, передал управление разуму.

Габриель нежно обнимал ее. Правой рукой он оберегала голову Джулии от случайного удара о жесткую дверь. Габриель три раза быстро поцеловал Джулию в губы, затем скользнул по ее ангельски мягкой коже к шее, поцеловал за ушком и лизнул. Это было скорее обещанием, а не прощанием. А потом Габриель остановился.

Его руки медленно двигались вниз по опущенным рукам Джулии и наконец замерли на ее бедрах. Большим пальцем Габриель выводил замысловатые узоры, побуждая Джулию открыть глаза. Он мог поклясться, что в странной тишине его кабинета слышен стук их сердец, бьющих в едином ритме. Она сделала это для него. Она пленила его. Он посмотрел на нее с удивлением и снова прильнул к ее губам. Она не отвечала.

— Джулия, дорогая! Ты как себя чувствуешь?

Габриель пережил мгновение неподдельного страха, когда она повисла на его руках.

Но Джулия не испытывала страха. Она знала, что Габриель не даст ей упасть. Она слышала ласковые слова, которые он ей шептал на ухо.

— Беатриче. Моя Беатриче, — сказал он, целуя ее в лоб.

— Почему ты меня так зовешь? — спросила Джулия, открывая глаза.

— Потому что это и есть твое настоящее имя, — ответил Габриель, гладя ее по волосам. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Думаю, что да.

Габриель снова поцеловал ее в лоб.

Ей сразу вспомнилась его ярость в аудитории и блеск синих глаз, похожих на лазерные лучи.

— По-моему, мы делаем что-то не то. Ты мой профессор. У нас могут быть крупные неприятности.

Джулия попыталась высвободиться из его рук, но Габриель не отпускал. Она устало привалилась к двери.

— Что я наделала? — спохватилась она, поднося дрожащую руку ко лбу.

Габриель нахмурился и отпустил ее:

— Ты разочаровываешь меня, Джулианна. Неужели ты думаешь, что я гожусь лишь для поцелуев в профессорском кабинете? Я могу и хочу оберегать тебя от превратностей жизни. — Он подхватил ее рюкзак и повесил себе на плечо. Портфель он взял в левую руку, а правой обнял Джулию. — Идем со мной.

— Меня Пол ждет.

— К черту Пола! — (Джулия захлопала глазами.) — Тебе не о чем жалеть. Ты для него — всего лишь домашняя зверюшка.

— Неправда. Он не считает меня зверюшкой. Я его подруга, а он мой единственный друг во всем Торонто.

— Я хочу стать твоим единственным другом, — сказал Габриель. — И я намерен крепко держать свою маленькую подругу, чтобы она больше не убегала.

— Это дело сложное и опасное.

Джулия заставляла себя забыть удивительное ощущение его губ, приникших к ее губам. Она добросовестно напоминала себе, что горечь и унижения того воскресного утра никуда не делись. Но магия его поцелуев, магия его сладостного стона были сильнее. Она и сейчас слышала все эти звуки.

— Ты не считала это дело сложным и опасным, когда кружилась по гостиной в моем нижнем белье. Тебе не было сложным приготовить мне коктейль, налить сок и приложить к бокалу то, что иначе как любовным письмом не назовешь. Почему это стало сложным сейчас, после наших поцелуев?

— Потому что мы… в ссоре.

— С чего ты взяла, что мы в ссоре? Где доказательства? Если не считать электронного письма, единственным доказательством остается наш спор на лекции. Но у него нет однозначного толкования. Кто-то назовет это ссорой, а я отвечу, что между нами возник профессиональный спор. Хорошие специалисты всегда спорят эмоционально, поскольку любят свое дело. Пусть нам вначале докажут, что мы ссорились. Мы будем все отрицать.

— Ты серьезно?

— А что нам остается? И потом, при всей нашей эмоциональности, мы не выходили за официальные рамки.

Габриель поднял кольцо для ключей, выпавшее из рюкзака Джулии.

— Твое?

— Да, — ответила она, протягивая руку за кольцом.

— Буква «П» означает Принстон? Или Пол? — усмехнулся Габриель, размахивая цепочкой.

Джулия выхватила у него кольцо и спрятала в рюкзаке.

— Дай-ка я проверю, не затаился ли Пол с ружьем, чтобы убить волка и освободить утку. — Габриель осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. — Можно выходить. Мы спустимся по лестнице. — Он вывел Джулию в коридор и быстро запер дверь. — Ты вполне окрепла? Идти сможешь? Тогда мы срежем дорогу. Пройдем через Виктория-колледж и прямо на Чарльз-стрит. Или, если хочешь, я вызову такси.

— И куда ты меня повезешь?

— Домой. — (Джулия успокоилась. Ей сейчас очень хотелось побыть одной.) — Домой… ко мне, — пояснил Габриель.

— Я думала, что нажала на все твои кнопки.

— Так оно и есть. На все. Но сейчас уже шесть часов, а ты, того и гляди, упадешь в голодный обморок. Везти тебя в какой-нибудь ресторан мне не хочется… мало ли что. У тебя дома я просто не смогу приготовить нормальный обед.

— Но ведь ты по-прежнему сердит на меня. Я это вижу по твоим глазам.

— Не удивлюсь, если и ты по-прежнему сердита на меня. Но мы с этим справимся. А сейчас, стоит мне на тебя посмотреть, меня неодолимо тянет целоваться с тобой.

Они спускались по лестнице.

— Домой меня и Пол мог бы проводить.

— Я тебе уже сказал: знать не хочу никакого Пола. Ты моя Беатриче и принадлежишь только мне.

— Габриель, я ничья Беатриче. Тебе пора расстаться с твоим заблуждением.

— Никто из нас не владеет исключительным правом на заблуждения, — сказал Габриель, сжимая ей руку. — Будем надеяться, нам хватит времени, чтобы понять, кто же мы на самом деле, и решить, та ли это реальность, в которой мы оба можем жить. — (Джулия молчала.) — Стычек, что между нами были, мне хватит на всю жизнь. И сегодня вечером я хочу положить им конец. У нас с тобой будет разговор, который должен был бы произойти еще десять дней назад. А до этого разговора я не выпущу тебя из поля зрения. Конец дискуссии.

• Предыдущая
• 66/144
• Следующая