С.Е.К.Р.Е.Т. - Аделайн Л. Мари - Страница 33

• Предыдущая
• 33/43
• Следующая

— Простите за спешку, но мне захотелось сорвать с вас платье, еще когда вы стояли на сцене. Так что я терпел довольно долго, вы не находите?

— Рада, что вы сдержались, — ответила я.

У меня были вопросы, и я набралась храбрости их задать.

— Скажите, вы уже делали это? Я имею в виду С.Е.К.Р.Е.Т. Вы же, как бы это сказать, из числа избранных. Неужели вы не можете реализовать ваши сексуальные фантазии иначе?

— Вы удивитесь, Кэсси. Впрочем, мне не велено особо откровенничать. Матильда предупредила, что вы любопытны. Я могу задать вам тот же вопрос. Зачем такой соблазнительной женщине, как вы, понадобился С.Е.К.Р.Е.Т.?

— Вы тоже удивились бы, — ответила я, садясь и собирая одежду.

Меня обидело и немного рассердило то, что Матильда обо мне распространяется.

— Все получилось, как вы ожидали? — спросил Пьер.

— С.Е.К.Р.Е.Т. меня многому научил. — Я натянула платье и застегнула молнию на спине.

— Например?

— Например, тому, что один мужчина не в состоянии исполнить всежелания женщины.

Откуда это безразличие?

— Вот тут вы можете ошибаться, — возразил Пьер, надевая трусы, а потом брюки.

— Неужели?

Он потянулся через сиденье, обхватил меня за талию и потянул к себе, так что я оказалась перед ним на коленях. Его глаза встретились с моими. Он склонился к моей шее и жарко поцеловал изгиб. В эту секунду лимузин подъехал к «Отелю старых дев» и остановился. Пьер полез в карман своего смокинга и извлек оттуда золотую подвеску. Мою подвеску.

— Стойте, дайте мне посмотреть. Римская шестерка, на обороте — «Уверенность».Ну что ж, это очень... веско.— Он усмехнулся своему каламбуру, и я потянулась за подвеской, но Пьер отвел руку. — Не так быстро. — Его зеленые глаза полыхнули огнем. — Я хочу вам кое-что сказать, Кэсси. Когда вы закончите... то, чем сейчас занимаетесь, я вас разыщу. А когда найду, покажу вам, что один мужчина все-таки может исполнить все ваши желания.

Не понимая, чего во мне больше — восторга или усталости, я унесла его прощальный поцелуй вместе с туфлями, которые держала в руках, к себе наверх, мимо двери Анны; свет у нее горел.

Через четыре дня после бала мое восторженное настроение сменилось унынием. Прокручивая в памяти события в лимузине, я крепко сжимала ноги, чтобы унять томление. А после печалилась, так как любая фантазия имеет оборотную сторону: какой бы реальной она ни казалась и как бы фантастично ни воплощалась, она остается химерой.

Правда, мне все равно было трудно удержаться от искушения полистать страницы светской хроники в «Таймс-пикайун». Это издание обожало балы и прочие эффектные события. Я там была — на задворках, естественно, так как в центре внимания находился Пьер Кастиль. Меня называли Золушкой-соблазни-тельницей, которая ухитрилась пленить Первого Холостяка Байю. Это явилось темой для бесконечных насмешек даже со стороны Делл, которую я, похоже, бесила больше Трачины.

— Эй, Золушка-соблазнительница, — глумилась Делл, — не соблаговолишь ли приглядеть за десятым столиком? Сделай мне одолжение. Принц хочет прокатить меня вечером в большой тыкве. Прямо сюда и заявится, на Френчмен-стрит. Можно у тебя туфельки одолжить?

Зато Трачина была подавлена. Она замкнулась в себе, хотя я подозревала, что она, как змея, свернулась в кольцо и копит яд в ожидании подходящего случая, чтобы ужалить.

Понятно, что меня одолевали мысли о Пьере. Когда мы с Матильдой встретились для «разбора полетов», я первым делом спросила: увижу ли его снова? Справлялся ли он обо мне? Но она еще и рта не успела открыть, а я уже поняла, что она будет против новых встреч из опасения, что это может снова что-то воспламенить. Теперь мы обе знали, что мое тело может тянуться к неподходящим мужчинам.

— Дело не в том, что он плохой человек, Кэсси, — ответила она. — Он щедр и умен. Но и опасен для любой женщины, вообразившей, будто он способен на большую близость, чем на самом деле.

— Но если Пьер так опасен, зачем было его привлекать?

— Да затем, что он превосходно подходил для воплощения именно этойфантазии. Я пришла в восторг, когда он, увидев вас в «Гало», позвонил мне и сказал, что согласен. Мы пытались заполучить его много лет. И я знала, что вы не будете разочарованы. Согласитесь, что все сбылось?

— Да, так и было. Но...

— Никаких «но».

Я кивнула, еле сдерживая слезы. Было бы о чем горевать. Подумаешь, великое дело — всего лишь секс. Замечательный, но не более того.Но слезы все равно потекли.

— Наверное, я для этого не гожусь, — всхлипнула я.

Я обвела взглядом бар: не заметил ли кто из мужчин, но те жевали сэндвичи и смотрели телевизионный матч. Все в порядке.

— Ерунда, — возразила Матильда, протягивая мне платок. — Ваши чувства понятны, в них нет ничего особенного. Пьер — крутой мужчина. Любая поплывет. Откровенно говоря, в глубине души мне даже хотелось, чтобы он отказался, потому что я знала, что он вас чем-нибудь, да зацепит. Но я, Кэсси, не устаю повторять: это фантазия, и мужчины, которые ее воплощают, далеко не всегда хороши как спутники жизни. Ловите момент, наслаждайтесь им, но не держитесь за него.

Я кивнула и высморкалась.

Через несколько недель зима вдруг сковала город необычной стужей. Я вышла на мороз и плотно притворила дверь «Отеля старых дев», собираясь сделать пробежку перед работой и не уставая дивиться тому, что в Новом Орлеане вообще бывает зима. И вовсе не мягкая в этом году. Холод пробирал до костей, так что отчаянно хотелось залезть в горячую ванну и отмокать там часами. На мне были шапка, перчатки и термобелье, но я согрелась, лишь пробежав несколько кварталов.

Я пронеслась по Мандевилль-стрит до Декатур-стрит и свернула направо, к Французскому рынку, чтобы не оказаться на побережье и не думать о Пьере, который владел там едва ли не всем. Как он поступит с этими пустырями? Застроит жилыми домами? Торговыми центрами? Очередными казино? Уилл уже ворчал, что Мариньи превращается в «пристанище хипстеров». Он говорил, что на Френчмен-стрит слишком много туристов — не подлинных ценителей музыки и хорошей кухни, а праздных бездельников с питьем навынос, которые шляются по открытым рынкам и торгуются из-за кустарной мишуры.

Я миновала длинную очередь в кафе «Дю монд». И хотя его посещали преимущественно туристы, а большинство горожан его избегали, я любила завершать пробежку тамошним кофе. Ах да, еще бенье. Уилл не понимал, зачем бежать сорок минут, чтобы взять и умять гору жира и сахара. Боже, я разрывалась между Уиллом и Пьером, и в голове у меня непрерывно звучали мужские голоса. Надо от них избавляться.

Вернувшись домой, я с тревогой увидела, что входная дверь открыта, и удивилась еще больше, застав в вестибюле «Отеля старых дев» Анну, которая рылась в большой коробке, обернутой простой коричневой бумагой.

— Ох, извините, Кэсси, — зачастила она с видом застуканного на месте воришки. — Я случайно вскрыла вашу посылку. Приняла за свою и расписалась. Старею уже, что поделать. Глаза не те... но пальто чудесное. А туфельки! Никак, уже подарок на Рождество?

Я выхватила у нее коробку и изучила содержимое. Внутри оказалось длинное верблюжье пальто с простым поясом и туфли от «Кристиан Лабутен» с четырехдюймовыми каблуками. Слава богу, Анна открыла коробку, но не тронула карточки, прикрепленной снаружи лентой.

— Да, это подарок, Анна, — сказала я, скрывая раздражение.

Это не было случайностью. Ее все больше интересовали мои похождения. Лимузин всякий раз пробуждал в ней сильнейшее любопытство. Кроме пальто и туфель, в коробке был черный бархатный мешочек, перетянутый шнурком. Мы с Анной заметили его одновременно.

— А там что такое? — спросила она, указывая пальцем.

— Перчатки, — ответила я.

Мне пришлось сочинить ей историю о славном малом, с которым я познакомилась на работе, встретилась пару раз и теперь он меня обхаживал.

• Предыдущая
• 33/43
• Следующая