Утраченный символ - Браун Дэн - Страница 40
- Предыдущая
- 40/114
- Следующая
«Ангел-электрик с телефоном? Энтомолог-херувим с сачком? Интересно, что бы сказал на это Бернини…»
– Поговорим здесь, – буркнул Беллами, проводя Лэнгдона мимо двух пуленепробиваемых витрин, в которых хранились две самые ценные книги библиотеки: рукописная Большая Майнцская Библия, созданная в 1450-х, и американский экземпляр Библии Гутенберга – один из трех имеющихся в мире полных экземпляров, отпечатанных на пергаменте. В полукруглых углублениях под сводчатым потолком красовалась картина из шести фрагментов: «Эволюция книги» Джона Уайта Александра.
Беллами подошел к элегантной двустворчатой двери посреди восточной стены зала. Лэнгдон знал, куда она ведет, но место это явно не годилось для бесед.
«Даже если не считать, что в зале полно табличек с просьбой соблюдать тишину, «безопасным» его не назовешь…»
Расположенный ровно посередине крестообразного здания, главный читальный зал был сердцем библиотеки. В нем не укроешься – все равно что вломиться в церковь и спрятаться на алтаре.
Тем не менее Беллами открыл дверь и нащупал на стене выключатель. Прямо перед ними материализовался, словно из ниоткуда, один из величайших архитектурных шедевров Америки.
Знаменитый читальный зал поражал воображение. Огромный восьмигранник высотой в сто шестьдесят футов был отделан тремя породами мрамора: шоколадным теннессийским, сливочным сиенским и красным алжирским. Поскольку свет падал из восьми углов, теней нигде не было, и казалось, будто зал светится сам по себе.
– Считается, что этот зал – красивейший в Вашингтоне, – сказал Беллами и жестом пригласил Лэнгдона внутрь.
«Пожалуй, во всем мире», – подумал Лэнгдон, перешагивая через порог. Как всегда, его взгляд сначала приковал огромный свод, украшенный изящными резными кессонами. С балюстрады верхнего балкона смотрели вниз шестнадцать бронзовых «портретных» статуй, а под ними вереница великолепных арок образовывала нижний балкон. От массивного абонементного стола тремя концентрическими окружностями расходились ряды полированных деревянных столов.
Лэнгдон перевел взгляд на Беллами – тот подпирал широко распахнутые двери, чтобы они не закрылись.
– Я думал, мы прячемся… – растерянно сказал профессор.
– Если в здание кто-нибудь вломится, я хочу об этом знать, – ответил Беллами.
– Нас же сразу найдут!
– Найдут в любом случае, где ни прячься. Но если заявятся сюда, вы тут же сообразите, почему я выбрал именно этот зал.
Лэнгдон ничего не понял, однако Беллами, судя по всему, не желал объясняться и уже направился к центру зала. Там он выбрал свободный стол, пододвинул к нему два стула, включил лампу и кивнул на профессорский портфель.
– Ну, давайте взглянем.
Чтобы не оцарапать полировку грубым гранитом, Лэнгдон не стал вынимать пирамиду, а водрузил портфель на стол и раскрыл пошире. Уоррен Беллами поправил лампу и внимательно осмотрел пирамиду, затем провел пальцами по таинственной надписи.
– Полагаю, язык вам знаком? – спросил Беллами.
– Конечно, – ответил Лэнгдон, разглядывая шестнадцать символов.
Так называемый Масонский шифр был в ходу у первых членов братства, которые пользовались им для личной переписки. Алфавит вышел из употребления по очень простой причине – его было слишком легко расшифровать. Большинство старшекурсников, посещавших семинары Лэнгдона по символогии, справились бы с этой надписью за пять минут. Сам профессор при наличии ручки и листа бумаги мог раскодировать ее меньше чем за минуту.
Это обстоятельство позволяло Лэнгдону сделать два вывода. Во-первых, он был отнюдь не единственным человеком на свете, способным дешифровать надпись на пирамиде. Во-вторых, Сато почему-то решила, что этот код – дело государственной важности. С тем же успехом она могла заявить, что пусковые коды ядерных ракет раскрываются при помощи игрушечного шифровального кольца из коробки с поп-корном. Лэнгдону не верилось в этот абсурд.
«Надпись на пирамиде указывает, где хранится мудрость веков?!»
– Роберт, – мрачно проговорил Беллами, – Сато объяснила вам, почему за дело взялось ЦРУ?
Лэнгдон покачал головой.
– Она утверждает, что это вопрос национальной безопасности. По-моему, лжет.
– Может быть. – Беллами задумчиво потер шею. Его словно бы терзали какие-то сомнения. – Но меня больше тревожит другое. – Он посмотрел Лэнгдону в глаза. – Директор Сато могла узнать об истинной силе пирамиды.
Глава 47
Кэтрин Соломон обступала абсолютная чернота.
Сойдя со знакомой и безопасной ковровой дорожки, Кэтрин шла вперед наугад, водя перед собой руками и спотыкаясь. Пол был холодный, точно лед на замерзшем озере… враждебная среда, из которой нужно было выбраться – во что бы то ни стало.
Запах спирта исчез, и Кэтрин остановилась. Стоя неподвижно в темноте, она прислушалась, желая, чтобы сердце не билось так громко. Тяжелых шагов за спиной больше не было слышно…
«Я от него сбежала?»
Она закрыла глаза и попыталась сообразить, где находится.
«В каком направлении я двигалась? Где дверь?»
Неизвестно. Выход мог быть где угодно.
Кэтрин слышала, что страх стимулирует мозговую деятельность и обостряет мышление, однако ужас превратил ее разум в бурный водоворот паники и растерянности.
«Даже если я найду дверь, выйти не получится».
Карточка осталась в скинутом халате. Кэтрин могло спасти лишь то, что она теперь как иголка в стоге сена – единственная точка в огромной системе координат размером с футбольное поле. Несмотря на непреодолимое желание бежать куда глаза глядят, умом Кэтрин понимала, что правильнее вообще не двигаться.
«Стой спокойно. Ни звука».
Охранник уже шел ей на помощь, а от преследователя почему-то несло этанолом.
«Я почувствую его приближение».
Мысли Кэтрин вернулись к словам Лэнгдона. «Вашего брата… забрали». Струйка пота стекла по руке к ладони, в которой она стискивала мобильный. Эту угрозу Кэтрин не учла: телефон мог выдать ее местонахождение, а выключить его незаметно было нельзя – если открыть крышку, загорится дисплей.
«Брось телефон… и уйди подальше».
Она снова почувствовала запах спирта. Он усиливался с каждой секундой. Кэтрин заставила себя остаться на месте, затем медленно и осторожно шагнула влево. Увы, легкого шороха одежды оказалось достаточно – преследователь ринулся к ней. В следующий миг он схватил ее за плечо; в нос ударила вонь этанола. Кэтрин вывернулась, и ею овладел холодный ужас. Забыв о логических расчетах, она помчалась вперед, затем резко свернула влево.
Впереди, словно из пустоты, возникла стена.
Кэтрин с разбегу налетела на нее и задохнулась: от удара из легких вышибло весь воздух. По руке и плечу разлилась боль, но каким-то чудом Кэтрин устояла на ногах. Она врезалась в стену не прямо, а под углом, однако приятного все равно было мало. Эхо удара разлетелось по всему отсеку.
«Теперь он знает, где я».
Скорчившись от боли, Кэтрин уставилась в темноту и почувствовала, что Аваддон на нее смотрит.
«Уходи отсюда, живо!»
Все еще пытаясь восстановить дыхание, Кэтрин пошла вдоль стены, как можно тише прикасаясь к стальным кронштейнам.
«Не отходи от стены. Проскользни мимо него, пока он не загнал тебя в угол».
В правой руке Кэтрин сжимала телефон, готовясь при необходимости швырнуть его, как снаряд.
Тут до нее донесся неожиданный звук – отчетливый шорох одежды впереди… рядом со стеной. Она оцепенела и затаила дыхание.
«Когда он успел?!»
На нее пахнуло этанолом.
«Он двигается в мою сторону!»
Кэтрин попятилась, затем тихо повернула и быстро пошла в обратном направлении. Не успела она сделать и двадцати шагов, как случилось невозможное: впереди опять зашуршала одежда! Вновь пахнуло этанолом. Кэтрин остановилась как вкопанная.
«Господи, он повсюду!»
- Предыдущая
- 40/114
- Следующая
