Кардинал в серой шинели - Конторович Александр Сергеевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/57
• Следующая

Безучастно стоявший позади него монах делает шаг вперед и опускает свои четки на плечо Вагерта. Тот резко обмякает в кресле — из него словно бы выпускают воздух.

— Каменное сердце… оно должно послушать того… кто окропит его своей кровью…

— Зачем? — Эрлих невозмутим.

— Оно ждало… так долго…

— Что сделает Каменное сердце?

— Все…

— Чья кровь должна быть пролита на камень?

— Сильный и храбрый воин… он должен отдать свою кровь сам.

— Для чего твои воины боролись друг с другом?

— Чтобы выявить… сильнейшего.

— Ты сказал — Каменное сердце сделает все. Что именно оно сделает?

— Можно обрушить стены… все, кроме стен башни. Можно открыть ворота… Но человек, отдавший ему приказ, навеки станет рабом этих стен… Не каждый воин это сможет, вот поэтому и я… я должен был проследить за тем, чтобы он не…

— Не струсил?

— Да…

— Можно ли убить Каменное сердце?

— Этот камень невозможно разбить. Его нельзя унести с этого места. Ничто не может причинить ему вред.

— Как вышло, что ты все это знаешь?

— Башня… ее строили очень давно. Наши… колдуны помогали… мы строили…

— Откуда взялось Каменное сердце?

— Оно было здесь всегда… это сила гор…

Колдун вдруг роняет голову, и из уголков рта появляются струйки крови. Тело его выгибается в судороге. Ноги выбивают по полу какую-то чечетку. Слышно, как трещат веревки.

Вскакиваю с места.

— Он же сдохнет!

— Да. Вагерт пытался себя убить уже давно, не менее часа он предпринимал для этого всевозможные попытки. Мы держали его так долго, как смогли. Но на нем лежит заклятие «печати молчания», он не может никому рассказывать то, что ты сейчас слышал. Так что смерть его теперь неизбежна, — разводит руками Эрлих.

— И снять это заклятие?

— Как можно снять то, во что человек верит всем сердцем? Пусть и таким черным, как у него?

Возразить мне нечего.

— Скажите, ваше преосвященство, правильно ли я понял, что колдун умер не от заклятия, а от самовнушения?

Эрлих задумывается.

— Как тебе сказать… глупо было бы отрицать тот факт, что магия и колдовство существуют, это так. Но безграничная вера в их всесильность тоже немало помогает колдунам. На самом деле, все не так уж и плохо. На некоторых, например, все это не действует.

— Вы не меня ли имеете в виду? Так тут Рунный клинок работает.

— Не только. Ни одного Серого не сумели как-то победить при помощи колдовства. Даже и в тех случаях, когда клинка при нем не было! А значит, есть и другие такие же люди! Вот на нас с епископом магия горца не подействовала, хотя он и очень старался. Брат Джайл тоже не только не поддался ему, но и в нужный момент сумел нейтрализовать попытки колдуна освободиться. А ведь он — обычный монах! Вера, сын мой, вот что делает человека сильным.

Он на секунду замолкает.

— И пусть не покажутся тебе ересью мои слова, но скажу! Вера в Господа — сильное оружие, это всем известно. Но и просто вера во что-то возвышенное и чистое, даже сильная любовь — и она тоже творит чудеса! Мы знаем о случаях, когда колдуны ничего не могли сделать с людьми, которые сильно любили друг друга. И не сказать, чтобы это были какие-то выдающиеся своей чистотой и святостью люди — обычные влюбленные. Наш страх, наше преклонение перед темной стороной жизни — вот что делает колдунов всесильными!

— А как же тогда быть с этим камнем? Он действительно что-то может?

Прокашлявшись, подает голос епископ Гройнен:

— Сын мой, ты же помнишь то, что я тебе рассказывал про эту башню? Не горцы ее построили, хотя, возможно, они и принимали в этом какое-то участие. В нашей истории много темных пятен и необъяснимых происшествий, увы… Не всему мы знаем объяснение. Но башня… она действительно хранит какую-то мрачную тайну. Скоро уже сюда прибудут записки, которые я тебе обещал прислать.

Епископ замолкает, видно, что ему трудно говорить. Эрлих подает ему чашу с водой.

Чуть скрипнула дверь.

Мирна!

Господи, а она-то здесь зачем?

Не обращая внимания на мой изумленный вид и на обвисшего в кресле колдуна, она огибает стол и подходит к старому епископу. Берет его правую руку и прижимает ее к своей щеке.

Несколько потрясенные этим, мы все молчим.

Сероглазка укоризненно покачивает головой и, не сказав ни слова, проводит рукою по плечу Гройнена.

Казалось, в комнате вдруг распахнули окно!

Повеяло свежестью!

Совершенно явственно, будто бы на улице только что прошла гроза.

Глаза епископа удивленно расширяются — он тоже что-то такое почувствовал. И надо думать, его ощущения были гораздо более сильными.

— Спасибо, дочь моя! Ты удивительно вовремя! Но… как ты узнала?

— У нас тоже есть свои… способы, ваше преосвященство, — уклончиво отвечает моя ненаглядная. — Вы не мальчик и не восторженный юноша, вам следует быть осмотрительнее! Нельзя так… поберегите себя. Для нас… если уж про себя не думаете.

Она снова гладит старика по плечам и, вежливо поклонившись, покидает комнату.

— Век живи — век учись! — потрясенно произносит тот, глядя ей вослед. — Надо же… Столько лет прожил, а вот с таким… первый раз встречаюсь!

Вот ведь старый плагиатор! Это же мои слова! Я ему это говорил!

— Возможно, ваше преосвященство, — не упускаю случая подпустить здесь свою шпильку, — вам, в смысле — Церкви, не следовало бы так рьяно отвергать целителей? Я ни в коей мере не претендую на всезнание, но… вы и сами все видели, ведь так?

Уже выходя во двор, спрашиваю Эрлиха:

— А как так вышло, что епископ назвал колдуна по имени?

— Так мы уже успели допросить второго пленника, — пожимает плечами тот.

— И что же он сказал интересного?

— Колдун вывел их на верхушку башни и приказал разломать стенку. А потом неожиданно показал на него и крикнул двоим другим: «Убейте его!» Оттого-то пленник и не питал к нему никакого почтения и не стал ничего от нас скрывать. Он и сам был настроен свернуть ему шею, так что если бы Вагерт не парализовал его каким-то образом, то ему могло здорово прилететь…

— Понятно. Стало быть, на горца его колдовство подействовало… Да, надо будет раздать оставшиеся кольца… пусть работают.

А на следующий день меня огорошили сообщением, что к венчанию уже все готово! Монашки увели от меня Мирну, заявив, что теперь я увижу ее только в церкви. Неделю ее будут держать где-то в другом месте. Мол, так положено.

Нечего и говорить, что эти дни тянулись для меня медленно! Стараясь убить время, я мотался по всему замку, проверяя его готовность к отражению неожиданной атаки. Стараниями барона, который тоже спал теперь только урывками, к нам подошло еще около сотни солдат. Немалую роль в том, что к нам стали приходить люди, сыграли и рассказы капитанских пехотинцев. Свое обещание их отблагодарить я исполнил, благо денег хватало. И результат сказался очень быстро — из близлежащих деревень к нам потянулись отставные солдаты, которые там проживали. Мужики это были крепкие, меч держать умели, и за плечами у них имелось не по одному году службы. Так что призывы барона упали на подготовленную почву. Глядя на тренирующихся около замка пехотинцев, я потихоньку начинал проникаться уверенностью в том, что теперь мы можем обломать рога очередному нахалу уже гораздо более качественно, нежели раньше.

Хотя, откровенно говоря, было понятно, что выстоять против объединенных (не дай бог!) сил горцев и Молчащих… шансов, мягко говоря, нет. Набег на замок мы отобьем, тут сомнений не было никаких. Но вот отстоять города… это вряд ли. Такие укрепления, как в замке, там отсутствовали, и оборонять их было бы затруднительно. Да чего там — совсем нереально! Войн в данной местности не было уже более ста лет, никто не нападал на местных жителей, вот и стены городские… куда-то делись. А может быть, их и вовсе не строили. Мелкие дворянские усобицы, которые случались в стране время от времени, города и деревни не затрагивали. Все понимали, что такие места лучше захватывать целыми, нежели выжигать дотла. Нет, такая практика здесь тоже имела место быть. И выжигали, и разоряли — все было. Но стараниями отцов Церкви такие действия против невоюющего населения постепенно стали признавать… излишними, что ли… Во всяком случае, свое рвение на этой почве воюющее дворянство несколько поумерило. Что не замедлило сказаться на росте городов! Что до деревень, так там особых изменений, на мой взгляд, конечно, не произошло. А вот города подросли изрядно! Стоило только посидеть денек за перелистыванием отчетов замкового управляющего, как это стало совершенно очевидно. Да, есть над чем подумать… Потом, когда весь этот бардак закончится.

• Предыдущая
• 27/57
• Следующая