Выбери любимый жанр

Ричард де Амальфи - Орловский Гай Юлий - Страница 9


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

9

– Нет, – ответил я, – хробойл – наша добыча.

– Но ваша земля осталась за холмом!

Я выдвинул нижнюю челюсть, подражая Ланселоту, и сообщил все еще вежливо и внятно, что должно звучать особенно оскорбительно для тех, кто понимает:

– Однако воздушное пространство общее. Кроме того, этот хробойл рассматривал именно наш замок.

За его спиной задвигались всадники, трое наклонили в нашу сторону пики, остальные взялись за рукояти мечей и топоров. Жерар де Брюс сказал громче, лицо перекосилось гневом, ноздри раздулись и задергались:

– Но это наша земля!.. И все, что попадает на эту землю, принадлежит моему господину.

За его спиной кроме двух всадников, что прискакали первыми, появлялись еще и еще люди, а стук копыт доносился снова и снова. Они выстроились в линию, восьмеро, все в одинаковых доспехах, все с мечами, боевыми топорами на длинных рукоятях, копьями, а за спинами этой восьмерки нестройной толпой встали еще человек семь-восемь.

Жерар де Брюс оскалил зубы в недоброй усмешке. Я тоже выпрямился, опустил ладонь на рукоять меча. Рядом со мной с облегчением вздохнули и вытащили до половины мечи из ножен Гунтер и Зигфрид.

– Я – Ричард Длинные Руки, – сказал я громко. – Новый владелец замка Амальфи. Прежнего хозяина отправил в ад вот этим мечом. Дева Мария видит, я желаю жить в мире со всеми соседями, но если кто-то полагает, что его башка тверже, чем была у Галантлара… что ж, могу, как поймут даже лесные жабы под этими деревьями, могу жить не только в мире.

Зигфрид и Гунтер встали справа и слева, Зигфрид не слишком близко, чтобы не мешать мне с броском молота. За спинами негромко переговариваются Ульман и Тюрингем, а Хрурт и Рассело молча выдвинулись на края поляны и положили руки на рукояти мечей.

Лицо Жерара дрогнуло. Когда я сообщил, что хробойл рассматривал наш замок, он счел меня за одного из людей хозяина, владелец сказал бы «мой замок». Я выпрямился и уже до хруста выдвинул нижнюю челюсть, постарался смотреть надменно и непреклонно. Даже сдвинул брови и попробовал засопеть, как бык перед дракой. Еще бы ногой копнуть землю, да не достану с коня.

– Это неправильно, – ответил он все тем же голосом, но не повысил, что само по себе неплохой знак. – Есть законы!.. Ладно, я так и сообщу хозяину. А вам, сэр Ричард, придется ответить на рыцарском суде за нарушение имущественных и земельных прав.

Всадники расступились, он дернул повод и, еще больше выпрямив спину, пустил коня обратно в чащу. Зигфрид и Гунтер не промолвили ни слова, а за спиной послышался могучий выдох, явно Ульман. Похоже, здоровяк, несмотря на его рост и силу, не очень любит драться, прямо толстовец, а то и гандиец.

– Обалдеть, – сказал я. – Неужели здесь правовое пространство? Рыцарский суд?

Гунтер с облегчением проводил взглядом людей барона, тоже не большой любитель драться, хотя драк не избегает, покачал головой:

– Ну, как сказать… Рыцарский суд тоже разный. Но лучше уж такой, чем никакого.

– Согласен, – сказал я и оглянулся на Ульмана и Тюрингема. – Птицу не помните!

Ульман вскрикнул:

– Ваша милость! Она еще живая!

Я повернул коня и оказался с ним рядом. Птица бессильно обвисает в его огромных лапищах, Тюрингем бережно поддерживает длинное крыло с прозрачной пленкой. Птица не двигается, я решил, что парни ошиблись, но огромные круглые глаза смотрят неотрывно, немигающе, в то время как у птицы уже закрылись бы кожистой пленкой.

– Суньте в мешок, – распорядился я, вздрогнув. – Или хотя бы голову.

– Как скажете, ваша милость, – ответил Ульман. – Жаль, крылья попортятся…

– Тогда залепи глаза, – велел я. – Смолой.

Гунтер посмотрел очень внимательно.

– И вы слышали, ваша милость, что колдуны могут смотреть через глаза птиц и зверей? Не хотелось бы самим внести шпиона в нашу крепость.

Деревья двигались навстречу неторопливо, расступались нехотя, тропинка петляла без спешки. Гунтер пустил коня рядом с моим.

– От рыцарского суда ничего хорошего не ждите, ваша милость. Здесь все сеньоры друг друга знают… и хотя не любят друг друга, но они – свои, местные, а вы совсем чужак.

– Засудят? – полюбопытствовал я.

– Наверняка, – согласился он. – Но вызов на суд – все-таки не самое худшее, ваша милость.

– Почему?

– Рыцари – не волшебники, враз не слетятся. Все сидят в своих замках, каждый чем-то занят, кто-то в отъезде… Много времени пройдет, а за это время, авось, что-то изменится.

Я посмотрел на него с подозрением:

– Ты из какой страны?

Он взглянул с недоумением:

– Не понял, ваша милость… Я из королевства Каледония. Есть такое…

– Да не королевства, – отмахнулся я. – Ах да, здесь еще не знают, что такое нации… Или уже забыли. Ладно, просто почудилось из-за одного словечка. Хорошо, если это еще нескоро, успеем пожить.

Мне показалось, что мы слишком уж забираем в сторону, едем совсем не той дорогой, к тому же очень долгой, хотя вроде бы понятно: ломились к месту падения птицы напрямик, а сейчас выбираем дорогу, но что-то слишком уж долго…

Лес отступил, кони достаточно бодро прут по зеленой равнине, копыта выбрасывают огромные ломти чернозема с кусками травы. После проливных дождей здесь долгое время вообще было болото, сейчас бурно растет сочная трава с толстыми мясистыми стеблями. Кони, правда, есть ее отказываются.

Я раскрыл было рот, чтобы спросить Гунтера, но деревья впереди расступились, распахнулся зеленый простор под синим небом. Впереди зеленое поле, небо начинает темнеть, с востока надвигается огромная грозовая туча. На землю пали недобрые отсветы, а на этом грозовом небе вдали темнеет замок. Невысокий, построенный я бы сказал, хаотично, бессистемно.

Замок, стыдно сказать, целиком из дерева, словно боярская усадьба на Киевщине, обычный четырехугольный донжон, десяток пристроек, небольшая казарма, и все это убожество обнесено достаточно высоким забором, тоже деревянным, как будто хозяин опасается только медведей да гоблинов.

В десятке шагов, разделяя наши владения, если я правильно понял, мелкая речушка, играет красной от предгрозового солнца водой на высоких камнях.

Гунтер простер руку:

– Взгляните, ваша милость, на владения бароне де Пусе. А вон сам замок. Это ваш самый слабый противник.

– Ну почему же обязательно противник, – пробормотал я. – Предпочитаю со всеми жить в мире и сосуществовании. Даже, если у нас разная идеология, сможем ужиться. Уживались же штатовцы с Вьетконгом, талибаном и коммунистическим Китаем? Думаю, со сбитой птицей как-то уладим.

– Не все в мире делается, – ответил он со вздохом, – по нашим желаниям.

Лицо его на миг потемнело, я успел подумать, какие же у Гунтера заветные желания, поинтересовался:

– Но если здесь такие волки, что пальца в рот не клади, то почему сильные соседи еще не сожрали?

– Барон де Пусе, – объяснил он, – пророс, как гриб-мухомор, родней от этих земель и до… Господь знает, до каких. Вот они как раз и могут доставить неприятности обидевшим их родича. Второе, как ни странно, лояльность народца к хозяину. Барон почти не вмешивается в жизнь деревень. Живут, как хотят, подати платят крохотные, но деревень у него до черта… простите, ваша милость!.. земли хорошие, так что на сытную жизнь хватает. Потому крестьяне не хотят, чтобы все перешло к более сильному соседу, что выжмет соки. А это значит, любой, кто вторгнется, будет под присмотром множества глаз. О нем будут доносить барону де Пусе. Он будет знать, сколько у нас человек, сколько лучников, арбалетчиков, рыцарей, кто силен, кто храбр, а кто труслив, кто хромает, а кто мучается коликами. Нападающим придется везти все с собой, ибо в землях де Пусе не отыщут ни хлеба, ни сена, а по ночам будут недосчитываться часовых и тех, кто по нужде отлучился дальше, чем светит костер…

– Ого, – сказал я уважительно, – Вот это и есть истинный патриотизм. А то у нас мастера только языками болтать.

Мы тронули коней, замок поплыл мимо, Ульман понесся вперед, кони медленно забирали влево, замок ушел за спину и начал отдаляться.

9
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело