Автографы на картах - Попов Сергей Александрович "skein" - Страница 11

• Предыдущая
• 11/52
• Следующая

Ф. П. Литке в 1821 году, направляясь в свое первое плавание к берегам Новой Земли, по карте Голенищева-Кутузова плотно посадил бриг «Новая Земля» на банку в северной части Белого моря. Только чудом удалось спасти судно. Этим плаванием началось систематическое гидрографическое исследование наших самых западных на Севере морей: «За четыре года были выполнены следующие работы: произведена опись около 370 миль Мурманского побережья, 650 миль Новоземельского, 60 миль островов Вайгач и Колгуев и составлено 18 генеральных, путевых и частных карт… За время с 1821 по 1824 г. склонение компаса было определено в 46 пунктах, на основании которых уже можно было иметь достаточно полное представление вообще о магнитном склонении в Баренцевом море. Открыто постоянное течение, идущее на север вдоль западного берега Новой Земли, впоследствии названное именем Литке, и обнаружены непостоянные по силе и направлению течения вдоль Мурманского побережья»[44].

Литке помимо своей экспедиции руководил всеми исследователями, работавшими в это время па Севере. «Федор Петрович Литке», — пишет историк А. И. Алексеев, — был разносторонне одаренным человеком, но главным своим научным занятием он всегда считал гидрографию. Литке справедливо называют продолжателем дела Ф. И. Соймонова, А. И. Нагаева, Г. А. Сарычева, хотя он и не занимал (так же как и Соймонов) официальных высоких постов на гидрографической службе»[45]. Правда, когда ставился вопрос о возрождении звания генерал-гидрографа, которое после смерти Сарычева никто не носил, его собирались присвоить Литке. Но хлопотные обязанности президента Российской Академии помешали Федору Петровичу принять его.

В 1821 году начала действовать и Печорская экспедиция, которой руководил опытный штурман 12 класса Иван Никифорович Иванов. Помогали ему только что окончившие Штурманское училище штурманские ученики Петр Кузьмич Пахтусов и Николай Маркович Рагозин. Два года весьма ограниченными средствами вели они гидрографические исследования на своенравной Печоре и к востоку от нее. Ф. П. Литке, которому в 1824 году подчинили экспедицию, отмечал И. Н. Иванова и его помощников в донесении Адмиралтейскому департаменту: «Описывая в открытых карбасах берег океана и острова, в нарочитом расстояний от материка лежащие, подвергали они неоднократно жизнь свою очевидной опасности, не говоря уже о всякого рода трудностях и недостатках во всем, а наконец, и в самой пище, которые они с самого начала до самого конца экспедиции переносить долженствовали»[46].

На следующий год экспедицию разделили на два отряда: западный под руководством уже упоминавшегося спутника Анжу И. А. Бережных (в него вошел и Пахтусов) и восточный. Если первый закончил работу зимней описью Чешской губы в 1826 году, то второй продолжал съемки до глубокой осени 1828 года, дважды перезимовав в Обдорске. Здесь в полуразвалившейся хижине — под полом ее хлюпала вода, а окна были затянуты налимьей шкурой — Иванов составлял свои карты побережья Карской губы и полуострова Ямал. Главные же лишения гидрографы испытывали во время съемок: тонули, замерзали, голодали, падали от усталости… И все для того, чтобы потомки могли отметить: «Карта Иванова являлась наиболее точной для своего времени»[47]. Другой награды гидрографы не ждали.

Особо подвижнической была деятельность на Европейском Севере Михаила Францевича Рейнеке. Перед ним открывалось блестящее будущее как в Адмиралтействе, так и в дальних вояжах. Но он, двадцатилетним мичманом попав в Архангельск, привязался к суровому краю.

Обеспокоенное неоднократными авариями кораблей в результате неточности карты Голенищева-Кутузова, архангельское морское начальство посылает для промеров северной части Белого моря в 1816 году капитан-лейтенанта Сорохтина на шлюпе «Прам», в 1822 — капитан-лейтенанта Е. А. Длотовского и в 1823–1824 годах капитан-лейтенанта П. Б. Домогацкого на бриге «Кетти». В 1825-м на этом же судне отправилась руководимая Ф. П. Литке экспедиция участника первой русской Антарктической экспедиции лейтенанта Д. А. Демидова. Ему сопутствовали лейтенант М. Ф. Рейнеке, мичманы А. А. Шатилов и Ф. А. Бубнов. Однако ввиду неблагоприятной погоды и эта экспедиция не смогла до конца выяснить сложный подводный рельеф этого района.

В 1826 году по предложению Литке М. Ф. Рейнеке назначается начальником Кольской экспедиции, которой предстояло продолжить начатые Федором Петровичем гидрографические исследования на Мурмане. Много лет спустя Рейнеке признается Литке: «Вы виновник гидрографической моей жизни, Вы были и руководителем моим в ней. Без Вас не смог бы я исполнить того, что сделал и что снисходительные судьи признают достойным внимания…»[48].

«Кольская экспедиция, — пишет много занимавшийся ее историей В. М. Пасецкий, — произвела детальную опись Кольского залива, о. Кильдина и Мурманского берега вплоть до границ с Норвегией. Работы опирались на 13 астрономических пунктов… Одновременно с картами была составлена лоция. Кольская экспедиция была важной вехой в гидрографическом обследовании северных берегов России»[49].

В марте 1827 года Рейнеке возглавляет Беломорскую экспедицию. Ей предстояло уточнить и дополнить только что напечатанный и уже устаревший «Атлас Белого моря с прилегающими заливами Онежским и Кандалакским…» Голенищева-Кутузова. Кандидатуру Рейнеке предложил «первый плаватель круг света» И. Ф. Крузенштерн. Большое участие в снаряжении экспедиции и успешном ее завершении приняли генерал-гидрограф Г. А. Сарычев и его помощник Ф. Ф. Шуберт.

В. М. Пасецкий в историческом очерке «Три Крузенштерна» много говорит о несправедливых гонениях на Крузенштерна со стороны Г. А. Сарычева, который якобы «довольно изобретательно устранял со своего пути восходящие звезды русской морской науки»[50]. Оставим на совести историка намек на то, что Ю. Ф. Лисянский и В. М. Головнин были отстранены от флотских дел «благодаря» Сарычеву. Вряд ли это так. Но неприязнь между Крузенштерном и Сарычевым действительно существовала. И кто в этом больше повинен, даже трудно сказать. Ну не любили люди друг друга. Однако, как свидетельствуют архивные документы, по основным вопросам морских исследований, в том числе и на Севере, сотрудничали тесно.

Тем более спорен вывод о том, что упраздненный в 1827 году Адмиралтейский департамент был «заменен более громоздким и обширным бюрократическим аппаратом, который похоронил многие важные проекты полярных исследований»[51]. Именно в результате образования в составе Главного морского штаба Управления генерал-гидрографа, то есть официального создания русской гидрографической службы, стали возможны многие гидрографические экспедиции. Последовавший же в середине XIX века спад интереса к освоению Северного морского пути вызван был более глубокими причинами, и в первую очередь серьезным кризисом производительных сил и производственных отношений в дореформенной, крепостнической России.

Однако вернемся к Беломорской экспедиции. Пять лет бриг «Лапоминка» грузоподъемностью 200 тонн и шхуны № 1 и № 2 по 45 тонн бороздили беломорские просторы, исследуя их как «береговою мерою», так и судовыми и шлюпочными промерами. Комплектование нижних чинов производилось по большей части из архангельских ластовых экипажей, где служили не годные к строевой службе больные и старые матросы, ко всему нередко до этого не видавшие моря. Офицерского состава постоянно не хватало. К тому же его текучесть была высокой — за время экспедиции в ней поработали 27 офицеров на тринадцати штатных должностях. Помимо Рейнеке лишь Иосиф Петрович Милюков да штурманы Иван Елисеевич Вепрев и Александр Петрович Селиверстов участвовали во всех плаваниях. Командиры шхун лейтенанты Николай Федорович Ломен и Андрей Логгинович Юнкер, которыми Рейнеке остался очень доволен в первую навигацию, на следующий год были отозваны в действующую Средиземноморскую эскадру. Их место заняли лейтенанты Василий Степанович Нелидов и Василий Андреевич Кротов.

• Предыдущая
• 11/52
• Следующая