Венец проигравшего - Коваль Ярослав - Страница 60

Закралась мысль, что супруга тоже за порог бракосочетания не заглядывает и мыслит сейчас вровень с малышкой-Дашей, мол, главное сыграть положенную церемонию с подходящим человеком, а дальше трава не расти. Дальше жизнь останавливается. Желание проверить, действительно ли у моей благоверной при слове «свадьба по всем правилам» отключается мозг, сдалось перед опасением с ней рассориться или, что хуже, внезапным озарением ввергнуть её в ужас и депрессию. Поэтому я предпочёл молчать и хмуриться. И держать свои страхи при себе.

Пока возводились шатры, готовились сложные блюда, требующие многодневных усилий, мы с Аштией, Тархебом и Ихнефом, начальником моей службы безопасности, объезжали остатки внешних крепостных укреплений. Да, кое-где порушено, и даже сильно, но всё можно будет восстановить, а кое-где и перестроить. Скалы тут располагаются удачно, есть хороший задел. Понятное дело, Ровну никто не строил с таким расчётом, чтоб отражать серьёзные удары с севера и оказывать сопротивление большим массам войск.

— Это же очень хорошая местность, — похвалила Аштия. — Здесь можно будет взбодрить целый укрепрайон. Посмотри на эти холмы. И вон тот лес. Мне сказали, он весь изрезан старыми оврагами. Они местами заплыли, а местами ведут ручейки, и корни деревьев их хорошо закрепили. Словом, лучше и не бывает, если делать полосу обеспечения.

— Тот лесок уже хорошо прорежен. Дебри оставлены лишь над оврагами и близ них. Получается, он слишком чистенький и причёсанный. Грибы собирать хорошо, а полоса обеспечения выйдет куцая.

— Это как посмотреть. Вспомни их атакующие заклинания. Их табу насчёт растений на корню. Думаю, даже самый причёсанный лесок можно начинить укрытиями и использовать как прикрытие для серьёзных укреплений. Ты ведь помнишь, с кем мы теперь имеем дело.

— Да. Помню. Тут предстоит много работы. И вот ещё что — не кажется ли тебе, что тянуть стены прямо тут, практически у них на глазах — опасно? Прямо-таки неразумно.

— Пожалуй, — согласился Тархеб. — Во-первых, бог их знает, как они это воспримут. Могут даже счесть нарушением договора. А во-вторых, нечего им знать, где именно мы укрепляемся. Пусть в случае чего это станет для них сюрпризом.

— Вот с этим я полностью согласна. Но и тут стоит кое-что построить, посмотри же, Серге! По многим причинам. В первую очередь, чтоб показать — нас теперь уже будет намного труднее захватить врасплох.

— Кое-что определённо стоит возвести. Стены для них — натуральный жупел. А если их ещё рощицами прикрыть… — Я помолчал. — Как думаешь, до второй войны действительно дойдёт?

— Я не для того нужна, чтоб гадать на кофейной гуще, — ответила моя названая сестра. — Мой долг — сделать всё, чтоб у противника, если он надумает воевать, это желание пропало. Для того и нужны укрепления, возводимые отчасти и напоказ. А все остальные — на случай, если враг всё-таки решится. Ты ведь понимаешь.

— Конечно, понимаю…

— Мне и самой очень хочется, чтоб эти два брака подвели черту под войной. Раз и навсегда… Ради всех нас, и ради твоего спокойствия — отдельно. Даже если за мир придётся платить соседством с чужаками. Кстати — как там организация празднования?

— Идёт полным ходом. Успеем, конечно, как не успеть!..

И, закончив осматривать ровненские холмы и леса, я вернулся в шатёр, который был отведён моей семье. Вмешаться в подготовку, даже просто предложить свою помощь? Нет уж, больше я такой ошибки не совершу. Лучше уж буду отдыхать, отсыпаться и успокаивать Тахима, который определённо не в восторге, что кочевники остаются жить в Империи.

Наши новые соседи оказались избавлены от суеты приготовлений, как и я. Они прибыли в шатровый городок лишь тогда, когда всё было закончено, и главе клана был отправлен вестовой с приглашением. Акыль, прискакавший чуть раньше собратьев, объяснил мне, что обычай требует начать церемонию бракосочетания сразу же, как только жених с семейством сюда доберётся. А что именно нужно сделать в процессе, он объяснит. Да, выдавать дочь замуж обязательно должна мать. Как же без матери-то? Моресна, услышав эту новость, побледнела, как будто ей сообщили об уже назначенной смертной казни.

— Как же так?! — залепетала она, к счастью от растерянности перейдя на мурмийский диалект, которого кочевник не понимал, а я успел худо-бедно выучить за двадцать лет. — Я не могу, нет… Я не могу. Кто я такая?!

— Ты Дашкина мать. Придётся. Родная, ну а что тут такого страшного, объясни?

— Участвовать в церемониях? Я не могу, нет. Ни за что. Я всего лишь женщина.

— Рожать Дашку было сложней и дольше, чем теперь — выдавать её замуж. Про воспитание вообще молчу. Ну же, девочка моя, соберись! Ты же всё можешь.

— Я б лучше ещё пару раз её родила. И воспитала…

— Ну ладно, хватит. Справишься.

— Я там просто умру от ужаса, а тебе меня не жалко, — пробурчала Моресна, смиряясь. — Вдруг что-нибудь пойдёт не так? Вдруг я всё испорчу? Вдруг выставлю нас всех дураками?

Я героически подавил в себе рефлекторно зашевелившийся комментарий: «Жалко у пчёлки» — не поймёт, а если вдруг даже и сообразит, в чём смысл, то лишь обидится. И решительно поставил в споре точку.

— От свадебных хлопот обычно не умирают. Держись самоуверенно и нагло.

— Да, конечно, сестра, ты отлично справишься, — подбадривала её Аштия.

У Аштии получалось немногим лучше. Жена посмотрела на нас с отчаянием, однако спорить дальше не решилась. Всё время, пока мы ждали гостей, пока любовались на проезд пышной колонны конных (а ведь было чем полюбоваться, было!), она нервно притоптывала, стоя на месте, и красоту развернувшегося зрелища совершенно не оценила.

Глава клана великолепно держалась в седле. Мужья окружали её красивым полукругом, без труда держали порядок, с какой бы скоростью ни двигались их кони. Многочисленные сопровождающие, вившиеся вокруг, непринуждённо и как бы между делом демонстрировали потрясающие навыки вольтижировки, и мне оставалось только с завистью любоваться чужим искусством — я до сих пор даже свободно себя чувствовать в седле не научился. А теперь уже, наверное, поздно начинать.

Ветер трепал многочисленные флажки и бунчуки. Да, конечно, как все кочевники моего родного мира, эти тоже привешивали к своим знамёнам конские хвосты, но отнюдь не ограничивались только ими. Венчающие древки великолепные очень сложной формы конструкции из ткани, бумаги, ажурного металла и реек устойчиво колыхались в воздухе и поблёскивали, поворачиваясь разными боками. Что они значили, нам ещё только предстояло узнать. Ещё впечатлили древки с прикреплёнными к ним выточенными из кости плоскими изображениями. А огромная арка из копий, лент, золотой фольги и хвойных веток, которую везли аккуратно свёрнутой, а теперь, соскочив с сёдел, мигом развернули, просто поразила воображение.

Под аркой прошли сперва Мэириман и Мангарева, за нею — мужья, сыновья, в том числе и жених, приближённые и прочие родственники, все с зелёными веточками в волосах. Я сперва зло подумал, что вот, небось целое дерево растрепали на украшения, где же их любовь к природе, а потом разглядел, что это не настоящие веточки, а ювелирные изделия: точёный камень и металл, потемневший от времени. Красота.

Приветствовали друг друга через переводчика, потому что Мэириман произносила фразы на каком-то незнакомом мне языке, с которым наши заклинания-переводчики не имели возможности познакомиться. В растерянности Моресна перешла на имперский аврер, язык богослужений, который сама выучила, когда стала аристократкой, и меня заставила. Так что теперь при ней переводчиком смог поработать я. Достаточно было просто пересказывать общий смысл фраз на расхожем местном языке, а дальше уже начинала действовать лингвистическая магия.

Получилось то, что надо, и с должной торжественностью.

Гости говорили, что вот, мол, прибыл молодой человек, чтобы предложить свою руку юной девушке, чтоб обещать ей свою помощь на пути сквозь жизнь. Что он желает её мудрости и заботы, а взамен обещает все свои умения и поддержку в делах. Получившая наставления Акыля Моресна заверила, что девушке интересно это предложение, и она хочет взглянуть на жениха, побеседовать с ним.