Выше неба - Манфреди Рене - Страница 37
- Предыдущая
- 37/84
- Следующая
У Стюарта были условия. Прежде всего, они не были больше парой. Стюарт позволил Джеку жить у себя после выписки из больницы, просто из милосердия – не более. Джек чуть не умер: пневмония вконец ослабила его. Во время болезни его легкие трижды приходилось подключать к аппарату искусственного дыхания. У Стюарта он останется до тех пор, пока его состояние не стабилизируется. Одним из условий новой жизни вместе было посещение группы поддержки.
– Мне не нужна группа поддержки, – говорил Джек.
– А мне нужна, – отвечал Стюарт.
По правде говоря, Джеку все же нужна была эта группа такое время ему не обойтись без друзей, которые бы о нем позаботились.
Они опоздали на пятнадцать минут и попали в группу умирающих геев и их ноющих партнеров – такими они виделись Джеку. Черт подери, кажется, это будет длиться вечно. Помещение в крыле психиатрического отделения казалось совершенно неподходящим местом, мебель была грязной, а горшки с чахлыми кустами герани вовсе не радовали взгляд. Желтоватая краска на стенах давно выцвела, их покрасили еще в старые добрые времена, когда к душевнобольным относились получше. От обивки и ковров исходил слабый запах табака. Джек надеялся, что здесь можно курить: не потому, что ему хотелось, просто в комнате, полной умирающих людей, можно было отказаться от абсурдной иллюзии здорового образа жизни.
Так как Джек со Стюартом пришли последними, им пришлось сесть на оставшиеся свободные стулья, которые были поставлены так, что сидящие на них оказывалась лицом ко всей группе. Он бы предпочел сидеть лицом к окну, чтобы в глаза светило солнце, а всех, кто его окружал, скрывала тень. Если бы не очевидность того факта, что умереть ему придется в одиночестве, в каком-нибудь убогом месте – любое жилище без египетского постельного белья и плетеных саксонских ковров кажется убогим, не так ли? – Джек отказался бы от выполнения этого условия Стюарта. Он никогда не сможет смириться со своим состоянием, а еще – с этой абсурдной, хныкающей и пускающей сопли коллекцией больных придурков. Он бы, возможно, отговорил Стюарта от посещений группы, ведь ему еще нужно было решить вопрос с Гектором, это было важнее. Но Джек был настолько болен, что не раздумывая согласился на все условия.
Важнейшие три пункта гласили: Джек должен прекратить любые контакты с другими мужчинами; он должен проявлять уважение к дому и, соответственно, убирать за собой; и – третье – посещать собрания группы поддержки. Стюарт сказал, что собрания проводились дважды в неделю. Одно было более официальным, чем второе. Джек выбрал субботу.
Надо бы поговорить со Стюартом, потому что сюда он больше ни за что не придет. Джеку хватило одного взгляда на подруг геев, чтобы понять, как отвратительны были эти сборища. Это были одинокие тридцатилетние женщины, работающие в таких наводящих тоску сферах, как реклама или консультирование по Интернету. Такая дамочка приходит на собрания со своим Лучшим Другом Геем, К Которому Относится Как Сестра. Кругом одни придурки, такие же, как парочка, которая только что вошла: пятидесятилетняя женщина в розовом костюмчике в стиле Шанель и очень привлекательный мужчина, возможно, ее сын. У него было обручальное кольцо, хотя в наше время это практически ничего не значило. Джек сразу же понял, насколько она жесткая женщина, – в ее глазах не было растерянности, когда она искала свободные места в комнате, а стильный костюм и украшения указывали на состоятельность и превосходство. По крайней мере подруги геев одевались не подчеркивая своего социального положения: в длинные просторные юбки и широкие блузки из неотбеленного хлопка. Можно подумать, что все это сборище собралось на загородный пикник. Но эта сучка, мамаша мистера Красавчика, – мысль о том, что она может оказаться его женой, была ужасающей; если это так, Джек разобьет ей нос на автостоянке, – двигалась по комнате и по-хозяйски переставляла стулья. Джек чувствовал на себе взгляд Стюарта, когда разглядывал привлекательного новичка – тот был прекрасно сложен, у него были яркие темные глаза и собранные в «конский хвост» шелковистые волосы. Джек был уверен, они должны пахнуть прекрасно, чем-то вроде сандала. Он постарался справиться с эмоциями и отвел глаза.
– Извините, ребята, я опоздала, – сказала Анна.
Нагло, подумал Джек, взглянув на женщину в розовом костюме. Какое высокомерие! Бриллиантовое кольцо на ее пальце могло бы освещать взлетно-посадочную полосу.
Юная руководительница группы, социальный работник, которая выглядела так, словно только что закончила колледж, призвала всех к порядку. Джек знал, что она желает всем только добра, но наивный взгляд этой провинциальной девочки наводил на мысль о том, что ее губы не прикасались ни к чему крепче, чем вишневый чупа-чупс.
– Сегодня я вижу четыре новых лица. Позвольте мне поприветствовать вас в нашей группе поддержки «Служба настроения», – начала она. – Меня зовут Кристин, и я работаю с пациентами, больными СПИДом, и их семьями уже на протяжении десяти лет.
Джек фыркнул:
– Десять лет? Ты начала еще в средней школе? Кристин проигнорировала его:
– И я хотела бы представить вам нашего второго руководителя, Анну Бринкман, которая тридцать лет работает в области медицины.
– А вот этому я верю, – сказал Джек.
Анна повернулась посмотреть на того, кто это сказал. Мужчина был довольно привлекательным. Его яркие зеленовато-карие глаза лишь слегка потускнели из-за повышенной температуры. Его партнер – по крайней мере Анна решила, что этот сидящий рядом мужчина с ангельским личиком – его партнер, – выглядел печальным и разбитым. Ник рассказывал им с Кристин, что, поскольку вирус довольно часто поражает именно мозг, резкие изменения в настроении или особенностях характера могут быть одними из первых симптомов СПИДа. У этого все в порядке – морщинки вокруг рта и на лбу, выражавшие досаду и ярость, слишком глубоки, чтобы быть свежими.
Он посмотрел на Анну с такой неприкрытой ненавистью, что даже сердце защемило. Затем посмотрел на ее костюм и туфли. Женщина отвернулась. Почему она не оделась по-другому, о чем только думала? Она выглядит, словно бабушка-франкофилка. Она даже надушена «Шанель № 5», Господи сохрани!
– Прежде чем мы начнем, я хотела бы еще кое-что сказать, – произнесла Кристин. – Я планировала устроить танцы в следующую субботу, бальные танцы и свинг. Вечер «Поднимем настроение свингом», который я надеюсь сделать регулярным, будет проходить два раза в месяц. Поэтому приходите, даже если не умеете танцевать свинг или бальные танцы. Особенно если вы не умеете. Думаю, в группе найдутся добровольцы, которые смогут разучить некоторые основные движения, и если у кого-нибудь есть опыт классических танцев, пожалуйста, подойдите ко мне после собрания.
– Я умею танцевать фокстрот и танго.
Джек обернулся. Это был тот прелестный новичок, он сидел всего через два кресла от него. Никогда еще Джек не видел таких совершенных скул, гладких, высоких, без темных ямочек под ними, без тяжеловатой нижней челюсти, которая обычно бывает на таком лице.
Джек вспомнил путешествие во Флоренцию, когда впервые увидел Давида Микеланджело. Первой его мыслью было – художник создал этот шедевр с некоего воображаемого идеала, ни у одного смертного нет таких симметричных черт. Но этот молодой человек мог бы послужить великому скульптору моделью. Или просто температура Джека превратила мужчину в такое восхитительное искушение? Он почувствовал проснувшееся желание, несмотря на острую боль в легких, слабость и ломоту в мышцах.
Анна посмотрела на Марвина. Что он делает? Предполагалось, что он будет сидеть молча. Поймав ее взгляд, зять улыбнулся и пожал плечами. В последнюю минуту Флинн передумала смотреть фильм и попросила оставить ее на весь день с Гретой. Марвин выразил желание поехать с Анной и посмотреть на ее работу в группе. Она согласилась, но с условием, что он превратится в невидимку. Ничего не вышло – Марвин просто не мог остаться незаметным.
- Предыдущая
- 37/84
- Следующая
