Александр Македонский. Пески Амона - Манфреди Валерио Массимо - Страница 62
- Предыдущая
- 62/73
- Следующая
Барсина успела принять ванну и переодеться — надела длинное, до пят, легкое персидское платье, которое подчеркивало фигуру, — а в ее шатре пахло лавандой.
— Мой господин, — тихо проговорила она, склонив голову.
— Барсина…
Александр приблизился на несколько шагов.
— Я ждал этого момента с тех пор, как последний раз видел тебя.
— Моя душа полна скорби.
— Я знаю: ты потеряла мужа.
— Лучшего из людей, самого заботливого отца, самого нежного мужа.
— Он был единственным врагом, которого я уважал, а может быть, даже боялся.
Барсина не поднимала глаз, понимая, что является его добычей, что жена врага — почетная награда победителю. Но ей также говорили, что этот молодой мужчина проявил сострадание к старой царице-матери, жене и детям Дария.
Александр протянул руку к ее подбородку, и Барсина подняла голову и встретила его взгляд — яркую голубизну ясного неба, голубизну, какая была во взгляде Мемнона, и мрачный цвет смерти и ночи. Женщина почувствовала, что ее словно засасывает водоворотом, захватывает неодолимое головокружение, как будто она смотрит на бога или какое-то фантастическое существо.
— Барсина…— повторил Александр, и его голос дрожал от глубокой страсти, от жгучего желания.
— Ты можешь сделать со мной все, что хочешь: ты победитель. Но у меня перед глазами всегда будет образ Мемнона.
— Мертвые остаются с мертвыми, — ответил царь. — У тебя перед глазами я, и я больше не дам тебе уйти, так как увидел, что жизнь в тебе хочет забыть смерть. Сегодня жизнь — это я. Посмотри на меня. Посмотри на меня, Барсина, и скажи, что это неправда.
Барсина не ответила. Она посмотрела прямо ему в глаза с выражением отчаяния и в то же время растерянности. Две крупные слезы блеснули на ее веках, как чистая ключевая вода, и, медленно скатившись по щекам, смочили губы и остановились там. Александр приблизился так, что ощущал на лице ее дыхание, а грудью чувствовал прикосновение ее груди.
— Ты будешь моей, — прошептал он, а потом резко отвернулся и вышел.
Спустя мгновение послышалось ржание Букефала и нервный топот копыт, перешедший в мерный галоп, как удары молота в глубокой ночной тишине.
На следующий день Каллисфен получил еще одно шифрованное письмо от своего дяди; оно прибыло с гонцом, доставившим почту Антипатра из Македонии.
Я узнал, где находится дочь Никандра, соучастника Павсания в убийстве Филиппа. Девочка живет в храме Артемиды, у фракийской границы, под опекой тамошнего жреца. Но этот жрец по происхождению перс и приходится родственником сатрапу Вифинии, который в прошлом присылал ему деньги и довольно дорогие дары для храма. Это навело меня на мысль, что царь Дарий был причастен к убийству Филиппа; кроме того, мне удалось тайно прочесть хранящееся в храме письмо, которое, похоже, делает данное объяснение наиболее вероятным.
Каллисфен отправился к Александру.
— Расследование смерти твоего отца продолжается, и вот важные новости: похоже, персы имели прямое отношение к убийству. Они все еще оказывают покровительство человеку, принимавшему участие в заговоре.
— Это многое объясняет, — ответил царь. — И подумай только, Дарий посмел прислать мне такого рода письмо!
Он сунул Каллисфену послание, только что доставленное ему делегацией от Великого Царя.
Дарий, Царь Царей, владыка четырех сторон света, свет ариев, Александру, царю македонян: здравствуй!
Твой отец Филипп во время правления царя Арзеса первым нанес оскорбление персам, хотя они не причинили ему никакого вреда. Когда царем стал я, ты не прислал мне посольства, чтобы подтвердить старую дружбу, а вместо этого вторгся в Азию, нанеся нам огромный ущерб. И мне пришлось встретить тебя с войском, чтобы защитить мою страну и отвоевать мои древние владения. Исход битвы был таков, как решили боги, но я обращаюсь к тебе как монарх к монарху, чтобы ты освободил моих детей, мою мать и мою жену. Я готов заключить с тобой договор о дружбе; для этого прошу тебя отправить с моей делегацией своего посланника, чтобы мы могли уточнить условия договора.
Каллисфен сложил письмо.
— Он возлагает всю вину на тебя, отстаивает свое право на защиту, однако признает поражение и расположен стать твоим другом и союзником, если ты отпустишь его семью. Что думаешь делать?
В это время вошел Евмен с копией уже приготовленного для царя ответа, и Александр попросил прочесть. Секретарь прокашлялся и начал:
Александр, царь македонян, Дарию, царю персов: здравствуй!
Твои предки вторгались в Македонию и Грецию, причинив нам огромный ущерб без всякой причины. Я избран верховным командующим греков и вторгся в Азию, чтобы отомстить за вашу агрессию. Вы помогали Перинфу против моего отца и опустошали Фракию, которая является нашей территорией.
Александр остановил его:
— Добавь еще то, что я скажу сейчас:
Царь Филипп был убит в результате заговора, поддержанного вами, и это доказывают написанные вами письма.
Евмен удивленно посмотрел на Александра и Каллисфена, и последний сказал:
— Потом объясню.
Кроме того, ты захватил трон обманным путем; ты подкупил греков, чтобы они начали войну против меня, и постарался разрушить мир, с таким трудом мною достигнутый. Я с помощью богов разбил твоих полководцев и победил тебя на поле боя и потому в ответе за твоих солдат, перешедших на мою сторону, и других людей, которые рядом со мной. Посему ты должен обращаться ко мне как к владыке Азии. Проси всего, что сочтешь нужным, явившись лично или через своих послов. Проси отпустить твою жену, твоих детей и твою мать, и ты получишь их, если сможешь уговорить меня. И в будущем, если будешь обращаться ко мне, обращайся не как к равному. Ты должен называть меня царем Азии. Я — нынешний владелец того, что когда-то принадлежало тебе. А если не послушаешься, я приму к тебе меры, как к преступнику, нарушающему государственные установления. Если же ты по-прежнему будешь заявлять о своих правах на трон, то выходи в поле и сражайся, чтобы защитить их, а не убегай, потому что я все равно найду тебя где угодно.
— Ты ему не оставляешь большого выбора, — прокомментировал Каллисфен.
— Да, действительно, — ответил Александр. — И если он мужчина и царь, то должен будет отреагировать.
ГЛАВА 52
В начале зимы войско двинулось на юг, к побережью Финикии. Александр решил, что полностью захватил все порты, доступные персам, и это не позволит противнику предпринять какие-либо действия в Эгейском море, а тем более в Греции.
Город Арад встретил победителя с великими почестями, а Сидон даже пообещал отозвать свои пятьдесят кораблей из персидского флота и передать в его распоряжение. Возбуждение македонян вознеслось до звезд; казалось, сами боги выровняли дорогу перед молодым полководцем, и завоевание превратилось в захватывающее путешествие для открытия новых миров, других народов, чудесных краев.
В Сидон прибыла свита Великого Царя, которую Парменион захватил в Дамаске: невероятная толпа рабов, музыкантов, поваров, дегустаторов вин, евнухов, церемониймейстеров, танцовщиц, флейтисток, магов, гадальщиков, фокусников, и все они поднимали и без того приподнятый дух солдат и командиров Александра. Царь же встретил их с великой человечностью, проявил большое участие к их судьбе и их личным делам и велел обращаться с ними уважительно.
Когда казалось, что перед монархом и его товарищами прошла уже вся процессия, агриане привели еще одну группу пленников.
— Мы их нашли в штаб-квартире сатрапа Сирии, — объяснил командир агрианского отряда.
— А вот этого я знаю, — сказал Селевк, указывая на дородного мужчину с венчиком седых волос вокруг лысины.
— Евмолп из Сол! — воскликнул Птолемей. — Вот так сюрприз!
— Мои господа, государь! — приветствовал их осведомитель, простершись на земле.
- Предыдущая
- 62/73
- Следующая
